У ложа наших поцелуев ночь грозит нам.
Вот шёпот в ней: Кто от вины избавит вас?
Ещё дрожа в экстазе гнусно-ненасытном,
«Мария, смилуйся!» – мы молим в этот час.
Текут, как яд, из чаш цветочных ароматы,
Лбы побледнели от вины у нас.
Мы, духотой измотаны и смяты,
Мечтаем: «Смилуйся, Мария!» в этот час.
Из бездн всё громче, всё страшней журчат Сирены
И тёмный Сфинкс встаёт у наших глаз,
И мы сердцами, что грехом убийства пленны,
Рыдаем: «Смилуйся, Мария!» в этот час.
Blutschuld
Es draut die Nacht am Lager unsrer Kusse.
Es flustert wo: Wer nimmt von euch die Schuld?
Noch bebend von verruchter Wollust Susse
Wir beten: Verzeih uns, Maria, in deiner Huld!
Aus Blumenschalen steigen gierige Dufte,
Umschmeicheln unsere Stirnen bleich von Schuld.
Ermattend unterm Hauch der schwulen Lufte
Wir traumen: Verzeih uns, Maria, in deiner Huld!
Doch lauter rauscht der Brunnen der Sirenen
Und dunkler ragt die Sphinx vor unsrer Schuld,
Dass unsre Herzen sundiger wieder tonen,
Wir schluchzen: Verzeih uns, Maria, in deiner Huld!