Я решился,не думая долго о том,
Мой автобус отчаливал в сердце Европы.
Оставлял я семью и родительский дом,
Предвкушая надежд разноцветных сиропы.
Как и всюду впоследствии ставши чужим,
Возрождаясь из пепла вновь Фениксом птицей,
Я простился на век с белорусской столицей,
Но движеньем и словом вдвойне одержим.
Я бежал от бездействия принявших нас,
Всем вполне доставались весомые роли.
Мне же только бросали объедки подчас
И в карьере пророча о сказочной доле
Лгали подло и мерзко инстинктами псов
В ожиданьи податливой лёгкой добычи
И пустить на конвейер под штампом «фабричен»,
Чтоб затем зачеркнуть между двух поясов.
В эти годы я всё ещё болен был той,
От которой узнал боль и радость впервые,
Но любовь схоронил под гранитной плитой,
Получая упрёков последних чаевые.
Всё вело к одному, эпилог был таков.
Я с утра был у стен православного храма,
А на ум приходили стихи от Хайяма
И в наушниках пел про поэтов Тальков.