I.
С каждым своим любовником я была счастлива только первые сутки.
Это такое время, и суток вполне достаточно,
Чтобы хранить теплые воспоминания,
Вытаскивать мятую фотографию из полупустой шкатулки,
Сидеть, притворяться честными и порядочными,
О том, как сумасшедше друг друга любили, семье рассказывая.
Друг к другу были такие нежные, ласковые, как котята.
Ну, первые двадцать четыре часа хотя бы.
Она ему завтраки по утрам, он ее на руках носил.
Ну, пока что хватало сил.
Каким только досугом они ни любили занимать совместные вечера.
До какого-нибудь решающего "вчера".
До того, как они расселились на разные этажи.
До того, как он притащил другую в постель.
До того, как она начала в его фото метать ножи.
До того, как они стали теми, кем есть теперь.
До того, как они друг друга возненавидели и начали раздражать -
Ну, ты знаешь, когда видеть немыслимо и голос делается противен.
И, возможно, им даже хотелось все это как-нибудь подлатать -
Но они бессильны.
Этот процесс не стопорится, хоть убей,
Плачь и кричи - и смотри, как сметет пожаром
Золотые колосья взрощенной вами лжи
В самом разгаре жатвы.
II.
Расскажи мне, мой человек, когда-то бывший большой любовью,
Как еще не горят, не полыхают наши поганые языки
После всех этих слов, что мы друг на друга не пожалели?
Я же помню, как, взявшись за руки, зашагали одной стезей -
Так откуда в руках этих - камни, зажатые в кулаки,
Чтобы друг друга забить, как быков посредине прерий?
Напомни мне, как мы сидели на твоей кухне и пили чай -
Я пью несладкий, а ты, как себе, роняешь в чашку мне три куска.
Помнишь, как лежали в обнимку, а вставать уже через два часа?
И вместо работы: "Еще обними меня".
И пряди, что вечно спадает тебе на лоб -
Я помню любой изгиб и любой излом.
Куда делись из нас эти нежность и теплота,
Уходят они куда, не назвав маршрут?
Я боюсь, что ты не останешься до утра,
Я так боюсь, что тебя у меня заберут.
Я так сильно боюсь - что внутри меня злоба, спесь
Вскипают и накрывают взрывной волной
От бессилия, от отчаяния, словно весь
Мир покрылся вдруг коркою ледяной.
Вместо сотен дверей мы вышли опять в окно,
Мы идем по наклонной, и нам с нее не свернуть,
И сердце так тянет внутри, будто оно
Прогоняет ртуть.
III.
Знаешь, злость рубит душу, как хлыст, рассекающий до кости.
Мы - уродливые отголоски себя самих же.
Иссохший цветок, догнивающий на окне.
Если знал бы Создатель, как мы будем искажены,
Мы до обжига не дожили бы; даже ближе -
Остались бы пылью на теплой Его руке.
Помнишь наших героев, сгоревших, как мотыльки,
Залетевших на свет свечи -
Она раскоровела, и он больше не может ее поднять.
Ну, можно его понять;
Она его вкусностями не балует, у него сахарный диабет -
Извини - диета;
Они расходятся по разным спальням - ведь он храпит,
А она так устала готовить и убирать;
И всю ночь до утра он у себя не спит,
И всю ночь до утра глаз не сомкнет она.
Это все началось, когда листья кленовые октября
Бились об ветер и клеились к нашим окнам.
И любовь котенком в двери их домов скреблась,
Греясь у порога.
...Сейчас она подходит и говорит: "Я люблю тебя",
А он отвечает: "Сколько?"
А утром - остывший завтрак ждет его на столе,
Он его выбросит где-нибудь по дороге;
А вечером протянет ей пару мятых купюр в руке -
На все расходы.