ночь. даже мухи спят
назойливо комарихи напрашиваются в музы;
им подавай поэтическую кровь;
на столике компьютерном натюрморт - арбузы;
плачет клава, измученная славой,
недостижимой, как в глаз, а не в бровь,
обманчивой, как провинциальная шалава,
задумчивая, как последняя любовь.
пишу порт-рет любимой на арбузной корке;
я с ней катался прошлый день на горке -
вот почему, оказывается, парк назвали Горьким...
ясней нельзя - культура отдыхает - народ бухает -
и моя тётя циня из Шанхая, другая тётя - хая -
прислали мне пись-мо; читаю и вздыхаю:
как слог изыскан, даже маты у них обеих, как шахматы;
какая-то проснулась и жужжит,
зараза, мне: "жид-жид-жид" -
ну, это же не сволочь?
скоро полночь;
вот, паспорт у меня сегодня заграничный,
я весь из себя культурно-органичный,
готов в Канаду, там земля обетованна,
там в квартире будет унитаз и ванна,
там жизнь покоится, как на слонах, на диванах,
прими меня, страна, пахомова ивана,
я был поэт натурально деревенский,
я мыл полы, курил пэлмэлл, до дыр зачитывая мойдодыр,
из европейских ценностей любил кофе венский,
но. паспорт сам нарисовал, как пачку евро,
я, ведь, медь, простой ивановский батыр,
а утро принесёт мне лишь восторги мух
и сонный трепет умирающих творческих мук.
я напишу когда-нибудь несколько кило шедевров.
***