Когда достанут смысл двоякий
и лиллипутская мораль,
я лбом втыкаюсь в Исаакий,
в его гранит, в его Грааль.
Усилен гулом подземелий
и светом северных небес,
Дар, обязующий и велий
заговорит, как царь Рамзес:
"Ни грана больше не отдам я
пещерно-рыночным богам,
пусть сгинет темень нотр-дамья,
останется один орган!
Для гения смешны потуги
пигмеев, как и их тюрьма,
и пребывая в первом круге,
космогонические фуги
он примет,
не сойдя
с ума".
(велий - великий, божественный)