Глава 9 - зачёт
- Нельзя так писать! – орал декан на съежившуюся Юлю. – Что значит «депутат Гогенцоллерн заявил – пусть все остальные подавятся cвоим прогрессом и техническим превосходством»? Надо писать – «депутат Гогенцоллерн ответил на злобные происки вражеских оккупантов» ! Вот как надо! Чему только учились весь первый курс !
- И нельзя писать – «журналист Куздо прокричал в здании парламента – жёлтые, идите в жопу! Надо говорить – журналист Куздо ответил на подлые происки и выпады жёлтых!» Теперь понятно?
- Понятно, товарищ декан, - дрожа, пролепетала Юля.
-То-то, - проворчал декан. Смотри дальше: что ты напишешь, если вражеский футболист продемонстрировал трибунам cвой флаг?
- Н-н-уу… наверное так и напишу.
- Неправильно! Двойку по предмету в зачетку хочешь?? Надо писать: «вражеский футболист повернулся и продемонстрировал трибунам свою раскрашенную в цвета вражеского флага жопу, на которой было написано: смерть оккупантам!»
- Учим вас, учим, - раскраснелся декан. – А выходят только разные несознательные элементы. Из тысячи только сто подают какие-то надежды и могут попасть в приличные СМИ. Ну-ка расскажи мне: какие заголовки должны быть на первых полосах популярных изданий?
- Н-н-у, например, - «Наша медицина достигла выдающихся успехов в лечении СПИДа и продлила жизнь больных на 20 лет»?
- Что мне с тобой делать, Горохова, - с тоской процедил декан, скрестив у глаз решётку из пальцев. – Смотри. Заголовки должны быть такие: «Новая звезда кино разделась для журнала Гобой, 85 фотографий». «Перестрелка двух дружественных группировок закончилась госпитализацией десяти человек, ещё пять направлены в морг». «Поезд потерпел крушение в Хренландии, десять вагонов сошли с рельсов». «Депутат Редько рассказал, когда распадётся Хренландия».
- А почему?
- Почему? Да ты проспала, что ли весь первый курс? Они должны нас бояться! А если не боятся, следовательно, не уважают! А если не уважают, то могут что-нибудь сотворить!
- Я не знаю… Я своего папу, например, уважаю, но не боюсь…
- Так это твой папа! Он полный придурок! – заорал вышедший из себя декан. – А это мы! Ты разницу чуешь? … Горохова, я тебе сейчас не просто двойку поставлю, я тебя исключу нахрен, по идейным соображениям ! Может, ты ещё отрицаешь положительную роль товарища Сталина и Ивана Грозного в истории?
- Я не знаю. Я не была… Меня тогда ещё не было.
- Так, может, ты и брешистов оправдываешь? … А эти их значки! А эта их вульгарность!
- Я не знаю… но моя подруга, по переписке, говорила, что многие из них были невинными ребятами, которые ничего не понимали. Их просто заставили делать так … И они до сих пор раскаиваются за это.
Лицо декана посерело, а глаза сузились. Он тихонько оглянулся – не слушает ли их кто – и прошипел:
- Так, Горохова, давай зачетку и иди, ставлю три. Но если ты ещё раз кому-то что-то подобное скажешь, клянусь – я тебя не только из института выгоню, тебя вообще больше никогда родной папа не увидит. Это ты мне можешь такое говорить. А на улице где-нибудь подобное скажешь или в Контранете – тебя быстро наши доблестные ребята вразумят. Орлы отца, друзья народа. Так что… забирай зачётку и вали … кто тебя только вразумил пойти на факультет журналистики? – горько сказал декан.
- Я могла пойти на режиссерский факультет. Но там нужно снимать фильмы о победах наших доблестных спортивных команд, иначе вуз не закончишь. Или о работе спецслужб. Или разборках мафии. А я не хотела.
- Ах ты горе, горе луковое, - задумчиво покачал головой декан. – И что тебе не шлось, например, в повара. Как Вале из клуба. Сейчас бы встречались с тобой по другому поводу. Выпили бы, закусили. А может, ты идейная, Горохова, а?
- Я домой хочу. К папе. И в Контранет к подругам.
- Ну забирай и вали… - с этими словами декан захлопнул зачетку, и сутулясь пошёл куда-то вдаль. Спина его сладко вздрагивала от воспоминаний о Вале.