Мабон наступает багряным закатом Эндоре,
Осенней простудой, ознобом отжившего лета,
Он кутает в рдеющий бархат ущелья и горы,
В надежде, что кто-то из них доживет до рассвета,
Не сгинет на зимнем морозе за белым батистом,
Сбежав по декабрьской стуже по венам столицы.
Комкая в руках партитуру с Шопеном и Листом,
Он смотрит веселым котенком на хмурые лица,
Скользя в вечном танце - нахальный, бессовестно-рыжий,
В потрепанных кедах, в кармане - свирель из бамбука,
Взлетает, как кот, на конек остывающей крыши
И кодой вплетает в сентябрь симфонию луга,
Восточного ветра, крыла улетающей птицы,
Костра на привале и первых минут листопада,
Брусничного тарта, глинтвейна и яблок с корицей -
И те, кто от дроби дождей убегали куда-то,
Вливаясь бессчетным потоком в сплетения улиц,
Замрут на мгновенье, почуяв мелодию кожей,
Как будто от долгого сна в одночасье проснулись,
И мир разглядели - прекрасный и яркий до дрожи.
...Я молча вливаюсь в метро без надежды и цели,
Закутавшись в шарф и вдыхая щемящую осень,
Но, сердцем услышав зовущую песню свирели,
Поймаю веселого взгляда небесную просинь,
И вздрогну на миг - я не «кто-то», а скучное «некто».
Когда умудрилась лишиться надежды на сказку
И стать лишь песчинкой в чернеющих водах проспекта?
Когда, наконец, отшвырну надоевшие маски?
Но шепчет свирель, прогоняя тоску и тревоги,
И снова до боли желаю обнять этот город,
За то, что увлек за собою по ленте дороги...
Мабон улыбнется багряным закатом Эндоре:
Ведь если скитаться по свету десятки столетий,
То стоило б жить только ради подобных мгновений.
Не надо грустить об ушедшем до времени лете,
Мабон - это время подняться
и выйти из тени.