глава третья
Прошла весна, кончалось лето.
В начале августа Антон,
давно живущий без привета,
взял машинально телефон.
Он позвонил, а она дома
и тоже вечером одна!
- Гулять куда-нибудь пойдем, а?
- Ну, заходи, - в ответ она.
Вот снова он в ее квартире,
в уютненькой три на четыре
девчачьей комнатке, где шкаф,
кроватка, стол, цветы в горшках.
Подруг улыбчивых портреты,
отец и мать, десятый класс,
и голливудские брюнеты
с обложек - весь иконостас.
Среди других белел особо
десятиклассницы портрет,
на нем серьезная особа
хранила грустный свой секрет.
- Кто эта мрачная красотка? -
я всё хочу тебя спросить.
Кто это, Лиза, твоя тетка
двоюродная может быть?
- Это моя сестра Татьяна,
родная старшая сестра,
от гриппа умершая рано -
уже лет десять, как вчера.
Она училась в универе
на первом курсе, о карьере
подумывала журналистки
и налегала на английский...
Сначала думали простуда:
под сорок, голова болит...
забрали в "скорую", оттуда
сказали нам: энцефалит...
***
Домой Антон вернулся грустный,
к подружке Лизу проводил:
Пока, - махнула безыскусно,
и он побрел себе один.
Она такая ж деловая
и тайн исполненная вся,
его по-прежнему сливает,
куда-то в сторону кося.
Но как ни странно, не на этом
вдруг заморочился Антон,
в конце концов к ее "приветам"
давно успел привыкнуть он.
Он как-то даже и не сразу
заметил эту грусть-заразу:
весь этот вечер и потом
всё о Татьяне думал он.
Эта красивая легенда
про старшеклассницу в гробу
и ее горькую судьбу
нашла в нем страстного агента.
Антон ворочался в постели,
не мог уснуть и час и два,
от этой грустной канители
у него пухла голова.
Глаза закроет - и Татьяна,
не объясняя ничего,
словно Царевна Несмеяна,
глядит с портрета на него.
Но все же сон сморил Антоху
(ведь утро ночи мудреней),
дремать он начал понемногу
и провалился в рябь огней...
***
Проснулся он глубокой ночью,
как будто выспался на кочке;
в окне подобием блина
желтела полная Луна.
Он сел на скомканной постели,
протяжно глядя на Луну,
потом оделся и без цели
из дома вышел в тишину
и темноту глубокой ночи
и механически пошел,
как будто кто-то заморочил
его куда то и повел.
Безлюдье улиц переулков,
2:38 на табло,
ночная дикая прогулка.
где ей покажется "тепло"?
Пошли окраины, домишки...
Антон по-прежнему блажит,
шагает он без передышки
и уже мало не бежит!
А дальше - кладбище, но пофиг
Антону, входит он в него,
шагает вглубь одной из тропок,
не замечая ничего.
Ужасно кладбище ночное
и без одной живой души!..
(Гоголь писал что-то такое -
и мне теперь хоть не пиши)
Сквозь строй могил Антон протопал
шагов с полсотни как во сне
и вдруг очувствовался: О-па!
зачем я здесь и что тут мне?
Жуть! Прочь пошел он поскорее,
но там, откуда ни возьмись,
в ночи таинственно белея,
возникло что-то - хоть крестись!
Простоволосая девица
(как привидению годится),
в рубашке белой до земли
нарисовалась невдали,
склонив печальную головку.
Антону сделалось неловко
за свой испуг. испуг прошел.
он к незнакомке подошел.
Он заглянул в лицо ей снизу
и, не смотря на темноту,
узнал в девчонке этой Лизу!
(ту и какую-то не ту)
Привет! Ты здесь? Какая встреча! -
Антон был несколько смущен,
на этот случай ловкой речи
не заготовил как-то он.
Она по-прежнему молчала,
своей убитостью печаля
саму кладбищенскую ночь,
и он не знал чем ей помочь...
Не упуская этот случай,
он обнял Лизу, нежно сжал,
их губы встретились как тучи,
и он ее поцеловал!..
Но в этот миг зашевелилась
вокруг могильная земля,
Луна с испугу провалилась
в чудовищные тополя!
Нависли тучи грозовые
над провинившейся землей,
порывы ветра ледяные
взвихрили сор над головой!
Столкнулись заново их лица,
блеснула выходка остра:
И между прочим я не Лиза,
я ее старшая сестра!..
***
Антон проснулся дома утром
часов в 11, лежал
и все, чем сон его запудрил,
неторопливо разгребал.
Что это было, сон кошмарный,
или затейливая явь?
зачем он мчался как пожарный,
блажь эту в голову забрав?
Что это было за "ночное"?
он не лунатик, не торчок!
зачем на кладбище ночное
он притащился, дурачок?
Там повстречал как будто Лизу,
в зловещем городе теней,
поверил этому сюрпризу
и обнимался, типа, с ней.
Потом всё вдруг перевернулось,
взорвалась воем тишина,
исчезла Лиза, обернулась
сестрой покойницей она!
Это была она, Татьяна!
и значит все это не сон!
таких подробностей и спьяна
не намечтал бы себе он.
Не может быть! она погибла
десяток лет тому назад
от осложнившегося гриппа,
и в этом он не виноват.
Он никогда ее не видел,
они не ровня, младше он
на десять лет, он не обидел
ее ничем и не влюблен
Чего она от него хочет?
что ей покоя не дает?
зачем она его морочит?
куда она его зовет?
Антон решил, что хорошо бы
сходить к ней как-нибудь опять,
среди кладбищенской чащобы
ее могилку отыскать.
Он ей, конечно, не поможет,
но что-то может быть поймет,
или она ему, быть может,
ответ какой-нибудь шепнет!
***
Антон не долго собирался,
после обеда и пошел,
весь день по кладбищу слонялся,
могилку так и не нашел.
На другой день с утра приперся
и вновь бродил до темноты,
вроде того из песни горца,
искал могилку, мял кусты.
Повсюду лица, лица, лица...
глаза, глаза, глаза, глаза...
они дурная заграница,
они немые голоса.
Надгробья разные как люди:
одни богаты и пышны,
их беломраморные чуди
прохожим издали видны.
Другие бедные, простые,
как эти ржавые кресты,
давно не ходят к ним родные,
не носят скромные цветы.
В густом бурьяне возникая,
на многих стерлись имена
(мечтаю я чтобы такая
была могилка у меня)
Вот так и я притырюсь в норке
глодать березовые корки,
крестить июльскую грозу,
пить васильковую росу.
***
Антон бродил тут без ответа,
и цель его была одна,
он сплошь разглядывал портреты,
читал прилежно имена.
От упокойников тошнило.
он столько их пересмотрел,
что они снились ему было,
одну найти лишь не умел.
Но бросить - не было и речи.
Он все вертелся, все читал,
и вот на третий день под вечер
хотел уйти уже, но стал
как вкопанный перед портретом
на сером мраморном куске
и, не читая, понял, это
она! В восторге и тоске
стоял он несколько мгновений,
перешагнул в оградку, сел
на лавочку, вечерний гений
над ним вершинками шумел
плакучих ив, а на портрете -
глаза задумчивые эти,
на школьном фартуке значок,
и кружевной воротничок.
Привет, таинственная Таня,
Десятиклассница Святая!
ты видишь, я к тебе пришел,
тебя, красавица, нашел!
Я не Христос и ты не Лазарь,
но это горе - не беда,
ведь ты, мой ангел кареглазый,
со мной отныне навсегда!
Живи со мной - двоих потянет
мой боливар, живи со мной,
моя прекрасная Татьяна,
ничьей не ставшая женой!
Себе привью я твоей смерти,
и не достанут меня черти,
и, властелин ее, не смерд,
я воспитаю мою смерть!
пусть в этом будет тайна наша!..
такая яростная каша
проклятий, жалости, любви
в кастрюле пухла головы.