Мне пустынь бдения ночного
и не скучна, и не тесна:
открыт мир слова-то родного;
границ в нём нет, как нет и дна.
Необозрима плодородных
стихо-оазисов там рать,
и молний проблесков - народных
попыток - звуками играть.
Холмы и пики людогорья:
гиганты слова и стиха, -
нам кажут путь из горе-горья,
отводят душу от греха.
А в суете бытосноровья,
кто указал нам верный путь?
Поэт лишь смог - без многословья,
и восхитить и упрекнуть.
Мне пустынь бдения ночного,
когда словлю я слов нектар, -
прибытка лакомей иного,
милее чем свободы дар.