Пожалуй, старая Европа
Погибла именно тогда,
В боях под Ипром, в тех окопах,
Где только грязь. Грязь и вода.
И, если не считать обманом
Всю боль распятия Христа,
Сейчас над садом Гефсимана
Пороховая темнота.
Прошло три года - время лечит,
Осталось только в редких снах,
Как назначали дамам встречи,
Как только кончится война.
А как манили их медали!..
Казались раны так легки!..
Ползут в утробу Пашендаля
Врагов имперские полки...
Ползут? Британская пехота
Шагала, словно на парад!..
И выбивали пулеметы
За рядом ряд,
за рядом ряд.
Они почти что победили,
И, славу с павшими деля,
Ещё пройдут по Пикадилли
На ветеранских костылях.
Но за победу вносят плату
Не золотыми, а свинцом.
Лежат немецкие солдаты,
Живые между мертвецов,
И на лице, покрытом глиной,
Зияют раны вместо глаз.
Не ослепят огни Берлина
Тех, кто познал горчичный газ.
А если выжил под обстрелом,
То всё равно добра не жди.
За ним бесстрастно вступят в дело
Как боль тягучие дожди.
Водой затоплены воронки,
В которых множество калек...
И нерождёнными потомки
Так и останутся навек.
Деревня, ставшая пустыней.
Потери - были.
Что взамен?..
И скоро фронт опять застынет.
Здесь, как всегда, без перемен,
И, если уж признаться честно,
То где-то рядом (чуть южней)
Один ефрейтор неизвестный
Не думал о второй войне...