Бадминтон
иду играть в бадминтон со своей девочкой
у нее плохое настроение и нечего делать
вечером иду играть со своим мальчиком
ему надо худеть и делать нечего
заодно с соседским
у него нет бадминтона и мама на работе ей еще бадминтона не хватало
(сейчас скажут мне нечего делать и хватит худеть)
а кто со мной пойдет играть в бадминтон
Песенка
А башмачки еще звенели
Высокогорного стекла,
Качала сказка колыбели
И в каждом яблоке жила.
………
Сентябрь антоновку и сливы
Срывал в сиреневый подол.
И вышел месяц говорливый
И сватать звездочку пошел.
………
Ах, это песня виновата,
Что молча он пошел обратно.
Мелодию не выбирают,
Она какая? – Вот такая.
………
Она вослед ему летела,
Она бежала по канату,
Срывалась в пропасть то и дело
И замолкала виновато.
………
Но слышно не было отсюда –
Играл хрусталь, шумел камыш,
Меняли скатерти и блюда.
А ты о чем-то говоришь.
Химера
К чему ни прикоснись, все искажает
Свои первоначальные размеры.
Мой добрый мир окажется химерой –
О, как химеры нынче дорожают!
В долг не дадут, но втридорога спросят
За самую никчемную забаву.
С такой скорей удавишься от злости,
Но удавиться не имеешь права.
А в остальном, свободная, как птица,
Ну, разве что привязанная к телу,
Душа как есть забавная вещица,
Кричит «летю!», пока не отлетела.
Лети – не выпадая за границы.
Кричи, но уважай соседский отдых.
Да удавись, когда такая мода
Есть у поэтских, но зачем же злиться?
Давись, ma cherie, с сознательною мордой,
Чтоб улица могла тобой гордиться.
Кино и лошади
Обжигают поводья ладони
(маникюр хорошо б не задеть),
И горячие красные кони
На рассвете идут по воде.
(Каскадеры пошли – дубль первый.)
Берег. Выстрел. Упал в камыши.
Слышно музыку. Трепетно. Нервно.
(Фонограмма спешит – не спеши!)
В белом девушка (дура! – манерно!)
Против солнца. Красиво. Восход.
Крупным планом – курок револьверный.
Все, финита. И девку – в расход.
Лабутены
Мир стоит на лабутенах.
Лабутен ему идет.
Отстоит вторую смену,
Лабутен произведет.
Потому по всем приметам
Он живое существо.
Если лабутена нету,
То и нету ничего.
Когда закончится весна
Когда закончится весна
На три задерганных аккорда
И впишут, впишут имена
В реестр оставшихся за бортом –
Как будет жабрами дышать
Спокойно и холоднокровно
Одна бездомная душа,
Укрывшись сетью рыболовной!
В ней, говорят, двенадцать грамм.
Ну, может, врут – накинем десять.
Как будто рыбная икра
Столб атмосферный перевесит.
Частный случай
Зрением периферийным
Успеваешь зацепиться
В окружении стерильном
За всплывающие лица.
Колокольчик в чистом поле
Расцветает глазом красным.
Прозвенит, не слыша боли,
О своем негромко-частном.
Две минуты до возврата –
До несчастья – духа телу.
А на облаке кудлатом
Птичка райская сидела…
А ушко все уже, уже,
Катится в таможню грошик,
И берут свое дороже
За гуляющую душу
Колокольчики по дружбе
И по службе – птичка божья.
Парус
Немного неба, пыль и копоть.
Не много неба, больше пыли.
Увидишь длань, представишь локоть…
Ну вот и все, поговорили.
В глазах от облака белеет,
Кочует парус одиноко
От придорожной Лорелеи
До городского водостока.
Привет вам, шлюхи и калеки
И вся армада цеховая!
Он покидает вас навеки,
Его несет и заливает
Сначала строчками элегий,
Сначала сладостью токая…
Не открывай бродяге веки,
Пусть грезы сами умирают.
Но облако…
Чтоб не болела
Во рту распаханная полость,
Когда срываешь чистый голос
И провожаешь парус белый.
Которой нет
Скрипят качели. Налипая, снег
Озябшее видение качает.
Качается фигура голубая,
Здесь самая нежданная из всех.
К чему ей быть – в полупрозрачном платье,
Взлетать под захлебнувшимся окном?
Тоска, тоска о платье голубом,
Мечта о не встречающемся счастье
Или о чем-нибудь почти таком.
Скрипят качели. Человек идет.
Куда идет – и знать о том не знаю,
Когда она порывисто встает
И рот ему губами закрывает.
Уездный город, длиннополый век,
Во все концы заснеженная местность…
Какая все же дура человек,
Глядит, как снег идет за занавеской.
Волшебное слово
Чего тебе надобно, рыбка?
Оставь старика в покое.
Ему и земного в избытке,
Куда ему деть морское?
Царской любви сила
Длится до побережья.
Море в твоих жилах
Крепче цепей держит.
Шумят в груди океаны –
Верь волшебному слову:
Плыви подобру-поздорову,
Есть дальние-дальние страны...
Не будет в них по-другому.
Все возвращается к дому,
Поздно, скорей, чем рано.
Летнего фильма
Лукавый день, двузначное число,
На две руки – две половины лета.
Одна уже сгорела, как ракета,
Другой наполовину повезло.
О той и этой плакали сверчки
Сегодня ночью, маленькие твари,
Придуманные в приступе тоски
По тем, кого ни бросить, ни исправить,
И руку лэутара не схватить.
Но Боже мой, как хочется любить,
Как ни о ком не плакать, не жалеть,
Пока стрекочет песенка о главном,
И верить в чью-то маленькую смерть,
Как в непорочность уличной шалавы…
О, магия оплаченных минут!
Заполонишь – и титры побегут.
Ich liebe dich
На открытке «Ich liebe dich»,
Васильковая тишина.
Тишина одна на двоих
И строка на двоих одна.
Лил гранатовый красный сок
Дни и ночи с ресниц седых
То ли наш сумасшедший Бог,
То ли Вий озирал сады.
И гранаты цвели цветком
У моей земли на груди.
А потом – тишина потом,
Только веки спят. Не буди.
Вот и спрашивай «за кого»
И не спрашивай «почему».
Господа, тишину кому?
Покупайте – недорого.