Стихи — это что-то особое,
незримое, невесомое,
неясное, неуловимое,
навряд ли с чем-либо сравнимое.
Слова в голове проявляются,
к ним что-то еще добавляется,
а дальше — как будто затмение,
ход мыслей вдруг станет замедленный,
ни слова из мрака не выцепить,
не воск то из соты вам вытопить,
полночи сидит в онемении...
И вдруг — вдалеке прояснение!
Словцо запорхает вдруг бабочкой,
другое прискочит собачкою,
и вот волновыми накатами,
колоколами набатными,
приходят, меняются образы
и дробятся, дробятся, дробятся!
Схватить бы, но птицами прыткими,
исчезнут, ветвями укрытые...
И так на всю ночь обреченный он
блуждать среди белого-черного,
примерно к муару рассветному
очерчены слов силуэты им...
А дальше с душевными муками
прилаживать и вколачивать,
подчас молоточком пристукивать,
подтачивать, переиначивать,
слова постоянно подыскивать,
а целые фразы выбрасывать,
и что-то со смыслами близкими,
у неба все время выпрашивать
в волненьи все это исчеркивать,
и белое делать из черного!
Развитие снова упрямится,
сюда что-то резкое в пору бы,
и вот замерзает все намертво
как бедного волка хвост в проруби.
Но как-то оттает, проклюнется,
как стебли сойдется в сплетении,
потом расцветает петунией
и буйствами красок весенними,
нальется лозой виноградною...
Концовку хорошую надо бы.
Метафору б, иносказание -
закончить чтоб произведение:
неясно за что в наказание,
опять наступает затмение!
И утром, с глазами туманными,
как будто из лона, болезненно,
рождает он что-то пространное
но, кажется, что благовестное,
вконец изможден и взволнован он -
ведь создал прекрасное новое!
А люди подчас заблуждаются,
о том, что стихи СОЧИНЯЮТСЯ,
мол, дело - вопрос лишь умения,
запаса словес безразмерного,
стихи получались чтоб броские,
поэту нужна тренировка лишь -
а рифмы чтоб были удачные -
искать, шлифовать и оттачивать!
Стихи ж оттого легковесные,
что больше, чем навык словесности -
подобны они откровению,
в святилище проникновению,
стихи — это нечто духовное,
великое и безусловное,
и только во связи с божественным
даруется СТИХОСЛОЖЕНИЕ!