Свернувшись калачиком, сопя, еле слышно,
Мурлыка-котёнок, тихонько лежал,
Его потревожить мне так захотелось,
Но я, почему-то себя удержал,
Игривый пушистик, совсем ещё кроха,
Так мало познал материнской любви,
Не мог он понять, от чего же хозяин,
Из дома, в канаву решил унести,
И чем провинился, и, что он наделал?
Малютка-котёнок, лишь мир увидал,
И как очутился, и как получилось,
Что он, в это жуткое место попал?
Голодный и грязный, бедняга-мурлыка,
К прохожим, с тоскою в глазах подходил,
Молил он о помощи, верного друга,
Но каждый, лишь только, его обходил,
Бывало, что били, швыряли, пинали,
И чучелом страшным его называли,
Гоняли, зубастые страшные псы,
Такие, как он, никому не нужны!
Хоть вынес малютка, немало уж зла,
Но в сердце его было много добра,
И так доживая кошачии дни,
Хотел он закончить мученья свои.
Но вот оказался я в той стороне,
Голодный и грязный, сидел он в траве,
Последние силы, лишь только храня,
Уже ни о чем не просил он меня.
Быть может, как все, я начну прогонять,
Браниться, пинать и опять обзывать,
И ждал от судьбы, одного тумака,
Но вот его гладит чужая рука.
Глаза голубые, наполнены слез,
Совсем еще кроха, продрог и замерз.
От гибели, всё же, беднягу спасу,
За пазуху в куртку, и к дому несу…
Свернувшись калачиком, сопя еле слышно,
Мурлыка-котёнок, тихонько лежал,
Его потревожить мне так захотелось,
Но я, почему-то себя удержал.