Я слышу пыхтение зверя
у быстрой холодной реки.
Ложатся века суеверий
в мрамора завитки.
По кипенно-белой тоге
пурпурной волной кайма -
ребёнка ввели в чертоги
сходить по тебе с ума.
В лавре имперской короны,
укутавшись в папский фанон,
я жадно внимаю с трона,
а ты меня клонишь в сон,
и снится: кровавый месяц
вперяет безмолвный взгляд -
кого-то во тьме повесят,
в цветах и огне казнят,
на стертых камнях Каррары
calceus'ов следы -
высвечиваешь в пожарах
и им не даёшь остыть.
В немыслимо-ярком небе
штрихами наметишь крест,
а музыкой - гул о хлебе
и пышность воскресных месс.
Лев бродит средь пыльных улиц,
порядок следит орёл,
с быком они разминулись -
на жертвенник он пошёл.
Пестреют лоскутья фресок,
в фонтанах звенит вода,
и ты с восхитительным spregio
смеёшься в глаза годам.
Сложились столетий сонмы
в бессмысленный хоровод.
Легенды ребёнок сонный
твоей о грядущем ждёт.