В перине космической дремлет планета,
И ветер стучится, наверно, не к нам.
Ты смотришь на небо, и позднее лето
Улыбкой бессильной скользит по губам.
За завтраком хочешь отречься от мира,
К обеду томишься в любовной тоске,
А вечером в руки ложится рапира,
И хочется биться за счастье. Но с кем?
Смотри: всё промчалось, и август на старте.
Смотри: мы всё те же, что вечность назад –
Живём, как привыкли, в притворном азарте,
Комочки надежды берём напрокат.
Вчерашний индеец, бродяга, разведчик
С восторженно-ясным сиянием глаз
Стал тихим и хрупким. Никто не излечит
Его от безверья и колкости фраз.
Вчерашние дети сменили кумиров –
Где были герои, теперь палачи.
Удушливый август наполнил квартиру
Промозглой тревогой, тоской без причин.
Беспомощно робок случайный прохожий,
Растерянность в душах минутно роднит.
Вон солнце, оно не поднимется, может,
Устав беспредельно от наших обид.
Тряпичная кукла с глазами моими
Лежит на диване и смотрит кино.
Почти безучастно. И адрес и имя
Свои эта кукла забыла давно.
А линия жизни бессмысленно-длинной
Верёвкой прорежет сухую ладонь.
В игрушечном сердце сломалась пружина,
И кем-то практичным потушен огонь.
Убогое счастье – вино и конфеты,
Для сломанной куклы, трещащей по швам.
Всё, вроде, неплохо, лишь позднее лето
Улыбкой бессильной скользит по губам.