Зороастрийская жрица,
Ждущая прикосновения к раскаленной гортани,
Нежной яремной выемке реки твоей...
Ладонью обнимаю твои скулы,
Поцелуй как раскрытая роза.
Темное в светлое, светлое в темное - пишется слитно.
Расстегивая рубашку, растягивая вино,
Вживаться в лепестки песни Соломона…
Сад еще не стертый со свитков - твоё тело.
Глажу клыки ветра и падаю в подлинник сердца.
Нас сегодня осенят осенью...
Прицельно…
Обнаженное пальцев дыхание согревает в ветвях птицу.
Талые руки повторяют молитвенную книгу ту,
Что сбросит свои страницы, как имя... в нас.
Перехлестнет...
Невидимым ветром пронесет меня по твоему телу
Отворять лепестков воду.
Срезанный всполох...
Следую ли я твоими тенями, воплощенная в воде?
Бог зеркал в равновесие падает,
В водные знаки, ожидающие четвертей нот.
Мне нет дела до подражания бумаге или чернилам,
Мы - Изгиб Тантры.
Наши обожженные взгляды и губы - тонкий рисунок,
Где у тебя движения южного ветра.
Голые ветви, пустые одежды…
Врачуй сгибы листов от ран, путая названия...
Раскроет ладони нежность…
Нежность - то, чем прикрывают голос.
Ты, сотканная ожиданием и зноем...
Соскользнет шёлк... гори страстно,
Как эти ягоды алых строк на ладонях,
Которыми я кормлю тебя.
Блаженно поющая строка,
Черные ресницы бабочек…
Касаться губами узоров слов,
Написанных в воздухе последних цветов
воздержанием фраз.
Девять иероглифов вдоль твоей спины...
В ладанке стеблей обветренные звуки захмелевшей чистоты.
Как влажно платье твоё в этом саду,
Где слова наши не превратились в переписку,
А оставили нас смотреть друг другу в глаза.
Танцуй...
Танцуй шрифтом, близким к постоянной смене регистра...
Мы уже были здесь до предсказанного вечера,
И теперь отражаемся от всех предметов.
*Aestus - в значении зной.