В периферийном городе С, на одном из градообразующих предприятий с красноречивым названием «ШЛЁМБРАКХЛАМГНИЛЬВТОРСЫРЬЁ» отбывал своё рабочее время слесарь Каурый. Ну, фамилия у него была, значит, такая, не то казачья, не то ещё чья. Каждый божий день повторялось одно и то же действо: аккурат после обеда вышеупомянутый слесарь вылезал из-под своего верстака и с заспанным лицом, измазанным мазутом или какой-то иной субстанцией, нетвёрдой походкой лениво направлялся в туалет. Проходя вовнутрь вожделенной комнаты, отделанной кафелем, свет в которой загорался автоматически, Каурый каждый раз ловил себя на мысли о том, что испытывал от этого некое смутное чувство радости. На самом деле никакой автоматики или фотоэлементов там и в помине не было. Просто по какому-то непостижимому совпадению Каурый в течение двух лет и шести месяцев, а именно таким была продолжительность его стажа на данном предприятии, из-за того, что его мотало из стороны в сторону, задевал плечом выключатель и «чудо» свершалось. Но настоящее чудо было в том, что при выходе из туалета происходило то же самое, но с обратным результатом. Но как-то раз трезвый Каурый(!), решив справить малую нужду, углубился на пару шагов в туалет и остолбенел: мрак окружил его со всех сторон, и лишь узкая полоска света от неплотно прикрытой двери немного разбавляла тьму. «Свет сломался!» – подумал Каурый с грустью. И тут в его похмельную голову пришла шальная мысль: сделать хорошее, доброе дело – самому устранить поломку… Хоронили его всем заводом. Женщины, как положено, сдержанно всхлипывали, мужики хранили суровое молчание на потемневших от скорби лицах. Было даже несколько человек от руководства. Те выделялись из общей массы более дорогостоящим амбре и качеством костюмов. Кто-то из них спросил полушёпотом у рядом стоящего товарища: «А как его хоть звали то?» «Митькой. Митькой его звали». Вот так и появилась эта поговорочка.