Мне снился сон: село стоит на горке,
Идет дорогой пыльной мужичок,
А рядом с ним внучок его Егорка,
Сжимает кулачок, а в нем - сверчок.
Нагнал я их:"Степанова Прасковья
Нужна мне очень, как её найти?"
Взгляд мужика затеплился любовью:
"Дык вон у церкви, метрах в тридцати
Стоит изба, тебе покажет каждый.
Не ждет Прасковья вроде никого."
Гляжу, в моей руке пакет бумажный:
"Гостинцев ей привёз.", а сам бегом
Уже несусь к селу, одышка мучит,
И вот изба, завалена слегка,
Бурьян повсюду и порог скрипучий,
Хозяйка у окна, в глазах тоска:
- Кем будете, мушшина, не узнала.
Очки разбились, год уже без них.
- Из города, привёз вот одеяло,
Конфет кило, хороших, дорогих.
А с ними письмецо от сына Коли.
Заплакала старушка, аж навзрыд,
И столько было материнской боли,
В том плаче, ожиданий и обид.
Потом сидели долго, попивали
Чаёк из самовара - до утра.
Поспав же на душистом сеновале,
Вошел в избу:"Прощайте, мне пора."
...Проснулся. Ночь была ещё глубокой.
Я закурил и начал вспоминать:
Степанов Николай... Сорвал нам сроки!
Вчера сказал, что ёб его я мать.
Так стало стыдно - перед тётей Проней,
И перед её сыном-мудаком.
Жаль, в доме нет какой-нибудь иконы,
Хоть постучал бы по паркету лбом.
Ходил туда-сюда, закончил пачку,
Открыл смартфон и тут же позвонил:
- Тебя вчера обматерил я, значит,
Так вот хочу, чтоб ты меня простил.
- С ума сошел, всех разбудил домашних.
Скажи, звонить ночами нахера?!
Тут мама перестала только кашлять,
Теперь все не заснем мы до утра!
- А мама не в деревне твоя что ли,
Изба травою вся не заросла?
- Она - профессор, - буркнул тихо Коля,
- и на конгрессе в Швеции была,
Там простудилась сильно, ей семь лекций
Сегодня в академии читать,
Но кашляет, не может всё согреться,
Хоть одеял ей дал уже штук пять.
Я бросил трубку. Что за чертовщина!
Как-будто явью был тот грустный сон -
- село...изба...бурьян... вы кто, мушшина...
Мать не причем, но, Коля, ты гондон!