В небе именины? Там, снаружи,
жарят, парят, ходят "караваем"…
Горб земли мозолист и натружен -
трудно забивать затылком сваи.
Перья журавля сожгли подушку,
пух синицы горло забивает…
Где-то ветер. Рвёт и мечет: "Слушай!" -
забесплатно вдохи раздавая.
Где-то снег. Его на всех хватает.
Высохшим губам он сладок, плюшев…
Я-то хоть лежу, а многим хуже:
огненный песок, верблюд шагает…
Выдох сдох. Ещё немного уже
шурф надежды, что не оплошаю:
докажу верблюду, что не трушу,
ветру, что дышать не забываю.
В жаркой шубе мяса кости тают.
Слёзы рвут зрачки когтями стружек -
так бывает: кто-то добывает
для каких-то надобностей душу,
как руду, не удостоив тайны -
миловать, казниться, строить, рушить?
Телу страшно. До рассвета нужно
не расслышать слов: "Я улетаю…"
А душа… Ей скушно быть послушной.
Жаль, но жизнь пока не заживает.