В ослепшем пламени по контуру жар-птицы
родилось чувство, обжигающее болью,
остросюжетной, огнедышащей частицей
ворвалось в сердце, согревая жадной ролью
в костре взаимности. Расплавленной стихией,
коктейлем Молотова с примесью напалма,
взорвалась нежность между нами. Колдовские,
шальные будни зазеркалья с амальгамой
нас захлестнули. Затвердевшие в разломе
при извержении, под лавовым потоком,
мы стали напролёт и нацело знакомы,
дотла кремированы страстью или током
в магнитном поле. Под термическим ожогом
сплетённых судеб мы сумели не расстаться,
сцепляясь болью до пунктирного двойного
сердцебиения, нам заново – шестнадцать.