В луже намокла вчерашнего хлеба буханка,
в небе намокла – не высохла серая вата.
На остановке автобусной плачет вакханка –
плачет вакханка и кроет любимого матом.
Всё, в чём виновен, она ему, не церемонясь,
лепит в лицо, изъясняясь цветистым жаргоном.
Только не слышит её утомлённый дионис –
спит на скамейке… А звать его, кстати, Димоном.
Ей неохота с ним жить, да и негде быть вместе,
только охота грешить манит пуще неволи.
Мать твою за ногу, снова полоски на тесте.
Не повезло. Вот и думай теперь – от него ли.
Люди проходят, им пофиг, – противные рыла.
Автомобили гудят, как болотные выпи.
Серая вата июльское небо накрыла,
серого хлеба не хочется – хочется выпить.
Хочется верить, что будет когда-нибудь праздник,
или когда-нибудь кончится эта минута,
вата порвётся, и больше не станет соблазнов…
Но громовержец не мечет в нас стрел почему-то.