Глава 7 - Старые письма
Здравствуй, дорогая. Пишу, почти не надеясь, что это письмо дойдет до тебя. Но вдруг я ошибаюсь?
Там, где я нахожусь, всё ещё лето. Продают каштаны, и солнце вечером дрожит над горизонтом в густом мареве. Как ты там? Я каждый день думаю о вас, каждую минуту, каждую секунду.
Ты же понимаешь, что я не доброй воле оказался здесь. Там, на теплоходе, я думал, что все мы вернёмся, и я как обычно, приласкаю тебя и Сашеньку. Но не судьба.
Я не знаю, увидимся ли мы когда-то ещё. Постарайся подать прошение, чтобы вас выпустили, вот мой новый адрес. Приезжайте, мы как-нибудь проживём здесь. Невыносимо жить здесь одному, не видя вас.
Здесь я начинаю бояться за свою жизнь, видя случаи, которые происходят вокруг. Но больше всего я боюсь не за себя, а за вас, ведь я снаружи этого круга, а вы – внутри.
Ты знаешь, что я никогда не желал ничего плохого для своей страны. Но люди, которые сейчас управляют массами, не видят в этой стране таких, как я. Ими овладело алчное стремление к власти, слепая жажда уничтожить всё святое, - всё, чем так дорожили мы.
Мои мысли и открытия, может быть, никому не нужны. Но я верю, что настанет час, и вся эта толпа образумится. Ведь невозможно же так существовать – по десять человек в клетке, со злобой в сердце. С желанием уничтожить всех, кто думает, мыслит, чувствует не так, как они.
Я понимаю всё, что происходит, что евгенически и по происхождению мы – люди совсем другого сорта для них. Мы выпустили джинна из бутылки, и всё это готовилось довольно долго. Не мне тебе говорить о том, сколько было сочувствующих судьбам народа. И когда народ наконец проснулся – оказалось, что у него звериное лицо.
Но я не хочу верить, что всё это творит народ, дорогая моя. Я убиваю в себе эти мысли, в то время как мои мысли убивают меня. Не может же случиться такому, чтобы все в этом мире были одинаковы, и думали одинаково, или поступали одинаково. Или вообще не думали бы, а ждали, когда за них решит партия или власть. И только набивали бы свои желудки, квартиры и комнаты в коммунальных общежитиях. Или воевали с себе подобными, уничтожая всякое инакомыслие.
Поступая так, они уничтожают всякую возможность, всякий шанс движение вперёд. Ибо мы, ученые, - да какие уже теперь ученые! – всегда думали и полагали, что истина поверяется во время дискуссии, во время общего обсуждения, где почти в каждой идее есть хоть крупица золота, полезная для всех. Но то, что происходит на моей родине сейчас, не даёт никакой возможности дискуссии. Нас убивают, уничтожают, высылают. И мне становится страшно, когда я вижу, что в массах людей карающей руки – большинство, а думающих – почти не осталось. Это означает, что в будущем не будет у нас развития.
Мне больно об этом думать, дорогая моя. Но больнее всего мне думать о семье. Я буду ждать сколько хватит моих сил, что вы с Сашенькой наконец приедете. Если ты получишь это письмо, пожалуйста, попытайся передать ответ обратно через наших друзей, если кто-то из них ещё остался в стране и на свободе.
Всегда твой
Виктор