Она одна стоит у окна
дыханием греет стеклянное сердце,
на ней халата не прочность сукна,
и голому телу некуда дется.
В нем согреться и можно сгореть,
можно украсть, но и можно оставить,
солнце рассветом плавит медь,
хочет стереть рисунок на глади.
И тебя ради оно острым взглядом
смотрит внимательно лишь на тебя,
оно не бросает, оно всегда рядом,
ну а ты в халате все ждешь меня.
Фронт за края, рублю линию,
Рубикона канат, бигфордовый шнур,
или буду с тобой, или буду полынью,
я не решаю в мире жмуров и шкур.
Сколько фигур, в итоге потери,
смотри, дорогая, упала звезда,
минус один, по крайней мере,
ктото на поезд свой опоздал.
Твои глаза, смотрели, встречали
в черной дали прятали грусть,
ведь искала, нашла, не потеряла,
от полыньи прорвала возросший куст.
Из твоих уст хлебал он влагу,
царапал ноги мимо прохожих,
цветами рос и плодами отваги,
пытаясь для тебя становится дороже.
И может ты выйдешь после зимы,
смотри следы весною тают,
пустошь скамьи, где были мы,
и стаи птиц уже не летают.
Не знаю, но я берег до конца,
как ни старался, и как не тянулся,
на фоне лица наклейка рубца,
опять я к солнцу сам прикоснулся.
По пульсу- живу, дышу на стекло,
дышу на руки, чтобы согреться,
вижу что ктото рисовал полотно,
и падает в руки стеклянное сердце.