Для приличия смутясь немного,
В брак с отцом вступив законный, наша мать
Где-то с марта пятьдесят восьмого
Начала нас с братаном вынашивать.
И в последний года день достала
Нас утробы обстановка адская,
А страна уже торжествовала
И разлить готовилась шампанское.
Терпеливей был скорей всего я,
Брат рванул на свет из заключения
За минуту до курантов боя,
Ну а я во время завершения.
Счастье, блага, жизнь с прекрасной дамой
Мне пророчил акушер подвыпивший,
Так как я, возможно, первый самый
В пятьдесят девятом свет увидевший.
Мы росли, ничем не отличаясь,
Ни в большом не ссорились, ни в малости,
Принося друг другу только радость,
Не теряли братства в возмужалости.
Ни пол-литра друг без друга водки
Не хлебнули, праздник ли, суббота ли,
Отслужили на одной подлодке,
На одном участке отработали.
При похожести глубокой внешней,
Что для близнецов вообще то правило,
Не был брата я ни в чём успешней,
Но не грызло это, не печалило.
И уже в ближайшем было плане
(Приглашён и цех, и общий друг с женой)
Пир устроить в лучшем ресторане
И уйти на отдых на заслуженный
Рисовал в тоннеле свет зелёный
Лондон, Рим, Канары и Гавайи нам...
Но когда пришли в фонд пенсионный
Вдруг себя почувствовал я Каином.
- Молодой ещё, пошёл в манду ты! –
Мне сказали тётки безобразные, -
Старше брат тебя на две минуты,
Только вот года рожденья разные!
И теперь мы с ним антагонисты
Возраста шестидесятилетнего.
Дотянули предки-моралисты
Первое сближенье до последнего.
А не будь тогда при коммуняках
Осужденья, а порой – агрессии
В отношенье шалостей до брака,
Были б оба мы сейчас на пенсии.