Он спасал от пуль, был тихим в гаме,
и любил мечтать, как всякий дом:
слушать сказки, пахнуть пирогами,
улыбаться вымытым окном.
Выучить карнизом джигу ливня,
вальс снежинок, облачный фокстрот;
вешних певчих, красногрудых зимних
ждать вдвоём с рябиной у ворот.
Братьям-звёздам от бессонной свечки
по ночам передавать привет;
согревать восходы дымом печки
и растить, не экономя свет
и любовь, детей, собак и кошек,
а на подоконниках - цветы.
Всем скрипеть крыльцом: "Ты не прохожий!
Постучи, здесь другом станешь ты".
Ставящих, срывающих печати
привечать за совесть, не за страх.
Рисовать такие сны о счастье,
чтоб не забывались до утра.
Делать воздух ласково-знакомым
в первый вдох, коротким - чёрный час,
чтобы каждый, вросший в сердце дома,
закрывал глаза в последний раз
без тоски и муки, просветлённо,
прежде, чем разучится дышать,
разглядев сквозь веки изумлённо:
вложенная между стен душа
тонким корешком, прозрачной нитью
тянется в единый Дом небес...
Дом мечтал. А будущий строитель
в темноте входил в чужой подъезд.