твоя всегдашняя тоска
располагается привычно
в углу, молчания превыше,
её нельзя не расплескать,
она с тебя не сводит глаз,
не соблюдая осторожность,
ты будешь опустопорожен,
как ослепительный улан,
накрытый гулкой тишиной
посттравматического шока,
бежит ребёнок в распашонке,
обезображенный войной,
и открывает чёрный рот,
и ты пытаешься услышать,
но каждый, списанный всевышним,
молчит, и это так старо.
---