Мой домовой рыдает у печи.
Он не ругался и не матерился.
Не стал сегодня есть он калачи
И молоко. В ночь брагой разживился.
Оставил чарку даже на столе.
Впервые мне налил. Не поскупился.
Туманный взор купая в синеве,
Я чуяла, что рядом взгромоздился.
Он не корил, зла слова не сказал.
Не бросил веник даже у порога.
Впервые слышала, как домовой рыдал.
Да и сама рыдала очень много.
Обнял в ночи в постели первый раз.
Я, честно, испугалась аж в начале.
Озноб по телу даже пробежал.
А может, что знобит не замечала.
Уткнулся чем-то. Носом или лбом.
Я чувствовала: дрожь бежит по шерсти.
Он на меня нисколе не был зол.
Теперь мы редко час проводим вместе.
Бедняга ждёт. Не жалует мышей.
Но даже с ними вроде подружился.
Давно не ел гусиных тёплых щей
И с одиночеством немного примирился.
Порой от скуки даже пол метёт.
Бросает быстро. Нервы на пределе.
Ведь домовой порядок бережёт,
Но убираться - не его то вовсе дело.
Мне кажется, сроднились больше с ним,
Хотя его тогда не забывала.
Но всё же иногда средь суеты
Ему вниманья мало уделяла.
Теперь всё реже видимся, всё врозь.
Но он душой проникся и открылся.
Хотя в роду у них так не велось,
Но с человеком домовой сроднился.