(Вилльям Аллингем)
Пусто аббатство Асаро. Там только прах и тлен.
Там нет дверей и нет окон, руины вместо стен.
В бурьяне плиты у могил разбитые стоят.
Свершают люди редко тут печальный свой обряд.
Течет среди камней ручей. Журчанием своим
он будто хочет донести тоску по дням былым.
И бузиной зарос весь вход, землей засыпан ров.
Лишь небо крышею само аббатству Асаро.
И небо видит, как суда идут из дальних стран;
как реки горные шумят; как стонет океан.
И слышит небо весел плеск - то лодки рыбаков.
Под легкий бриз в ближайший порт везут они улов.
И тихо плещется волна - бежит за рядом ряд.
И лодки к берегам родным плывут через закат.
Шигусский холм покрылся весь из пестрых трав ковром.
Но круглый год лишь мрак царит в аббатстве Асаро.
И там, пройдя чрез ветхий мост, один старик стоял.
Не слышал пенья он ручья, холмов не замечал.
Он отвернулся от высот, и взгляд его сверлил
холодный полумрак руин и мглу среди могил.
Склонился низко, опершись на старый посох свой;
и жадно вглядывался он в камней надгробных строй.
Под цвет камней его лицо и сер его покров.
Он был одним из тех людей, кто строил Асаро.
И все в округе было их. И каждый был здесь рад -
богат иль беден. И за всех молился сам аббат.
Под песни мерные свои обитель возвели.
к высотам Бога и святых, куда затем ушли.
Увы, нет места для него среди родных руин.
И будут братья здесь лежать, а он умрет один.
И он, вздохнувши тяжело, о том, что рок суров,
тропою узкой и кривой, покинул Асаро.