Убийцы

                Братьям  Стругацким  посвящается
   Уже  второе  солнце  медленно,  словно  огромный  мыльный  пузырь,  мягко  оседало  за  горизонт.  Жара  спадала:  верхний  слой  почвы  зашевелился,  миллионы  жёлтых  язычков  проклюнулись  сквозь  мёртвый  пласт  земли,  задвигались  из  стороны  в  сторону  в  поисках  опоры,  обвили  друг  друга  и  как  будто  по  команде  устремились  к  небу,  сплетаясь  в  тугие  мясистые  жгуты.  Горизонт  исчез,  лишь  далеко – далеко  проглядывали  очертания  громоздящихся  базальтовых  скал.
   Набежавший  ветерок  донёс  с  озера  невнятное  бормотание  проснувшихся  птиц,  их  первое  неуверенное  хлопанье  крыльями.  Почва  набухала  водой,  и  от  озера  по  окружности,  следом  за  влагой,  питающей  землю,  поползли  изумрудные  стебли  растений,  разбрасывая  по  обе  стороны  от  себя  широкие  листья,  быстро  увеличивающиеся  в  размерах.  Вскоре  всё  пространство  до  озера  превратилось  в  зелёное  поле,  и  только  частые  стебли  гигантского  тростника  укрывали  кромку  берега  и  ту  энергичную  жизнь,  которая  была  скрыта  в непролазной  чаще.
   На  другом  берегу,  на  обширной  площади,  отвоёванной  у  тростника  огнём,  располагался  небольшой  посёлок.  Чистые  и  уютные  дома  были  сложены  из  блоков  обработанного  базальта,  кое – где  украшены  мозаикой,  защищены  противосолнечными  козырьками.  Прямые  дорожки  соединяли  дома.  Эти  дорожки  тщательно  мелись,  и  нечто  похожее  на  цветник  дополняло  впечатление  того,  что  чей – то  зоркий  хозяйский  глаз  следит  здесь  за  чистотой  и  опрятностью,  пытаясь  хотя  бы  таким  образом  скрасить  монотонность  пейзажа.  Посёлок  словно  вымер:  нигде  ни  дымка,  ни  звука.  Даже  часовые,  обычно  торчащие  в  лодках  вблизи  берега,  сегодня  исчезли  -  все  лодки  были  аккуратно  привязаны  к  пристани.
   -  Сегодня  мне  наверняка  удастся  поймать  рыбу,   -   он  медленно  полз  по  зелёному  полю,  пытаясь  подлезать  под  листья,  надолго  замирал  и  жадно  вслушивался.  Беспечная  тишина  прерывалась  птичьим  ворчанием  и  плеском  играющей  рыбы.  И  эта  относительная  тишина,  и  отсутствие  часовых  угнетали  и  настораживали  его.   -  Может  быть,   у  них  что –  нибудь  случилось?  Или  уехали  куда – нибудь?  Всё  равно  кто – то должен  был  остаться,  -  думал  он,  прижавшись  к  земле.  Однако,  так  или  иначе,  голодать  больше  он  не  мог  -  силы  были  на  исходе.  Ему  непременно  нужна  рыба,  побольше  да  пожирней,  чтобы  наесться  до  отвала.  Главное  -  не  попасться  в  руки  Капитана – убийцы,  который  не  простит  ему  обмана.  Нужно  быть  осторожнее,  как  можно  осторожнее.
   Стена  тростника  колыхалась  в  каких-  нибудь  пятидесяти  метрах,  он  ощущал  животом  влажность  почвы.  Вон  там,  правее,  есть  незаметный  лаз.  Если  он  доползёт  туда,  то  обнаружить  его  станет  трудно.  Голод  торопил.  Ещё  раз  внимательно  осмотревшись,  он  покинул  углубление,  прикрытое  широким  листом,  и,  извиваясь  всем  телом,  бросился  к  лазу.  Ему  понадобилось  несколько  секунд,  чтобы  преодолеть  опасную  зону  и  раствориться  в  зарослях.  Стараясь  не  шуметь,  он  пополз  к  воде.  Справа  от  него,  метрах  в  трёх,  мрачно  вскрикнув,  поднялась  в  воздух  крупная  чёрная  птица.  Она  тяжело  набрала  высоту  и  стала  медленно  кружиться  над  озером.  Нужно  торопиться,  иначе  поведение  птицы  может  привлечь  внимание,  указать  на  присутствие  постороннего.
   Вода  серебрилась  совсем  рядом.  Часто  её  поверхность  вспарывалась  мощным  ударом,  и  он  успевал  заметить  жирное  тело  рыбы,  играющей  перед  закатом.  Глаза  его  загорелись,  дыхание  стало  частым;  он  уже  не  мог  думать  об  опасности:  непонятная  истома,  сходная  с  наслаждением,  охватила  тело.  С  глухим  стоном   радости  он  погрузил  свои  щупальца  в  прохладу  озера  и  начал  шевелить  ими,  ожидая  момента,  когда  желанная  рыба  коснётся  одной  из  его  присосок.  Мозг  рисовал  ему  сладостные  картины  борьбы  с  обречённой  рыбой,  желудок  сжимался  от  ожидания  скорого  и  обильного  насыщения.
    В  эту  минуту  раздался  рёв  мощного  двигателя,  и,  подминая  под  себя  тростник,  прямо  на  кромку  берега  выскочил  вездеход:  вероятно,  он  был  спрятан  неподалёку  в  зарослях  и  выжидал  добычу  замерев,  словно  хищник.  Вездеход,  развернувшись  боком,  резко  затормозил  и  отрезал  путь  к  отступлению.  Открылись  люки,  и  на  покатые  бока  машины  высыпались  вооружённые   автоматами   люди в  камуфляже.  Они  приблизились  к  нему  тесным  полукольцом  и остановились  в  пяти  шагах.
   Его  сковал  ужас.  На  какое – то  время  он  так  и  застыл,  опустив  щупальца  в  воду.  Тело  большой  рыбы  коснулось  их,  но  уже  не  было  смысла  ловить  её.  В  глубине  его  сердца  рядом  со  страхом  зародилось  и  стало  расти  неясное  ещё  чувство  протеста,  смешанное  со  злостью  и  отчаянием.  Он  развернулся  навстречу  своим  гонителям,  прижался  к  земле.  Чужой  неприятный  запах  людей  раздражал  его,  мешал  спокойно  оценить  ситуацию.
   Высокий  сухопарый  человек  отделился  от  полукольца,  сделал  несколько  шагов  вперёд.  Это  был  Капитан.  В  одной  руке  он  сжимал  револьвер,  другой  снял  защитные  чёрные  очки.  Маленькие  весёлые  глаза,  казалось,  выражали  дружелюбие.  Вся  его  поза  -  непринуждённая,  раскованная,  говорила  о  хорошем  расположении  духа.
   -  О,  старый  приятель!  Я  уже  не  думал – не гадал  встретиться  с  тобой.  Я  даже  решил  грешным  делом,  что  наша  взаимная  любовь  увянет,  не  успев  расцвести.  Но  прежде,  чем  расстаться,  всё  же  решил  выяснить  причину  такого внезапного  охлаждения.  К  тому  же  не  забывай,  что  за  тобой  один  маленький  должок.  Если  ты  вернёшь  его,  я  согласен  забыть  возникшее  между  нами  недоразумение.
   -  Я  не  знаю,  о  чём  ты  говоришь,  -  злость  закипала  в  нём  всё  с  большей  силой,  затмевая  страх.  Тело  его  конвульсивно  подрагивало,  в  желудке  пылал  огонь,  глаза  застилала  вязкая  пелена.
   -  Он  не  помнит!  Или  страх  отбил  у  него  память?  -  весело  проговорил  Капитан,  обращаясь  к  стоящим  позади  и  как  бы  ища  у  них  поддержки.  Он  снова  повернулся,  на  лице  его  извивалась  тонкая  язвительная  улыбка.  -  Неужели  ты  и  вправду  забыл,  Меченый,  что  ещё  не  указал  своему  другу,  где  вы  припрятали  блестящие  камешки?
   На  револьвере  умирали  багровые  блики  второго  закатного  солнца…
   -  Я  показал  тебе  все  тайники.  Ты  забрал  все  камни,  которые у  нас  были.
Казалось,  Капитан  был  доволен  ходом  беседы.
   -  Послушай,  теперь  я  точно  вижу,  что  у  тебя  проблемы,  потому  что  ты  запамятовал  о  главном  тайнике.  Ты  упомянул  о  нём,  когда  я  при  помощи  ножа  хотел  посмотреть,  как  ты  устроен  внутри.  Помнишь  свою  метку?
   Да,  метка  напоминала  ему  о  многом.  Долгими  холодными  ночами,  забившись  в  узкую  неудобную  нору,  он  часто  вспоминал  тот  роковой  день,  когда  в  его  деревню,  подминая  под  себя  изгороди,  ворвался  вездеход  с  этими  страшными  людьми.  Крича  и  стреляя  в  воздух,  они  выволокли  всех  жителей  деревни  на  площадь  и,  выстроив  всех  в  ряд,  стали  по  очереди подходить  к  каждому  и  требовать,  чтобы  тот  указал  места,  где  хранятся  священные  камни.  Все  молчали.  Тогда  люди  стали  наносить  удары  длинными  загнутыми  ножами,  со  свистом  рассекая  тела.  Некоторые  попытались  убежать,  но  были  застрелены.  Другие  хотели  поразить  убийц  смертоносными  жалами,  и  тогда  люди  стали  отрубать  ножами  ядовитые  щупальца.
   Капитан  подбежал  к  нему  весь  забрызганный  кровью  и  занёс  над  головой  своё  оружие.  В  тот  момент,  когда  лезвие  уже  коснулось  тела,  взрезав  кожу,    он  упал  на  землю  и  стал  молить  о  пощаде.  Дрожа  от  страха,  он  пообещал  показать  людям  все  тайники,  где  хранятся  камни,  и  даже  самый  главный  тайник,  где  камней  так  много,  что  их  невозможно  унести  за  один  раз.  Капитан  пощадил  его  тогда.  Люди  разогнали  уцелевших  по  домам,  а  его  посадили  в  вездеход  и  приказали    указать  дорогу  к  тайникам.
   Когда  угроза  жизни  миновала,  мучительный  стыд  и  раскаяние  овладели  им.  Но назад  пути  уже  не  было,  и  поэтому  он  целый  день  сопровождал  людей  к  тайникам,  разбросанным  по  пустыне.  Он  наблюдал  их  восторг,  когда  они  погружали  руки  по  локоть  в  россыпи  переливающихся  камней,  слышал  их  счастливый  хохот,  видел,  как  разграблялись  столетиями  накапливаемые  сокровища,  и  в  душе  обретал  уверенность  в  том,  что  никогда  эти  люди,  так  жестоко  надругавшиеся  над  его  народом,  не  доберутся  до  главного  тайника.  Ему  казалось,  что   он   таким  образом  сможет  хотя  бы  частично  искупить  своё  предательство.
   По  пути  назад,  ссаживая  его  с  вездехода,  Капитан  сказал:
   -  На  твоём  месте я  бы  не  стал  возвращаться  в  деревню.  Поживи  пока  один.  Не  думаю,  что  это  надолго.  Я  не  позволю  им  ловить  рыбу  в  озере,  и  скоро  все  передохнут  от  голода.  Но  ты  приходи  на  базу  когда  захочешь:  ведь  мы  теперь  друзья,  верно,  Меченый?
   Он  не  вернулся  тогда  в  деревню  -  не  посмел.  Не  знал,  что  сказать,  чем  оправдаться.  Долгую  мучительную  ночь  он  рыл  для  себя  нору,  жалкое  пристанище  изгоя,  рыл,  чтобы  спрятаться  ото  всех  и  в  первую  очередь  от  себя.  Он  ещё  не  знал  тогда,  что  спрятаться  от  себя  невозможно,  пусть  даже  это  будет  самая  глубокая  нора.
   Через  два  дня  он  услышал  на  озере  выстрелы.  Впервые  покинув  своё  убежище,  он  заторопился  к  берегу.  Рана  причиняла  при  движении  боль,  но  он  терпел  и  шёл  всё  дальше.  Вскоре  он  почувствовал  дыхание  воды  и  увидел  стену  тростника.  Выстрелы  раздавались  чаще.  Заросли  зашевелились,  и  на  открытое  пространство,  испуганно  вереща,  выскочили  несколько  его  соплеменников.  Некоторые  были  ранены  и  оставляли  после  себя  на  изумрудной  зелени  листьев  широкий,  местами  прерывающийся  кровавый  след.  Люди  преследовали  их,  стволы  автоматов  дымились.  Настигнув  кого -  либо  из  беглецов,  в  упор  расстреливали  и  бросались  в  погоню  за  другими.  Видимо,  голод  заставил  бедняг  отправиться  к  озеру  за  рыбой,  где  они  и  попали  в  засаду.
   Он  не  мог  более  наблюдать  это  страшное  избиение.  Боясь  оглянуться,  не  обращая  внимания  на  открывшуюся  рану,    добрался  до  своего  прибежища,  втиснул  дрожащее  тело  в  нору  и  долго  скулил,  презирая  себя  за  то,  что  избежал  страшной  участи  соседей.  Ему  захотелось  сгноить  себя  в  этой  чёрной  дыре.  Он  до  боли  ощутил  своё  одиночество,  ничтожность  никчемной, никому  не  нужной  жизни.  Он  клялся  себе,  что  нора  станет  его  могилой,  что  ничто  не  заставит  его  покинуть  последнее  убежище.
Никто,  кроме  безучастного  хмурого неба  не  слышал  его  страстных  клятв  и  слезливых  причитаний.
   Прошло  несколько  дней,  и  боль,  разрывающая  душу,  утихла.  Она  уступила  место  чувству  голода.  Он  стыдился  власти  этого  чувства,  несколько  раз  пробирался  к  озеру  в  надежде  на  счастливую  ловлю,  но  всякий  раз  пугался  чёрных  неподвижных  фигур,  застывших  в  лодках.
   Наконец  наступил  тот  момент,  когда  терпение  лопнуло,  и  он,  стараясь  не  думать  об  опасности,  решил,  что  бы  ни  случилось,  утолить  голод.
   И  вот,  его  очередная  слабость  привела  к  тому,  что  в  нескольких  шагах  стоит,  улыбаясь,  Капитан  и  требует  от  него  последнего,  решающего  предательства.  Капитан  презирает  его  и  не  скрывает  этого.  Он  знает,  что  смерть  страшит,  а  страх  уродует  любую  душу.  Главное  -  вызвать  страх.
   -  Если  ты  поступишь  правильно,  а  я  уверен,  что  ты  сделаешь  правильный  выбор,  можешь  рассчитывать  на  мою  поддержку,  -  продолжал  Капитан.  -  Кстати,  можешь  вернуться  в  деревню  -  там  никого  не  осталось.  Мы  видели  несколько  трупов  в  пустыне.   Не  понятно,  куда  эти  идиоты  собирались  бежать,  но  определённо  не  рассчитали  силы  и  подохли  от  голода  и  жажды.
  -Осторожно,  Капитан!   -  крикнул  кто – то  сзади,  заметив,   как  он  рванулся  вперёд,  выставив  вперёд  жало.  Капитан  быстро  отступил  назад,  вскинул  револьвер,  и  по  лицу  его  пробежала  тень  отвращения  и  страха.
   -Отруби  ему  жало!  Убей  его!  -   отовсюду  слышались  крики  негодования  и  злости.
  Он  не  понимал,  зачем  бросился  на  Капитана.  Наверное,  это  была  неосознанная  реакция  на  известие  о  гибели  близких.  Он  не  рассчитывал  нанести  вред  Капитану,  скорее  всего  потому,  что  внушил  себе  бесполезность  подобных  попыток.   Поэтому  страх,  исказивший  лицо  Капитана,  удивил,  ошарашил  его.  Он  безвольно  опустил  щупальце  и  замер  на  месте.
   -  Нет,  я  пока  не  буду  убивать  его,  -  громко  сказал  Капитан,  вытирая  рукавом  пот,  выступивший  на  лбу.  -  Всё – таки  мы  были  друзьями.  И  в  подтверждение  нашей  симпатии  завтра  же  он  покажет  нам  тайник.  Он  неглупый  парень  и  понимает,  что  удача  не  на  его  стороне.  Мне  не  хочется  огорчать  его,  и  я  думаю,  что  он  так  же  хорошо  относится  к  нему,  как  и  я  к  нему.  Слушай  меня  внимательно,  Меченый,  -  голос  Капитана  стал  негнущимся  и  колючим.  -  Тебе  некуда  идти,  и  ты  можешь  умереть  от  голода,  потому  что  контролируем  озеро  мы.  Тебе  повезло,  что ты  жив.  Я  могу  понять  твоё  упрямство,  но  потакать  ему  не  имею  права.  Каждый  получит  своё:  я  -  камешки,  ты  -  спокойную  безопасную  жизнь.  Завтра  в  полдень  я  буду  ждать  тебя  на  этом  месте.  И  не  пытайся  скрыться,  из  этого  ничего  не  получится.  Я  даю  тебе  шанс,  воспользуйся  им.  Ты  всё  понял?
   -  Я  подумаю.  Мне  надо  подумать…  -  только  и  смог  произнести  нечастный.
   -  Думай,  у  тебя  пока  есть  время.  Поехали,  ребята!  - Капитан  легко  вскочил  на  вездеход,  и  остальные  потянулись  к  люкам.  Через  минуту  вездеход  развернулся  на  месте,  взрыл  гусеницами  землю  и,  рокоча,  рванулся  к  посёлку. 
   Пустота  окружала  Меченого.  Подобно  сомнамбуле  он  подошёл  к  воде,  опустил  щупальца  в  воду  и  вскоре  поймал  большую  жирную  рыбу. Он  начал  её  есть,  съел  всю  и  очень  удивился,  когда  его блуждающий  взгляд  наткнулся  на  остов  съеденной  рыбы.  Созерцание  этих  жалких  костей  навело  его  на  размышления  о  дальнейшем.  Капитан  прав:  сопротивляться  силе  бесполезно,  но  и  предательство  имеет  своё  дно.  Он  потерял  всё,  но  можно  попытаться  хоть  что – нибудь  спасти,  чтобы  пусть  ненадолго  избавиться  от  осознания  собственного  ничтожества.  Он  не  станет  ждать  до  завтра,  он  сейчас  же  встретится  с  Капитаном  и  сделает  всё,  чтобы  тот  убил  его.
   С  этой  мыслью,  подстёгиваемый  желанием  действовать,  он  огляделся.  Наступала  ночь.  Земля  отдавала  накопленное  за  день  тепло,  накапливалась  тяжёлая  вязкая  духота.  Изредка  в  зарослях  раздавался  невнятный  шорох,  где – то  вдалеке  послышался  всхлип  ночной  птицы.  Узкий  оранжевый  серп  выползал  на  чёрное  небо.
   Засуетившись,  он  торопливо  выбрался  из  тростника  и  засеменил  вокруг  озера.  Там,  на  противоположном  берегу,  горел  яркий  свет,  в  темноту  изливались  звуки  чужой  и  оттого  раздражающей  музыки.
   -  Всё  кончится,  всё  скоро  кончится,  повторял  он  про  себя.  Его  никто  не  окликнул,  не  остановил,  будто  его  уже  не  существовало,  будто  из – за  него  нечего  было  беспокоиться,  выставлять  посты  или  гнать  людей  в  ночное  патрулирование.
   -  Они  уверены  в  моей  слабости,  они  уже  дали  мне  оценку  и  предугадали  все  поступки.  Они  думают,  что  стоит  им  дождаться  завтрашнего  дня,  и  все  их  расчёты  сбудутся.  Но  они  ошиблись,  они  жестоко  ошиблись…
   Музыка  смолкла,  движение  по  посёлку  стало  затихать  -  люди  отправлялись  спать.  Чем  ближе  он  подходил,  тем  большее  возбуждение  испытывал.  Он  приблизился  к  крайнему  полю  и  застыл  в  его  тени.  Редкие  фигуры  двигались  по  площади,  они  направлялись  к  домикам  и  исчезали  в  тёмных  дверных  проёмах.
   Вдруг  рядом  с  собой  он  услышал  тихие  голоса  и  буквально  вжался  в  стену.  В  паре  метров  от  него  прошли  двое,  и  он  сразу  узнал  Капитана.  Тот  обнимал  за  плечи  женщину,  что – то  негромко  говорил  ей  на  ухо.  Женщина  в  ответ  негромко  засмеялась.  Они  не  торопясь  вошли  в  соседний  домик.  Через  некоторое  время  в  окне  второго  этажа  зажёгся  свет.
   -  Вот  где  живёт  Капитан,  -  подумал  Меченый.  –Теперь  только  стоит  влезть  к  нему,  и  он  не  раздумывая  выстрелит.  И  всё  кончится,  и  завтра  уже  не  наступит…
   Он  выждал  ещё  некоторое  время.  Всё  вокруг  стихло,  во  многих  домах  потушили  свет.  Он  неслышно  подкрался  к  соседнему  дому,  боясь  быть  обнаруженным  раньше  срока,  встал  под  окном  и  посмотрел  вверх.  Окно  было  открыто.  Стараясь  не  шуметь,  он  обнял  стену,  шершавую  и  тёплую,  щупальцами  и,  поочерёдно  присасываясь  к  гладкому  камню,  вскарабкался  к  окну.  Медленно  приблизился  к  проёму  и  осторожно  заглянул  внутрь.
   В  комнате  горела  ночная  лампа.  Капитан,  уже  раздевшись,  лежал  на  кровати  и  что – то  говорил  женщине,  сидевшей  в  кресле  спиной  к  окну.  Рядом  с  креслом,  на  стуле,  лежал  пистолет.
   Капитан  продолжал:
   -  Сегодня  я  связался  со  штурманом:  корабль  прибудет  послезавтра.  Значит,  на  сборы  у  нас  целый  день.  Надо  успеть  закончить  дело,  забрать  камешки,  а  потом  -  ищи  ветра  в  поле!  Вернёмся  домой,  заживём  наконец  по -  людски.
  -  Я  всегда  верила  в  тебя,  -  женщина  нежно  погладила  Капитана по  руке.  -  Твои  настойчивость  и  смелость  всегда  поражали  моё  воображение.  Ты  -  мужчина  мечты,  лучший  из  лучших.
   -  Не  идеализируй  меня,  дорогая,  -  Капитан  глухо  засмеялся.  -  Когда  эта  тварь  сегодня  бросилась  на  меня,  признаюсь,  я  изрядно  струхнул.  Все  из  одного  теста,  в  каждом  всего  понамешано.  Молю  Бога,  чтобы  всё  это  поскорее  кончилось.
   Притаившись  за  окном,  Меченый  внимательно  вслушивался  в  разговор,  и  сердце  его  радостно  забилось.  Он  ничего  не  понял  про  штурмана  и  корабль,  но  понимание  того,  что  послезавтра  ИХ  уже  не  будет,  наполняло  его  безудержным  весельем,  лихой  бесшабашностью.
   -  Ты  не  увидишь  меня  завтра,  -  со  злорадством  подумал  он,  -  и  тебе  не  найти  меня  за  такой  короткий  срок.  Моя  нора  -  надёжное  убежище.  И  я  рад,  что  напугал  тебя  до  смерти.  Значит,  люди  тоже  боятся.  Твой  страх  не  померещился  мне  сегодня,  и  я  отдам  всё,  чтобы  увидеть  его  ещё  раз.
   Не  успев  осознать  что  делает,  он  быстро  перекинул  своё  гибкое  тело  в  комнату,  молниеносно  обвил  женщину  щупальцами  и  приставил  к  её  шее  смертоносное  жало.  Женщина  вскрикнула,  попробовала  вырваться,  но  безрезультатно:  он  крепко  держал  её  в  железных  объятиях.  Капитан  подскочил  на  постели,  но  Меченый  громко  и  внятно  произнёс:
   -  Не  двигайся,  иначе  я  убью  её.
   Капитан  в  одних  трусах  застыл  среди  подушек.
   Ощущая  необъяснимый  прилив  силы,  он  слегка  сжал  тело  женщины  и  твёрдо  приказал  ей:
   -  Сейчас  ты  возьмёшь  револьвер  и  выстрелишь  в  Капитана.  Помни :  твоя  жизнь  висит  на  волоске.  Ну  же,  быстро!
   Женщина  что – то  промычала  в  ответ,  рука  её  потянулась  к  револьверу,  взяла  его  со  стула  и  навела  на  Капитана.  Щёлкнул  взвод.  Палец  стал  медленно  нажимать  курок.
   Капитан  очнулся.  С  перекошенным  от  ужаса  лицом,  с  трясущимися  губами,  заикаясь  и  дрожа  как  в  лихорадке,  он  зашипел:
   -  Что  ты  делаешь?  Не  верь  ему,  он  тебя  обманывает!  Он  ничего  не  может  сделать,  он  не  убьёт  тебя,  я  вырвал  ему  жало!  Стреляй  в  него  сама,  стреляй,  не  раздумывай!
   Рука  опустилась.  Женщина  попыталась  развернуться,  рванулась  ещё  раз,  и  он  увидел  перед  собой  раскачивающееся  отверстие  дула.  Капитан  вскочил  на  ноги.
   Медлить  было  нельзя.  Он  уже  не  жаждал  смерти,  опять  боялся  потерять  жизнь.  Послезавтра  он  будет  свободен!  Но  этого  может  и  не  случиться.  Женщина  сопротивляется,  потому  что  поверила  в  его  неспособность  убить.  Пусть  же  поймёт,  что  заблуждалась.  Убить,  чтобы  не  убили  его!
  Он  пронзил  жалом  тонкую  кожу  шеи  и  впрыснул  яд.  Женщина  задёргалась  в  конвульсиях  и  обмякла.  Он  отпустил  тело,  бросился  в  окно,  тяжело  ударился  о  землю  и  метнулся  прочь.  Вслед  ему  захлопали  выстрелы,  одна  пуля  оцарапала  кожу,  но  он  не  остановился,  не  оглянулся.  Уже  издалека  он  услышал  вой  сирены  и  рокот  заводящихся  двигателей. Ничто  не  отвлекало  его.  Он  бежал  в  ночи,  ориентируясь  по  сверкающему    месяцу,  а  в  голове  билась,  как  выброшенная  на  берег  рыба,  внезапная  догадка:  «  Я  не  знал,  что  убивают  тогда,  когда  чего  -  нибудь  смертельно  боятся «,  -  думал  он  и  всё  бежал  и  бежал  в  темноте…