Ночная тишина за окнами кружит
и в комнате моей ни шороха, ни звука.
Лишь отблеск фонаря через стекло дрожит
и одинокой старости пронзительная мука.
Давным давно исполнилось цыганское пророчество,
свои года сиротские устала я считать.
По-прежнему живу в плену у одиночества,
всё так же слов последних мне некому сказать.