Открытый ворот на кафтане,
Да сбитый в поясе кушак;
Я пленный. Кажется, и пьянный.
В телеге. Знать, не просто так.
В пыли, с закованным запястьем,
(У кучера сутулый стан)
Я лебеду открытой пастью,
Ел расторопшу и бурьян.
Над мною запахи витали,
Под мной копытом гибнул крот.
Телегой этой пролетали
Былинки, вальсы , и фокстрот.
Я обзывался: "Недоумки!",
Но без оглядки кучер гнал.
Я пить хотел. Пастушьи сумки
Я языком со рта ронял.
Тпрру-у! Остановка! Дышит лошадь,
Как будто я её гонял!
Вокруг народ. Большая площадь.
И кто-то сильно навонял.
Смотрю: молчат. Меня спустили.
Не на коне, а на земле!
Крестьяне в кружке что-то пили,
Монахи врали про елей.
Затем ко мне пришла старушка,
За ней- прыщавый паренек.
Она шептала что-то в ушко,
А тот склонял меня в пенек.
Но вышел ОН! Топор сияет
Как будто девственниц кольцо!
Он промолчал. Он не страдает--
Ведь маской скрытое лицо!
Топор его, как сука, взвизгнул,
Глюкозу поднявши в крови!
Я умер. Я предсмертно пискнул.
Он опустил топор! "... Живи."