Русская богатырская сказка в стихах
Словно солнышко был князь – добрый, ласковый Владимир,
Стал на пир гостей сзывать в славном стольном граде Киев,
Множество людей собрал за дубовыми столами,
Подошли на пир князья, и торговцы, и крестьяне,
Витязи, и мужики, и дворян собралось разных,
С дальних городов купцы привезли все жён прекрасных.
Длится пир и день и два, мёд с вином рекою льётся,
Сладким яствам нет конца, князь Владимир не смеётся.
Пригорюнился, сидит. Встал и речь такую молвил:
«С жёнами явились вы, я один лишь не помолвлен.
Может на примете есть для меня невеста где-то,
Чтоб жила со мною здесь, и вставала до рассвета.
Доброй мне была женой, ласковой для вас княгиней,
Чтоб блистала красотой и была неотразимой»
Слышит голос в тишине: «Есть такая – Евпраксия!
И живёт она в Литве, королевна всем на диво.
У литовского царя есть две дочери-погодки,
Старшая Настасья, та девица не из робких,
Ездит всюду по полям, богатырской ищет славы,
Младшая тебе нужна, чтоб с тобой красой блистала.
Евпраксия, но она сидит в тереме высоком,
На замки дверь заперта, чтоб не сглазил её кто-то.
В свете целом не сыскать красоты неотразимой,
И разумница она, станет ласковой княгиней».
Речь Дуная по душе. Говорит ему Владимир:
«Денег набери в казне, сколько нужно золотыми,
Воинов с собой возьми, тысяч сорок, можно больше,
И посватай из Литвы королевну, сделать сможешь?
Коль добром не отдадут, ты возьми любой ценою,
Силою её добудь, награждение за мною.
Жду я с суженной тебя, награжу, чем пожелаешь, -
Витязю поднёс вина, - что-нибудь сказать желаешь?»
Чару в полтора ведра взял Дунай одной рукою,
Залпом осушил до дна, речь ответную глаголет:
Солнышко Владимир князь, мне казны твоей не нужно,
Воинов себе оставь, отпусти со мною дружку.
Все Добрынею зовут, а по отчеству Никитич,
Приготовь коней нам двух, необъезженных красивых.
Да черкасских два седла, только новые давайте,
Плеть не хлёстаной должна быть у каждого… сбирайте».
Молодцы наутро в путь выехали из столицы
На коней лишь сели – жуть, те вспорхнули будто птицы,
И товарищей несут, прямо к терему в то царство,
Где принцессу стерегут, не давая прогуляться.
Скачут, нет, летят в Литву, в королевский двор садятся,
Говорит Дунай: «Пойду! Здесь Добрыня оставайся!
На палаты ты гляди, если кликну я на помощь,
Всё бросай и поспеши, рядом быть со мною должен».
Вот идёт Дунай к царю, в белокаменны палаты
Поклонился он ему, тот узнал и встрече рад был:
Поздоровался, спросил: «Ты, Дунаюшка, откуда?
Мне не хочешь послужить? Твою службу не забуду.
Был ты верною слугой, конюхом служил год первый,
Чашником был год второй, стольник лучший был в год третий.
За усердие твоё проходи к столу обедать.
Досыта ешь, пей здесь всё, и зачем пришёл, поведай».
«Батюшка! - Дунай сказал, - я приехал с добрым делом.
Солнышко Владимир князь, сватать дочь твою доверил.
Грамоту свою прислал, просит Евпраксию в жёны.
Царь литовский сгоряча стражников позвал в хоромы:
«Как такое может быть: старшей первой замуж надо,
К младшенькой идут сваты. Повязать его, охрана!»
Он позвал своих татар: «Вы за рученьки возьмите,
Отведите в погреба, и покрепче в них заприте.
Пусть в подвале погостит, может там он думать станет».
На ноги Дунай вскочил, и упёрся в стол руками.
Закачались все столы, с них посуда полетела,
И разбились чаши три, стул схватил, им машет смело.
Во дворце чинит погром, все татары оробели,
За ноги он одного хвать, и крутит его смело,
Поднял вверх над головой и размахивал, как плёткой,
Стражников его челом перебил всех очень хлёстко.
Сам король залез под стол, от Дунаюшки укрыться,
Перебрался он за трон, говорит: «Утихомирься!
Так не гневайся, Дунай, лучше сядь за стол дубовый,
Дочь Владимиру отдам, начинай переговоры.
Дам в приданное коней, золота, земель полцарства».
«Честью встретить не сумел, сам всем буду заниматься».
По палатам он пошёл, в дверь плечом слегка упрётся,
Будто не было замков, пред Дунаем распахнётся.
Двери все отворены, он до терема добрался,
Евпраксия где сидит и спросил её согласье:
«Солнышко Владимир князь на тебе жениться хочет,
За него пойдёшь сейчас?» «Да! Мечтала каждой ночью.
Предложения ждала, Бога года три молила!»
«Ну, пошли со мной тогда!» Слуг, казны часть прихватили.
Только вышли все во двор, там Добрыня вёл сраженье,
Много положил голов, и закончил представленье.
Как Дуная увидал с Евпраксиею, унялся,
Он коней своих позвал, в путь обратный собирался.
Евпраксия говорит: «Встретишь ты, Дунай, сестрицу,
Зла ей только не твори, богатырская девица.
Ездит в поле на коне, тяжелы её доспехи
Стрелы разные при ней, бог дал силы для утехи».
Возвращаются сваты, к князю в дом, везут невесту,
Ночь застигла их в пути, встали на ночлег известно.
Полог белый из сукна, не замешкавшись построен,
Здесь же рядом два коня, в головах воткнули копья.
Сабля острая в руке, а в другой кинжал булатный,
Улеглись, заснули все, видят сон: татарин в латах,
По полю бежит вослед. Встали и росой умылись,
Богу помолились все, снова в дальний путь пустились.
Слышат сзади стук копыт, по пятам татарин мчится,
Вот Дунай и говорит: «Ты, Добрынюшка, в столицу,
Евпраксию отвези, князь Владимир ждёт девицу,
Здесь денёчек задержусь, силою своей померюсь,
Лишь татарина дождусь, к свадьбе вовремя успею.
Так и сделали друзья, проводил Дунай Добрыню,
Сам татарина искал, чтоб помериться с ним силой.
Долго ль, коротко он шёл, не затеял сразу битвы,
Разговор лишь с ним завёл: «Ты татарин, зарычи-ка,
По-звериному кричи, или свистни словно птица,
По-змеиному шипи, как ты можешь разозлиться?»
Тут татарин зарычал, свист разнёсся в чистом поле,
И родник вдруг зажурчал, из земли пробившись вскоре.
Камни кубарем летят, в норы зверь лесной забился,
Травушка вся полегла, и Дунай с коня свалился.
Быстро на ноги вскочил, и с коня летит татарин,
Завязалась драка с ним, наземь враг уже повален.
Но Дунай вновь говорит: «Добрый молодец, поведай,
Имя, только назови, да родился когда, где ты?»
Молодец в ответ ему: «Если б ты был подо мною,
Распорол бы грудь твою, безымянную не скрою»
Тут Дунай поднял кинжал, да вдруг сердце встрепенулось,
Он его лишь крепче сжал, о Настасьюшке взгрустнулось.
«Как меня ты не узнал? Разве не были знакомы?
И не ты ль давал коня?» «Как я рад, что встретил снова!
Девица, пойдём со мной, обвенчаемся в столице,
Станешь ты моей женой, заживём в большой светлице».
Сели на своих коней, в стольный Киев град помчались,
И поспели в тот же день, Евпраксия как венчалась.
Тут же, став пред алтарём, обвенчалась эта пара,
Пир затеяли горой, в княжеских больших палатах.
Вот пируют день, другой, захмелел народ, смеётся,
Тут Дунай перед толпой, хвастать начал, задаётся:
«Лучше в свете не найти, чем Дунаюшка Иваныч,
Князя Солнышка женил, сам женился, такой славный!»
«Много есть богатырей, свет, Дунаюшка, не хвастай, -
Каждый в чём-то, да сильней! - говорит жена Настасья, -
Есть и мне что показать, женщина, а нет мне равных,
Я могу стрелу пускать сквозь колечко, очень славно.
Вот кольцо моё держи над своею головою,
Лезвие ножа за ним, расколю своей стрелою.
Кто сумеет из мужчин совершить такое дело?»
Встал Дунай, и прям над ним, чрез кольцо стрела летела.
Пролетев через кольцо в остриё ножа попала,
Расколола вмиг его, надвое, как и сказала.
Стрелы вслед летят ещё, всё как прежде повторялось,
Пролетали сквозь кольцо, надвое ножи ломались.
Захотелось самому повторить Настасьин опыт,
Пробы не дались ему, говорит супруге грозно:
«Становись-ка в третий раз, сразу выстрелю как надо!»
Ох, недобрый слышен глас, и Настасья наземь пала.
Просит милого простить, неразумны свои речи,
Наказать или побить, только не чинил бы смерти.
Но не слушает Дунай, запустил стрелу ей в темя,
И Настасья, где была, пала, охнуть не успела.
Спохватился тут Дунай, обнял милую супругу,
Тут же сел запричитал: «Лебедь белая, подруга,
Где головушка твоя пала, к небу дух отходит,
Там же голову свою ясный сокол рядом сложит.
Острым лезвием ножа, грудь свою Дунай пронзает,
Из крови Дунай-река, берега все наполняет.
А с Настасьиной крови реченька бежит другая,
Вместе встретились они, в реку общую вливаясь.
И бегут спокон веков, распадаясь ручейками,
Сказки сей конец пришёл, звон ручьёв не умолкает.
20? 21/07/2013 год
Картинка из Интернета. Эскиз Константина Васильева 1975-1976 годы