В семье Романовых, которая к 1917 году насчитывала почти семьдесят человек, был человек, о котором родственники никогда не говорили: ни с другими, ни даже в своем кругу. И если подумать, были совершенно правы: человек этот совершил такой грех, который и простому обывателю не прощается, а уж особе царской крови…
Но обо всем по порядку.
Рожденный в семье Константина Николаевича, великого князя, который был вторым сыном Николая 1, и двоюродным братом императора Александра 2, Никола, так его называли близкие, был той самой «паршивой овцой», которая, правда, не слишком испортила все стадо. Но нанес семейной гордости сокрушительный удар, который, впрочем, остался неизвестным российскому обществу. Грех, совершенный одним из членов царской семьи, был настолько велик, что его скрывали более чем тщательно.
А ведь, как говорится, «ничего не предвещало». Родители моего героя поженились по взаимной страстной любви. С матерью Николая, Александрой, младшей дочерью герцога Саксен-Альтенбургского Иосифа-Фридриха, Великий князь Константин Николаевич познакомился, когда приехал в Германию на свадьбу своей сестры Ольги Николаевны с наследным принцем Вюртембергским Карлом.
Константин был сражен наповал и даже написал родителям:
«Она или никто».
Категоричность весьма характерная для мужчин из семейства Романовых.
В октябре 1847 года принцесса приехала в Россию. В феврале 1848 года перешла в православие под именем Александры Иосифовны. 11 сентября 1848 состоялась свадьба в Зимнем дворце. Семья жила в Павловске, Стрельне и Мраморном дворце – самых, как бы сейчас сказали, престижных дворцах Санкт-Петербурга.
Александру Иосифовну по праву считали одной из первых придворных красавиц. Огромные голубые глаза, рыже-золотистые волосы, прямой нос и красивый рот — так выглядела молодая великая княгиня. Красота и элегантность девушки произвели сильное впечатление даже на императора Николая I, известного ценителя женской красоты. Он лично благословил молодую чету драгоценной фамильной иконой.
Новая Великая княгиня пользовалась большим уважением всех четырёх императоров, при которых ей довелось жить в России. В семейном кругу её называли «тётя Санни». Она много занималась беспризорными детьми и даже учредила Столичный совет детских приютов.
(Подробнее о ней можно прочитать в одном из моих эссе «Праправнучка Марии Стюарт» в журнале «Смена» за 2010 год).
У великокняжеской четы было шестеро детей: четверо сыновей и две дочери. Младший сын, Вячеслав, скончался в шестнадцать лет от чахотки, средний, Константин, получил широкую известность в литературных кругах России, как поэт, переводчик и драматург, писавший под псевдонимом К.Р. Судьба была к нему милосердна: он умер тихо 2 [15] июня 1915 года, в своём кабинете во дворце в Павловске и был отпет в дворцовой церкви. Он был последним из Романовых, умершим до революции и погребённым в великокняжеской усыпальнице Петропавловской крепости.
Единственным человеком в семье, пострадавшим от красного террора, был третий сын Константина Николаевича и Александры Иосифовны – Дмитрий. Как и все Константиновичи, он был высокого роста и отличался худобой. Он получил очень хорошее образование, прекрасно разбирался в классической литературе, принимал участие в домашних спектаклях; брал уроки игры на скрипке.
Он никогда не был женат и слыл ярым женоненавистником. Свою нерастраченную любовь он перенес на племянников и племянниц — детей брата Константина. Сначала его готовили к военно-морской карьере, но он страстно любил лошадей и в конечном итоге перешел служить в кавалерию.
Великий князь не смог принять участия в войне с Германией из-за близорукости, к 1914 году перешедшей в почти полную слепоту. Проклиная судьбу, Дмитрий Константинович занимался подготовкой кавалерии в тылу, совершенно не замечая происходящих вокруг него перемен. Лошади были нужны любой власти.
Дмитрия Константиновича арестовали и отвезли в Петропавловскую крепость совершенно неожиданно. Его расстреляли в одну из январских ночей 1919 года «за принадлежность к семье Романовых» (была такая статья в УК революции). В последние минуты Дмитрий Константинович истово молился, повторяя:
«Прости им Господи, не ведают, что творят…»
Кстати, Великий князь Дмитрий был канонизирован Русской Православной церковью за границей в сонме Новомучеников российских 1 ноября 1981 года. Раньше, чем его августейший родственник. И в СССР, и в новой России о нем практически ничего не знали.
Так где же грех-то, спросит дотошный читатель, не обративший внимания на то, что я коварно пропустила старшего Константиновича – Николая. А вот с ним великокняжеской чете фатально не повезло. Но подробности этой истории, этой необыкновенной судьбы стали известны много позже, поскольку Романовы хранили абсолютное молчание о темном пятне на своем гербе.
Мраморный дворец в Петербурге, умопомрачительной красоты Павловск - все это принадлежало родителям одного из самых красивых князей того времени, прекрасному танцору и украшению всех балов, Николаю, но со временем, ему предстояло полностью взять бразды правления этим в свои руки. Так решил отец, полагая, что его огромного состояния хватит на всех детей и никто не останется обделенным.
В 1868 году Великий князь Николай Константинович поступил в Академию Генерального штаба, где никаких поблажек в связи с тем, что он был членом императорской семьи ему отнюдь не давали. Несмотря на это он окончил академию в числе лучших с серебряной медалью. Что доказывает, что он был не только умен, но и обладал прекрасным, выдержанным характером.
Он поступил на военную службу, в 21 год стал командиром эскадрона лейб-гвардии, ему прочили блистательную карьеру и возлагали на него огромные надежды. Мать уже подбирала ему достойную пару среди самых красивых и знатных европейских принцесс. Готовить его к семейной жизни не было необходимости: романы Николай начал заводить еще в Академии, хотя найти для этого время и возможность было нелегко. Но дамы – самые изысканные – просто вешались ему на шею. А он был слишком хорошо воспитан, чтобы огорчать дам отказом.
Беда пришла, откуда не ждали. И источником ее была, конечно же, женщина. Каким образом на один из великосветских балов попала американская танцовщица Фанни Лир – неизвестно. Но на этом балу она познакомилась с красавцем-князем и, разумеется, начался очередной роман. Американка – это было экзотично и ново для уже пресыщенного аристократа.
К сожалению, женщина погубила его блестящую карьеру Очередное амурное приключение - так думали о новой связи семья Романовых, которая ничего не опасалась. Отношения, вскоре стали чем-то большим, чем простая любовная интрижка. Все начали серьезно опасаться скандального брака. Тем паче, что отец Николая оставил свою красавицу-жену ради балерины Кузнецовой и открыто жил с ней в специально построенном особняке. Скандал? Нет, обычный для семейства Романовых маленький скандальчик.
Но никому в голову не приходило, что другая балерина – отнюдь не роковая красавица, да к тому же иностранка низкого происхождения – погубит блестящую карьеру Великого князя и в корне изменит его жизнь.
Как спасать сына - было главным вопросом давно не живших уже вместе его родителей. Отправка на войну - лучшее средство для излечения от любовной холеры, решили родственники. Очень кстати подвернулся поход на Хиву, в который молодой полковник Генерального штаба отправился вместе с экспедиционным корпусом в 1873 году, когда ему было 23 года. Фанни осталась в Петербурге и, как надеялись Романовы, в прошлом.
Великий князь Николай Константинович, имевший к тому времени уже звание полковника, в этом походе получил боевое крещение. Он во главе авангарда Казалинского отряда, понёсшего наибольшие потери, следовал одним из труднейших маршрутов, через пустыню Кызылкум. Первая же разведгруппа, возглавленная им, попала в такой плотный артиллерийский огонь, что в отряде их возвращения живыми уже не ждали. В этом походе Николай Константинович проявил личное мужество и являлся примером для других. За участие в Хивинском походе он был награждён орденом Святого Владимира.
После возвращения из Средней Азии, которой он был очарован, его всерьёз заинтересовала ориенталистика. Он начал принимать участие в работе Русского географического общества: там среди учёных мужей вызревала идея Амударьинской экспедиции. Её целью было максимально изучить только что завоёванный Россией край и подвергнуть детальному научному анализу его потенциал.
Подобные планы взбудоражили, захватили блестящего флигель-адъютанта государя. В Географическом обществе были, разумеется, рады августейшему вниманию. Николая Константиновича избрали почётным членом этого общества и назначили начальником экспедиции.
Он всерьез подумывал о переезде в Самарканд или Ташкент, но удерживали служба и, конечно же, Фанни, которая вовсе не разделяла увлечения возлюбленного жаркой и странной окраиной империи. А танцовщица по-прежнему царила в сердце князя: военный поход ничего в этом плане не изменил. После возвращения из Хивинского похода, до того, как отправиться в научную экспедицию, Николай Константинович отправился отдохнуть в Европу в компании своей возлюбленной.
Но весной 1874 года, после возвращения в Россию, когда ему исполнилось 24 года, случилось событие, которое полностью изменило жизнь великого князя. Хоть он и был безмерно богат, он не мог тратить любые суммы денег постоянно. Деньги на «карманные расходы», которые выделялись Николаю хоть и были крупными, но не в миллионном эквиваленте. На личных расходах в царской семье было принято экономить. Денег стало не хватать постоянно: на содержание Фанни возлюбленный тратил астрономические суммы, буквально осыпая ее дорогими подарками.
Выход из положения князь нашел, скажем так, нестандартный – для члена царской семьи.
В апреле 1874 года его мать — Великая Княгиня Александра Иосифовна — обнаружила в Мраморном дворце пропажу трёх бриллиантов с оклада одной из икон, которой император Николай I благословил её брак. Великий князь Константин Николаевич, скрепя сердце, обратился в полицию, и вскоре бриллианты были найдены в одном из ломбардов Санкт-Петербурга.
Дальнейшие поиски привели к человеку, заложившему драгоценности— адъютанту великого князя Е. П. Варнаховскому, мнение о виновности которого сохранилось и позже. На допросе 15 апреля он категорически отрицал причастность к краже и говорил, что лишь отнёс в ломбард камни, переданные ему Великим князем Николаем Константиновичем.
Великий князь Николай, присутствовавший на допросе, поклялся на Библии, что не виновен, — чем, как говорили, усугубил свой грех. Отцу же он сказал, что готов, выручая своего товарища Варнаховского, взять вину на себя. Император Александр II, взявший дело под личный контроль, подключил к расследованию шефа корпуса жандармов графа П. А. Шувалова.
Расследование не оставило никаких сомнений в том, что племянник и крестниц императора - вор и богохульник. Бриллианты были похищены Николаем Константиновичем, а вырученные деньги должны были пойти на подарки любовнице князя — американской танцовщице Фанни Лир. А он поклялся именем Господа, что ничего подобного не делал.
На семейном совете — общем собрании членов монаршей семьи — после долгих дебатов (как варианты предлагались: отдать в солдаты, предать публичному суду и сослать на каторгу) было принято решение, наносившее минимальный вред престижу царской семьи. Решено было признать великого князя Николая душевнобольным, а затем он по указу императора навсегда высылался из столицы империи.
Фанни Лир была выдворена из России с запрещением когда-либо сюда возвращаться. С Великим князем она больше никогда не встречалась, но все дорогие подарки остались при ней, что существенно скрасило красавице горечь разлуки. В возможность брака – пусть и морганатического – она всерьез никогда не верила. Правда, и высылки из такой щедрой к ней страны тоже не ожидала.
В Америке Фанни Лир написала о своей «трагической любви» книгу, давала мелодраматические интервью, заработала миллионные суммы слезами и вздохами, но вряд ли в угаре славы вспомнила о человеке, который ради нее лишился доброго имени и человеческого достоинства.
Тайная высочайшая комиссия, во главе с лейб – медиком Двора, опытным врачом - психиатром И. С. Гауровицем, долгое время не решалась вынести окончательного вердикта. События ускорились лишь когда царю доставили некий текст – не то прошение, не то исповедь, - где, обращаясь к своему дяде - монарху, похититель драгоценностей патетично вопрошал:
«Безумен я или преступник? Если я преступник, то судите и осудите меня, если я безумен, то лечите меня, но только дайте мне луч надежды на то, что я снова когда – нибудь увижу жизнь и свободу. То, что вы делаете – жестоко и бесчеловечно!»
И не слова искреннего, человеческого раскаяния, сожаления о содеянном, хотя бы попытки оправдания, пусть и по – мужски сдержанного!!
Император был поражен. Он и сам не являлся безгрешным и сам изведал все слабости страсти: его собственный роман с княжной Екатериною Долгорукой не был секретом для Двора, так что, вполне возможно, в глубине души, император мог и не считать себя вправе быть строгим судьей в вопросах «тайн сердца», и мог все понять, смягчить, предать забвению, наконец!
Но наглость и цинизм племянника вывели монарха из себя и он решил его участь: 11 декабря 1874 года вышел указ Александра Второго об опеке над имуществом Николая Константиновича.
Николаю Константиновичу было объявлено фактически два приговора. Первый — для публики — состоял в признании его безумным. Из чего следовало, что отныне и навсегда он будет находиться под стражей, на принудительном лечении, в полной изоляции.
Смысл второго приговора — семейного — состоял в том, что в бумагах, касающихся Императорского Дома, запрещалось упоминать его имя, а принадлежавшее ему наследство передавалось младшим братьям. Он также лишался всех званий и наград и вычёркивался из списков полка. Он высылался из Петербурга навечно и был обязан жить под арестом в том месте, где ему будет указано.
За любовь к американской прелестнице Великий князь заплатил самую высокую цену, какую только можно было вообразить, и в первое время едва действительно не тронулся умом. Он был увезён из Петербурга осенью 1874 года и до приезда в Ташкент летом 1881 года, то есть за неполных 7 лет, сменил по меньшей мере 10 мест жительства. Ему нигде не давали приобрести хоть какой-нибудь дом и обзавестись связями. Местами ссылки были: Владимирская губерния, Умань, местечко Тывров близ Винницы.
Когда Николай Константинович был отправлен в Оренбург, он предполагал, что там надзор за ним не будет очень строгим, так как там постоянно шли боевые действия. Действительно, в Оренбурге местное начальство на многое закрывало глаза. Да и шок от перемен в жизни мало помалу начал проходить – характер у Великого князя был легким.
Именно в Оренбурге в 1877 году 27-летний Николай опубликовал свою работу «Водный путь в Среднюю Азию, указанный Петром Великим», вышедшую без указания имени автора. Здесь ему удалось совершить поездки вглубь казахских степей — верхом, вместе с такими же энтузиастами, он проделал путь от Оренбурга до Перовска.
Он был захвачен идеей постройки железной дороги из России в Туркестан. Посланный в Петербург проект был признан нерентабельным из-за малонаселённости земель, но отказ только подхлестнул неожиданно проклюнувшиеся у Николая Константиновича способности к предпринимательству.
Он вообще словно начал новую, совершенно другую жизнь, где не было придворных условностей, обязательных служебных дел, официальных пышных балов и приемов. В Оренбурге князь… женился, по-видимому посчитав, что ко двору ему все пути окончательно перекрыты. Зимой 1878 года он тайно обвенчался с дочерью городского полицмейстера Надеждой Александровной Дрейер, одной из признанных городских красавиц.
Разумеется, распространились слухи, и в Петербург был отправлен соответствующий доклад. К великому изумлению изгоя, император Александр III дозволил узаконить морганатический брак, правда, при этом молодым было предписано отправляться в Туркестанский край, в Ташкент. Там князь и развернулся по-настоящему к величайшему изумлению своей сиятельной родни.
Великий князь занимался предпринимательством, был владельцем ряда предприятий в Ташкенте: завёл мыловаренный завод, фотографические мастерские, бильярдные, продажу кваса, переработку риса, мыловаренные и хлопковые мануфактуры, регистрируя, во избежание родственного гнева, все организуемые предприятия на имя своей супруги.
На деньги, получаемые от предпринимательской деятельности, им был построен первый в Ташкенте кинотеатр (тоже как «бизнес-проект») — «Хива», на собственные деньги он занимался и прокладкой оросительных каналов в Голодной степи.
Доходы от предпринимательства составляли внушительную сумму — до полутора миллионов рублей в год. Для сравнения: из Петербурга князю присылали на содержание в год 200 тысяч рублей.
Николай Константинович оказался превосходным предпринимателем. Он одним из первых обратился к наиболее доходной тогда области промышленности в Туркестанском крае — строительству и эксплуатации хлопкоочистительных заводов. При этом он использовал самые передовые технические идеи своего времени — на его заводах использовался безотходный технологический цикл — семена хлопчатника, остававшиеся после переработки сырца в волокно, употреблялись в качестве сырья на маслобойнях, а жмых шёл как на удобрения, так и на корм скоту.
Уже своими первыми ирригационными работами он снискал большую популярность у населения. Первая из них — выведение из Чирчика по правобережью реки канала, названного им Искандер-арыком.
Тогда на этих землях находилось лишь несколько домов бедных дехкан, выселившихся из Газалкента. После проведения Искандер-арыка тут заложили «великокняжеское» селение Искандер. В стороне от посёлка великий князь разбил большой сад. Во время связанных со строительством на Искандер-арыке работ Николай Константинович произвёл археологическое вскрытие расположенного у русла канала кургана, из которого извлекли оружие и другие предметы.
В 1886 году великий князь приступил к «выводу» сырдарьинской воды, желая во что бы то ни стало оросить хотя бы часть Голодной степи между Ташкентом и Джизаком, затратив много энергии и личных средств. Работы, связанные с проведением канала, обошлись князю свыше миллиона рублей. На прибрежной скале около реки, у головного сооружения близ Бекабада, была высечена крупных размеров буква «Н», увенчанная короной.
Род деятельности изменился, фамильная гордость осталась прежней.
В Туркестане великий князь жил сначала под именем полковника Волынского. Позже он стал называть себя князем Искандером.
Эту фамилию (в дальнейшем, Высочайше узаконенную) носили его потомки — князья Искандеры. Последняя представительница этого рода – княжна Наталья Искандер – всю жизнь прожила в России, вышла замуж за кинорежиссера Досталя и скончалась только в 1999 году, удивительнейшим образом избежав каких-либо репрессий. Хотя из своего происхождения она тайны не делала, но и не афишировала его.
Будучи натурой противоречивой, князь Искандер был способен и на вполне благородные поступки. Получив от императора 300 тысяч рублей на постройку дворца, он пустил эти деньги на постройку в Ташкенте театра. А роскошный дворец для своего проживания, построенный в центре Ташкента, и сейчас является одной из самых заметных достопримечательностей Ташкента — ныне это дом международных приёмов МИДа Узбекистана.
От Надежды Александровны у великого князя было двое сыновей: Артемий и Александр. Сама Надежда Александровна под именем «княгини Искандер» неоднократно посещала Санкт-Петербург, стараясь наладить связи с романовской роднёй. Возможно она не вполне в этом преуспела, но их обоих детей взяли учиться в Санкт-Петербурге в привилегированный Пажеский корпус.
Во время Первой мировой войны Артемий был на фронте, после октябрьского переворота в Гражданскую войну примкнул к большевикам и умер в Ташкенте от тифа год спустя после смерти отца. Детей после него не осталось.
Его брат Александр также воевал в чине поручика, затем ротмистра Лейб-гвардии Кирасирского Её Величества полка. В апреле 1918 года вернулся в Ташкент и поселился в доме покойного отца. Мать помогла ему устроиться на службу в суд.
19 января 1919 года вспыхнуло восстание в Ташкенте против большевиков. Князь Александр Искандер участвовал нем в качестве командира роты. После провала Ташкентского восстания эмигрировал в Европу. В эмиграции сначала находился в Греции по приглашению своей тёти и крёстной матери — вдовствующей королевы Греции Ольги Константиновны. Отказавшись от её помощи, работал в Афинах таксистом. Позже переехал во Францию, где также был таксистом, а также поваром, ночным сторожем, рассыльным.
А их отец в 1894 или 1895 году… женился ещё на одной даме — на Дарье Часовитиновой — 15-летней дочери ташкентского жителя, принадлежащего к казацкому сословию. От этого союза у него было несколько детей. При этом он мог появиться в обществе одновременно с двумя своими жёнами. Восток, как известно, дело тонкое. Но о младшей жене опального князя и их детях практически ничего не известно.
Зато известно, что Николай Константинович учредил десять стипендий для выходцев из Туркестана, которые не имели возможности оплатить учёбу в главных учебных заведениях России.
Умер Александр Николаевич Искандер 26 января 1957 года. Дети его – сын Кирилл и дочь Наталья - остались в России с первой женой. Воспитывал их отчим, отца они не помнили, но каким-то образом узнали о своем происхождении.
Вскоре после Октябрьской революции и установления в Туркестане советской власти 27 января (14.01 по старому стилю) 1918 года Николай Константинович Романов, князь Искандер, скончался на даче под Ташкентом от воспаления лёгких; похоронен в Ташкенте у ограды собора, находившегося через дорогу от его дворца. В ряде поздних публикаций указывалось, что он был расстрелян большевиками, однако данные газетных публикаций 1918 г. и архивов этого не подтверждают.
Зато сохранился экземпляр периодического издания «Наша Газета» № 13 от 17 января 1918 года (орган исполнительного комитета Ташкентского Совета рабочих и солдатских депутатов), где была опубликована заметка следующего содержания:
«Похороны гражданина Романова. Вчера в Ташкенте состоялись похороны б. великого князя, гражданина Николая Романова, скончавшегося в воскресенье, 14 января, в 6 часов утра. Тело Романова предано земле у ограды военного Георгиевского собора».
Вынужденная изоляция от семейства Романовых, судя по всему, позволила Николаю Константиновичу мирно скончаться в собственной постели, избегнув ареста и казни – участи, постигшей бОльшую часть его родственников.
Он не завещал своей жене сыновьям ничего, кроме пожалованного, личного, дворянства, герба, звонкой, загадочной фамилии – «Искандер», да высокомерной, истинно «романовской» гордости, которая не принесла им счастья.