Не скрипи так тревожно в ночи, пастушок-коростель:
Нынче нет косарей, что жарки на твои палестины.
И Петровки прошли – на лугах разнотравных пустынно,
Только ветер, качающий сныть, поднимает метель.
В деревушке осталось всего-то с десяток дворов,
И скотину столетним старухам держать не по силам.
– Я на том пятаке для Бурёнушки сено косила....
– Выгоняли на пастбище раньше полсотни коров...
Ни костров, ни остожий, ни пастбищ – старухам – куды?
Не слыхать над покосом теперь голосов человечьих.
Только тянутся к небу кипрея зажжённые свечи,
Да клубится в низинах кадила незримого дым.
Неразбавленно крепок июльский полынный настой
На просёлках, где раньше исправно пылили "Колхиды",
Коростель будет голосом сиплым служить панихиду –
Неизбывную горечь по жизни крестьянской простой.
На кассетнике старом опять нажимать на "репит",
В исступлении слушая песню про "травы по пояс".
Это тоже пройдёт – понимаю, едва успокоясь.
Не тревожь ты старух, не трудись, коростель, не скрипи...