Дуб и цепочка на нём золотая,
Ходит по цЕпи учёный кошак,
Ходит не просто, а сказки вещая;
Ладно, послушаем ежели так.
Свадьба! Веселье и хохот застольный.
Русик и Люда – чета молодых;
Старый папаша сияет довольный –
Дочке достался хороший жених.
Ночью во время любовных прелюдий
Гром раздаётся, нашла чернота;
Тянется Русик в отчаянье к Люде,
Щупает… Нету!.. Одна пустота!
Кто-то похитил с заветного ложа.
Вскоре и тесть эту новость узнал:
"Люда! Кровиночка! Где ты! О, боже!"
В общем, случился неслабый скандал.
Знатно тогда получив на орехи,
Бледный, как мел, незадачливый зять
Вооружился, напялил доспехи,
Да и отправился Люду спасать.
С ним, составляя одну кавалькаду,
Двинулись воины в славный поход,
Зная, что Люду с полцарством в награду
Хапнет лишь тот, кто её привезёт.
Первый был хмурым бывалым солдатом,
Номером два – хвастунишка-пузан,
Третий – парнишка, слегка косоватый
С черными кудрями, как у армян.
Вечером Русик и спутников трое
Поодиночке продолжили путь.
Конь до пещеры доставил героя,
Где тот узнал сокровенную суть.
Мудрый отшельник поведал, что Люду
Карлик похитил, который уже
Хоть и не годен к телесному блуду,
Любит потискать девчат в неглиже.
Русику, значит, на север и в горы
Ехать за Людой своею пора;
Сон наш герой заменил разговором,
Много чего разузнав до утра.
Молодость вспомнил отшельничек старый:
Годы и славу, что дОбыл в бою,
Страсти сжигающей пламень пожара,
И недоступную деву свою.
Из-за неё колдовству научился,
Но не заметил, как стал уже дед,
Приворожил, но потом удивился:
Девушке стукнуло семьдесят лет.
Пламя страстей запоздалых и поздних
Вызвало ужас и дрожь старика,
Ведьма взъярилась, и подлые козни
Стала чинить ему исподтишка.
Русику тоже ту старую стерву
Надо учитывать. Ну а меж тем
Путь преграждает соперничек первый,
Метит оружием Русику в шлем.
Он перед этим другому бедняге –
Номеру два – чуть не срезал башку,
Но увидав, как тот плачет в овраге
Кинулся прочь, матерясь на скаку.
Курс ему хитро тогда подсказала
Ведьма, нашедшая общий язык
С тем, кто из рова поднялся устало,
Знать приглянулся ей толстый мужик.
Берег реки стал свидетелем боя,
Русик, злодея отправив на дно,
Вновь поскакал, и узрел пред собою
Место, где тоже сражались давно.
Металлолом там валялся с излишком,
Русик же всё поутратил в бою.
И, поживившись слегка барахлишком,
Снова продолжил погоню свою.
Ночью в степи повстречалось такое,
Что обомлел он на пару с конём:
Холм оказался живой головою!
Русик ей тут же заехал копьём.
Нечего дрыхнуть! Башка и проснулась,
Стала буянить, качая права,
Но схлопотала и охолонулась,
Видя, насколько она не права.
Станешь, конечно, любому послушен,
Коли хранящемся здесь кладенцом
Станут готовиться вырезать уши,
Как же безухому жить-то потом?
Много от той Головы говорящей
Русик полезных узнал новостей;
Главное то, что карлуша ледащий
Лишь с бородою лихой чародей.
Этот иуда родимому брату,
Что великаном доверчивым был,
Глупую голову срезал когда-то,
И под неё кладенец схоронил.
Меч против карлика будет подмогой;
Русик с трофеем помчался вперёд.
Ну, а пока же он занят дорогой,
Время про Люду сказать настаёт.
Утром очнулась без всякой одежды.
Смотрит – кругом незнакомый чертог;
Выбраться нет ни малейшей надежды,
В общем, сплошное расстройство и шок.
Вскоре, однако, вручили ей шмотки,
Жемчуг надели и оды поют,
Можно и в парке пройтись за решёткой
Только невесело Людочке тут.
Сад обошла, а на сердце так худо,
Что уж задумала здесь суицид,
Но передумала вскорости Люда;
Глядь, а уж стол перед нею накрыт.
Славно откушав, отправилась снова
В сад, чтобы тело размялось слегка.
Ночь наступила, и дева готова,
Как говорится, задать храпака.
Только легла – появились арапы,
С ними пришёл и похабный старик,
К Людочке тянет немытые лапы,
Вызвав у девушки нервенный крик.
Бросился прочь оглушенный карлуша,
Да обронил свой колпак меховой.
Утром находку меж мятых подушек
Люда нащупала юной рукой.
В шапке она становилась незримой,
Значит, полегче становится ей.
Дни побежали, далёко любимый,
Только никак не уймется злодей.
И притворившись, что он – это Русик,
Людочку начал к себе призывать;
Та закричала: "Мой сладенький пупсик!"
Бросилась… Тут ее карлик и хвать.
Как от такого оправиться стресса?
В тех обстоятельствах просто никак,
Люда не чует уже ни бельмеса,
Спит, погружённая в чудный столбняк.
Лыбится мерзостно старый охальник,
Напрочь утратил какой-либо срам:
Людочке лезет рукой под купальник,
Шарит по самым укромным местам.
Только отдернул вдруг старую лапку –
Кто-то у замка взыграл на трубе;
Карлик, напялив на девушку шапку,
Вылетел с бранью навстречу судьбе.
Это наш Русик за Людочкой прибыл,
И состоялся коротенький бой;
Карлик взлетел над заснеженной глыбой,
Гневного князя неся за собой.
Долго носились, но всё же умучил
Русик негодного бородача,
Тот опустился близ каменной кручи,
Весь в ожидании стали меча.
Зря он заблелял протяжно и жалко,
Был непреклонен наш юный герой,
Срезав карлуше седую мочалку,
К счастью, не вместе с его головой.
Упаковав негодяя в котомку,
Русик направился в сказочный дом,
Кликал он Людочку долго и громко,
Но не нашёл и устроил разгром.
Грозно ступая близ мусорной груды,
Русик, вращая свой меч роковой,
Шапку смахнул с одурманенной Люды,
К счастью, не вместе с её головой.
Дева никак просыпаться не хочет,
Тут вдруг отшельник выходит на связь:
"Людочка дома очнётся – пророчит –
Едь-ка обратно, мой пламенный князь".
Скачут. Ага, Голова показалась,
Только вот бледная – сущий кошмар,
Братца увидела, разволновалась
Да и схватила внезапный удар.
Далее Русик у берега встретил
Парня, ловившего неводом рыб;
Это был тот, затерявшийся третий,
Он рассказал, как в историю влип.
В замок попал, где и встретил двенадцать
ДЕвиц, являвших собой идеал;
С ними пришлось пировать, развлекаться,
Только он вскоре с позором бежал.
Там не хватило б и дона Жуана,
Он же избрал моногамный удел,
Ловит спокойно плотву и сазана,
К битвам и славе совсем охладел.
Русик уехал, прошла уже полночь,
Он у кургана вальнулся вздремнуть.
Вскоре подкралась какая-то сволочь,
Меч ему трижды вонзила во грудь
Ведьмин любимец, убийца, иуда
Людочку к папе привёз во дворец.
Спит, как младенец, прекрасная Люда;
"Что за дела?" – вопрошает отец.
"Надо, – тот молвил, – слегка подождать бы…"
Тут вдруг с войною идут степняки,
Город в осаде, и здесь не до свадьбы:
Стрелы летят и мелькают клинки.
Ну, а пока там гремело сраженье,
К Русику бодро ползёт червячок,
Но не успел, ведь грядёт воскрешенье;
В поле знакомый возник старичок.
Чтобы смогло тело восстановиться,
Мёртвою старец побрызгал водой,
После – покапал Живою водицей,
Чудо свершилось, и Русик – живой.
Взявши для Люды кольцо с антидотом,
Двинулся в город, как можно скорей;
Прибыл, подкрался ко вражеским ротам,
Да и напал на незваных гостей.
Рубит и между палатками рыщет;
Вот так сюрпризец нагрянул с утра!
Сотни погибших, а может и тыщи,
Значит, агрессорам драпать пора.
Русик теперь никогда не допустит,
Чтобы враги донимали славян.
Это он раньше был мизерный Русик,
Нынче пред нами – матёрый Руслан.
Город восторженно встретил Руслана,
Он же к Людмиле спешит в теремок;
Дело не сделано, праздновать рано,
Дверь отворяет, ступив на порог.
Входит, а там всё знакомые люди:
Тесть и дрожащий предатель-толстяк;
Перстнем Руслан прикасается к Люде,
И долгожданный пришёл отходняк.
Радость, объятия, крик, поцелуи…
Весь негатив наконец-то забыт,
Правда, карлуша совсем не ликует
Да и предатель тихонько грустит.
Только простил негодяев папаша;
Люда с Русланом – опять под венец,
Гости пируют, горланят и пляшут.
Всё шоколадно, и сказке – конец.
Верю, вы сказочку эту узнали;
Я ж сократил её раз этак в пять,
Но лишь за тем, чтобы каждый в деталях
Снова её захотел прочитать.