Он посмотрел в окно на ветку ели и сквозь пронизанные солнцем иголки увидел другие, незримые краски.
Они вызвали в нём редкое чувство радости, настолько непривычной и глубокой, что находиться в ней долго было невозможно.
Но он не мог ни полностью слиться с этим состоянием, ни сразу прервать его и едва сдерживал крик.
Так трудно быть ловцом жемчуга, а ему нужен только жемчуг, хотя всё чаще приходилось ловить то, что ближе к поверхности — водоросли и рачков.
Радость сменилась тоской по ней. И в своём творчестве он стремился воссоздать её, пусть и тусклый, но отблеск.
1990