Последним российским императором традиционно и постоянно называют Николая Второго. Фактически это так, но следует добавлять последний царствовавший император. Потому что после отречения Николая от престола его сутки занимал его младший брат и многолетний наследник цесаревич Михаил. Император Михаил Второй. Формально именно он был последним российским императором и только сложное семейное положение (да и склад характера) помешали ему стать императором по-настоящему, а России – гипотетически избежать революционного кошмара.
Не сложилось…
Великий Князь Михаил Александрович был четвёртым и самым младшим сыном Императора Александра III.
Он родился в Аничковом Дворце Санкт-Петербурга 4 декабря (22 ноября 1878 года и был третьим по преемственности Престола Государства Российского после своих Августейших Братьев - Великих Князей Николая и Георгия.
По воспоминаниям знавших его людей из ближайшего окружения, Михаил рос умным и энергичным юношей высокого роста, крепкого телосложения и приятной наружности. С самых ранних лет его увлечениями была верховая езда, охота, спорт и театр, а позднее – вождение автомобиля и авиация.
Многие царедворцы также отмечали его воспитанность, скромность и даже застенчивость. В общении с людьми, независимо от их общественного положения, Михаил Александрович отличался своеобразным «демократизмом», предпочитая подчас общество своих наставников, а не царственных родственников.
Полковник А.А. Мордвинов, состоявший до 1912 года в должности адъютанта при Великом Князе, впоследствии вспоминал:
«Многим Михаил Александрович казался безвольным, легко попадающим под чужое влияние. По натуре он действительно был очень мягок, хотя и вспыльчив, но умел сдерживаться и быстро остывать. Как большинство он также был неравнодушен к ласке и излияниям, которые ему всегда казались искренними. Он действительно не любил (главным образом, из деликатности) настаивать на своём мнении, которое у него всегда всё же было, и из этого же чувства такта стеснялся и противоречить. Но в тех поступках, которые он считал – правильно или нет – исполнение своего нравственного долга, он проявлял обычно настойчивость, меня поражавшую».
Наряду с этим, Михаил Александрович считался самым богатым среди Великих Князей Дома Романовых, но при этом, совершенно непритязательным.
И вспоминая об этом, всё тот же А.А. Мордвинов писал:
«Деньгами для себя лично он не придавал никакого значения, совсем плохо разбирался в относительной стоимости различных вещей и оставался совершенно безучастным ко всем докладам, говорившим об увеличении его материальных средств».
18 июня 1899 года от приступа чахотки скоропостижно скончался Великий Князь Георгий Александрович, признанный наследником престола после Николая. Посему, уже 7 июля 1899 года Своим Именным Указом Государь повелел:
«Доколе Господь Бог не благословит Нас рождением сына, впредь именовать Великого Князя Михаила Александровича «Государем Наследником и Великим Князем».
Вместе с означенным титулом, Великий Князь Михаил Александрович унаследовал также немалую долю имущества своего покойного брата, а также обширное имение Брасово, расположенное в Брянской губернии.
А после рождения у Августейшей Четы Наследника Цесаревича Алексей Николаевича, Великий Князь стал носить титул «Правителя Государства». (Имелось в виду, что он стал бы таковым в случае преждевременной кончины Государя и до достижения Наследником Цесаревичем возраста совершеннолетия.)
Путь служения Отечеству у Великого Князя, как и у всех Членов Императорского Дома Романовых, был один – служба в армии. Поэтому, начиная с рождения, Михаил Александрович был записан в целый ряд самых элитных подразделений Императорской Русской Армии.
Вступив в службу в апреле 1900 года, он был приписан к расквартированному в Гатчине Лейб-гвардии Кирасирскому Е.В. Государыни Императрицы Марии Феодоровны полку, а через шесть лет, в марте 1906 года он был назначен командиром Первого эскадрона полка «Синих кирасир».
Вдовствующая императрица Мария Федоровна уже «раскладывала пасьянс невест», перебирая всех европейских принцесс, которые могли бы стать достойной парой ее любимцу. Сам же он мог предложить многое, помимо титула и богатства: высокий рост, богатырское телосложение, доброе, приятное лицо без тени заносчивости.
Но тут в игру волшебного геральдического фонаря вмешалась никому неведомая женщина, хуже того – «полковая дама». Наталья Сергеевна, в девичестве Шереметьевская, была дочерью адвоката (даже не дворянкой!), уже успела побывать замужем за С.И. Мамонтовым (племянником мецената Саввы Мамонтова) и родить ему дочь Наташу (Тату). А оформив развод с С.И. Мамонтовым в 1905 году, сразу же вышла замуж за Владимира Владимировича Вульферта, начавшим службу в полку «Синих кирасир» корнетом в 1900 году.
Наталья Сергеевна была женщиной красивой и образованной, обладавшая каким-то особенным, присущим только ей шармом. И можно лишь только представить, как же она была хороша, если спустя двадцать лет Французский Посланник в России Морис Палеолог написал:
«Она прелестна. Ее туалет свидетельствует о простом индивидуальном и утонченном вкусе... Выражение лица гордое и чистое; черты прелестны; глаза бархатистые. Малейшее ее движение отдает нежнейшей грацией...»
Великий Князь Михаил Александрович впервые познакомился с Натальей Сергеевной на праздничном фуршете, организованном в здании Полкового манежа «Синих кирасир». С самого первого дня из знакомства, сердце Великого Князя было пленено, поэтому нет ничего удивительного в том, что их роман развивался слишком бурно на глазах всего полка, вызывая восхищение одновременно с завистью…
Муж взирал на знаки внимания, оказываемые его жене, с удивительным благодушием и даже находился с Великим князем Михаилом в почти дружеских отношениях. Более того, это внимание весьма ему льстило.
К весне 1909 года стало понятно, что симпатии и потребность в общении Михаила и Натальи приобретают непреодолимый характер и что эти чувства становятся взаимными. Однако следует заметить, что Наталья Сергеевна всё это долгое время неукоснительно выдерживала, положенную замужней женщине «дистанцию», и не позволяла себе даже в мыслях обмана супруга и разрушения священных уз брака.
Когда же к маю 1909 года наступил тот момент, что противиться чувствам обоих более не стало сил, она прямо заявила об этом мужу, добавив, что более не сможет с ним также делить супружеское ложе.
Владимир был потрясён и даже под угрозой пистолета совершил над ней насилие, которое, конечно же, привело к тому, что для Натальи уважаемого ею ранее мужа, более не стало… Понятно, что после всего произошедшего Наталья Сергеевна не могла более оставаться в Гатчине и на некоторое время уехала в Европу.
Оправившись от потрясения, поручик В.В. Вульферт повёл себя достойно и при встрече один на один с Великим Князем потребовал от него либо дать слово жениться на Натали после получения ею развода, либо оставить ее в покое, либо… стреляться.
Естественно, что в данных условиях, ни один из «мирных вариантов» был не приемлем. Посему, оставалась только дуэль... И вот, когда уже были выбраны секунданты и приготовлена дуэльная пара пистолетов, неожиданно последовал вызов к Государю…
При встрече со своим Августейшим Братом, таковой выразил Свое крайнее недовольство, который возник вокруг имени Великого Князя. Посему Он повелел ему немедленно сдать командование эскадроном и убыть в Орёл, где принять командование Черниговским Гусарским полком.
Незадачливый муж все-таки развелся с прелестной Натали, но из армии ему пришлось уволиться, а из Петербурга перебраться в Москву. Для августейшего семейства дважды разведенная женщина с ребенком перестала казаться опасной. Снова заговорили об иностранных принцессах и о браке Михаила с одной из них.
Михаил Александрович тем временем даже и не думал прекращать свои тайные встречи с возлюбленной – теперь уже свободной и потому еще более близкой. Но первая почти открытая встреча влюбленных состоялась лишь 5 августа в Копенгагене, в «Королевских апартаментах» гостиницы «Англетер», где уже никто не смог отнять у них упоительной радости встречи и блаженного единства.
Восемь дней, которые они пробыли вместе, пролетели незаметно, и, отправляясь назад в Россию на своей яхте «Зарница», Великий Князь страшно тосковал о том, что снова не скоро увидит любимую Наташу.
«Эта любовь, подобно огню, очистила меня. Я стал человеком», – писал он в своём дневнике
И, тем не менее, ситуация была безвыходной. Ибо Статьи Свода Законов Российской Империи, прямо регламентировали что: «…никто из Великих Князей и Великих Княжон не может вступить в брак с лицом, не имеющим соответственного достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому царствующему или владетельному дому».
Разлучённые Михаил и Наталья испытывали ужасную тоску друг без друга.
«Мой нежный друг сердечный, – писал в своём письме Великий Князь Наталье Сергеевне, – Боже мой, как я страдаю без тебя, не могу и выразить тебе того полного чувства ужасной, страшной тоски, которое переполняет мою душу и сердце. Сердце моё прямо разрывается от мысли, что я тебя долго не увижу. Я так тоскую и страдаю от чувства разлуки с тобой и так ясно чувствую, что жить без тебя не могу, просто не в силах! Я чувствую к тебе такую огромную любовь, такую привязанность, которую ещё никогда не чувствовал, и ни разу не тосковал по тебе до такой степени, как теперь, это просто что-то ужасное…»
Но подходило время очередного отпуска и Государь просто не мог не дать таковой, хотя бы на двенадцать дней, которые любящие сердца провели вместе в октябре 1909 года, путешествуя между Санкт-Петербургом и Москвой, после чего Великий Князь вновь убыл в Орёл. А совсем вскоре стало известно, что у Натальи Сергеевны будет ребёнок.
Но даже и в такой ситуации ничего нельзя было сделать, так как Наталья Сергеевна формально оставалась замужней женщиной, сочетавшейся церковным браком.
И только за месяц до его рождения дело, наконец-то сдвинулось с мёртвой точки и с разрешения Государя документы о разводе были переданы на рассмотрение в Священный Синод 25 июня 1910 года. Великий Князь заплатил «законному мужу» 200 тысяч отступных, но сына Георгия Наталья Сергеевна родила 6 августа 1910 года, а развод удалось окончательно оформить только после его рождения.
Своим Указом Правительствующему Сенату от 13 ноября 1910 года, не подлежащего обнародованию, Государь предписывал:
«Сына состоявшей в разводе Натальи Сергеевны Вульферт, Георгия, родившегося 9 августа 1910 года, Всемилостивейше возводим в Потомственное Дворянское Российской Империи Достоинство, с предоставлением ему фамилии Брасов и отчества Михайлович».
По прошествии немногим менее года, Государь согласился на предоставление Наталье Сергеевне Вульферт фамилии Брасова, а также разрешил последней проживание в имении Своего брата – Брасово, где она наконец-то смогла почувствовать себя полноценной хозяйкой.
3 апреля 1911 года Великий Князь был переведён в Санкт-Петербург и назначен на должность Командира Кавалергардского Е.В. Государыни Императрицы Марии Фёдоровны полка. Своим местом жительства, Михаил Александрович избрал, принадлежавший ему особняк, расположенный на Английской набережной. Этот особняк был по сути своей дворцом с весьма скромным внешним видом и роскошным внутренним убранством.
Но Свод Законов Российской Империи не был единственным препятствием на пути ко вступлению в законный брак, так как Великий Князь незадолго до рождения сына был вынужден дать Государю слово никогда не предпринимать попыток к женитьбе на Наталье Сергеевне. Посему проживание Натальи Сергеевны вместе с Миихаилом Александровичем на положении «не жены и не вдовы» только лишь ухудшило её положение в обществе, став одной из излюбленных тем для всевозможных сплетен…
В первых числах сентября 1912 года оба брата Романовы вместе со своими семьями убыли в осенние отпуска. Великий Князь Михаил Александрович и Наталья Сергеевна выехали за пределы России, предполагая провести отпуск по маршруту: Германия – Австрия – Италия – Франция. Отправляясь в это путешествие, Михаил Александрович поставил в известность всех сопровождавших его лиц, что в Канны они прибудут к концу ноября, и что он вместе с Натальей Сергеевной будут добираться туда самостоятельно на своём автомобиле.
Предвидя возможные последствия, связанные с закреплением брачных уз между Михаилом Александровичем и Натальей, Государь предпринял меры особой предосторожности. Однако обладавший незаурядными способностями конспиратора, Великий Князь Михаил Александрович нашел выход.
Находясь в Вене, он за 1000 австрийских крон, пожертвованных им на сербский храм Святого Саввы, уговорил его настоятеля Мисича совершить между ним и Натальей Сергеевной обряд венчания. Что, собственно говоря, и произошло 16 октября 1912 года в присутствии свидетелей – церковного сторожа и супруги самого Мисича. А так как обряд венчания, сотворённый в любом из Православных Храмов, находящегося под юрисдикцией одного из славянских государств, не мог быть расторгнут Святейшим Синодом, то дело это молодых было «беспроигрышным» и поставившим всех перед фактом свершившегося...
Телеграмма с известием о произошедшем вызвала крайнее возмущение царя. В письме своей матери от 7 ноября 1912 года он писал:
«Что меня особенно возмущает, так это ссылка на болезнь бедного Алексея, которая заставила его поторопиться с этим безрассудным шагом».
В свою очередь Великий Князь в своих письмах оправдывался, говоря что:
«Я исполнил то, что должен был сделать всякий честный человек, и в этом моя совесть чиста».
Однако Государь воспринял это как личное оскорбление, отписав о таковом в том же самом письме матери, прямо заявил:
«Между мною и им сейчас всё кончено. Ему нет дела до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведёт в России. И в такое время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея Дома Романовых!»
Никогда не говори «никогда».
Да, Михаилу Александровичу вместе с супругой и детьми пришлось переехать в Великобританию, где они поселились в ранее приобретённом им замке Небворт, близ Лондона.
Именно там Михаил и Наталья провели немногим более полутора лет счастливой семейной жизни. Предоставленные самим себе, они были счастливы. Говорят, что противоположности характеров, притягивают людей друг к другу. Своенравная и немного капризная Брасова и мягкий, застенчивый, с радостью подчиняющийся ей Великий Князь прекрасно уживались друг с другом.
В своём замке они часто принимали гостей из России, в числе которых был Ф.И. Шаляпин и балерина Т.П. Карсавина. Время от времени, супруги совершали путешествия во Францию в Италию. По сей день в личном фонде Н.С. Брасовой одного из лондонских архивов сохранились толстые альбомы в переплётах из зеленой кожи, в которые Михаил Александрович аккуратно вклеивал многочисленные фотографии: супруги с друзьями в Венеции, Риме, Неаполе, Пизе. Она – в роскошных туалетах, он – в штатском, в котелке или светлом кепи. Но…
Тоскуя по России, Великий князь как-то поднявшись в Париже на Эйфелеву башню, написал на купленной там открытке:
«С этой высоты можно увидеть Гатчину...»
А 1 августа 1914 года Россия вступила в Первую мировую войну. Великий Князь незамедлительно написал Государю письмо с просьбой разрешить ему вернуться на Родину.
«Меня можно в наказание лишить прав и имущества, связанных с моим рождением – писал он в этом письме, – но никто не может лишить меня права пролить кровь за Родину!».
И Николай II, не задумываясь, дал своё высочайшее соизволение, разрешив брату вернуться в Россию. где был назначен командиром вновь образуемой из кавказских горцев конной дивизии, состоявшей из шести конных полков: Кабардинского, 2-й Дагестанского, Чеченского, Татарского, Черкесского и Ингушского, которая вскоре покрыла себя неувядаемой славой.
23 августа 1914 года Великий Князь был произведён в чин Генерал-майора с зачислением в Свиту Его Величества и 30 августа убыл на фронт в Галицию, командовать «Туземной», или как её чаще называли в обиходе – «Дикой дивизией».
По воспоминаниям современников, Великий Князь Михаил Александрович всегда с изумительным спокойствием и полным хладнокровием, не обращая внимания на пролетавшие пули и разрывы снарядов, смело смотрел в глаза смертельной опасности. Находясь почти всегда в самой гуще боя, он был бодр, весел и отважен, за что горцы полюбили его всем сердцем.
«Офицеры любили его за дивные душевные качества. – писал в своей книге воспоминаний Генерал-Майор А.И. Спиридович. Дикие же горцы-всадники – за его храбрость и ещё больше за то, что «наш Михаил – брат самого Государя». Тут любовь переходила просто в обожание. Горцы его боготворили».
Уже совсем скоро вести о личной отваге и мужестве брата Государя вышли далеко за пределы его дивизии. Так, известный в начале минувшего столетия писатель и журналист Н.Н. Брешко-Брешковский писал:
«Он всегда там, где опасно и где противник развил губительный огонь. Толкает Михаила Александровича в этот огонь личная отвага сильного физически, полного жизни воина и кавалериста… Полки, видя Великого Князя на передовых позициях своих, готовы идти за ним на верную смерть».
А вот в своих письмах Наталье Сергеевне, которая в то время жила в Гатчине вместе с детьми, Великий Князь, наоборот, всячески скрывал от неё подстерегавшую его на каждом шагу смерть.
«Я больше сижу дома и страшно тоскую. Быть на войне и так мало пользоваться свежим воздухом даже глупо».
На самом же деле, «свежего воздуха» было, хоть отбавляй! Равно как и отсутствие неведомой ему скуки. Находясь постоянно на передовой, он зачастую лично водил свои войска в атаки, чуть ли не ежедневно рискуя собственной жизнью.
В представлении о награждении Великого Князя Михаила Александровича Орденом Св. Георгия 4-й степени за отличие в боях за Карпатские перевалы в январе 1915 года, говорилось, что он «подвергал свою жизнь большой опасности, вдохновляя и подбадривая своих солдат и офицеров примером личной храбрости и мужества под непрерывным вражеским огнём во время атак превосходящих сил противника, и, при переходе Русской Армии в наступление, своими активными действиями способствовал успешному развёртыванию маневров остальных войск».
Желая также сделать своему брату приятное, государь своим Указом от 26 марта 1915 года дарует сыну Михаила Александровича титул графа Брасова.
Великий Князь понял, что за свой проступок может быть прощён и обращается к Государю с просьбой узаконить их брак с Натальей Сергеевной.
Сменив гнев на милость, Государь к осени этого же года официально признал брак Великого Князя и даровал его супруге титул графини Брасовой. А, кроме того, этим же указом позволил ему со всей его семьёй теперь уже на вполне законных основаниях перебраться на жительство во дворец на Английской набережной.
Следуя традиция, Великий князь Михаил Александрович предоставил свой дворец под лазарет, носящий его имя, в котором проходили лечение раненые на фронтах Великой войны. В свою очередь, Наталья Сергеевна включилась в реализацию этого проекта со всей присущей ей энергией. Она закупала всё необходимое для госпиталя оснащение: от больничных коек до медицинского оборудования, а также нанимала персонал – врачей и сестёр милосердия. В результате уже довольно скоро госпиталь мог принять 100 раненых нижних чинов и 25 офицеров. Небольшой филиал этого госпиталя на 30 раненых был также организован Натальей Сергеевной в Гатчине на Багговутовской улице.
Последние годы перед революции имение Брасово стало излюбленным местом отдыха для Натальи Сергеевны, где она по-настоящему чувствовала себя хозяйкой. Будучи натурой тонкой и образованной, она обладала отменным чувством прекрасного, поэтому её гостями часто бывали люди искусства.
Но особыми праздниками для неё были те дни, когда в имение Брасово приезжал с фронта Михаил Александрович, который всякий раз непременно принимал крестьян, по возможности удовлетворяя все их просьбы. Нельзя также не отметить, что на средства от имения содержался местный детский приют и богодельня для калек или немощных. А кроме этого, из личных средств Великого князя учителя местных школ получали приличную прибавку к жалованию, а сами школы бесплатно получали дрова.
Следует также отметить, что после событий Февральской смуты Михаил Александрович официально передал свой брасовский дворец со всеми своими коллекциями серебра, фарфора и живописи, а также со всем богатейшим имением местным крестьянам, которые по-прежнему относились к нему с теплотой и преданностью. И в данной ситуации имелся в виду тот самый редкий случай, когда имение не было разграблено или того хуже, сожжено.
Начиная с весны 1915 года, Наталья Сергеевна вместе с детьми жила в Гатчине на Николаевской улице, в небольшом домике, похожем на английский коттедж, куда иногда приезжал Великий князь для того, чтобы провести краткосрочный отпуск в кругу семьи.
За успешное командование корпусом в ходе летних боёв 1916 года, Великий Князь Михаил Александрович высочайшим повелением от 2 июля был произведён в чин генерал-лейтенанта, а 1 сентября 1916 года – в генерал-адъютанты при государе.
По сей день многие исследователи, придерживающиеся советской историографии, считают Великого Князя Михаила Александровича «калифом на час, восседавшем на российском престоле всего один день» и отрекшимся на следующие сутки после отречения Императора Николая II.
Но существует и другое мнение, согласно которому, провозглашённый Императором Михаилом II Александровичем, Великий Князь Михаил Александрович де-юре был таковым. И это справедливо, так как на тот момент, то есть на 14 (2) марта 1917 года Николай II обладал высшей законодательной властью, и принятые им решения не мог отменить никто.
А о том, что отрекшийся государь считал младшего брата законным преемником, гласит отправленная им телеграмма от 15 (3) марта, в которой Великий князь именован уже Его Императорским Величеством Михаилом Вторым.
Передача Российского Престола Великому Князю Михаилу Александровичу, стала для последнего полной неожиданностью. Ибо с одной стороны нельзя было нарушать легитимную преемственность престолонаследия династии Романовых, а с другой – принять на себя всю полноту власти не позволял, как говорится, текущий момент, а также сложившаяся в стране политическая ситуация.
Большинство граждан России требовали созыва Учредительного Собрания, которое в конечном итоге должно было избрать окончательную форму политического правления в России. Посему, фактически поставленный перед фактом своего монаршего служения, новоявленный Император Михаил Второй, как человек чести и верный сын Отечества, долго колебался: принять таковой безоговорочно или же всё-таки подождать намечавшегося Учредительного Собрания. Останется ли Россия, как и прежде монархией или же станет республикой с выборной формой правления?
А так как второе было очевидно, Император Михаил Второй почёл за благо не воспринять переданную ему верховную власть до созыва Учредительного Собрания, издав об этом соответствующий Манифест от 3 (15) Марта, заканчивающийся словами:
«Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и обеспеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего прямого и тайного голосования, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа».
Однако из этого не следует, что после его подписания означенного манифеста Император Михаил Второй отрёкся от Престола и снова стал Великим Князем Михаилом Александровичем.
Не отрекаясь от Престола Государства Российского, он просто не воспринял на время верховную власть, продолжая, тем не менее, оставаться императором, вплоть до разгона Учредительного Собрания большевиками и прочими экстремистами левого толка, узурпировавшими власть в стране при помощи немецких денег…
Решающее значение в оценке шансов Михаила Романова как нового политического лидера в то время, безусловно, имел его неоспоримый авторитет и любовь к нему в войсках. И, конечно же, не следует забывать о том, что он покрыл себя неувядаемой славой, командуя знаменитой «Дикой дивизией», бойцы и командиры которой, не поддавшись революционной пропаганде, сохраняли до последних дней верность долгу и присяге.
Так, в воспоминаниях офицеров-горцев о том времени, прямо говорилось:
«Отречение Государя от Престола потрясло всех, и того «энтузиазма», с которым якобы всё население встретило отречение, не было. Была общая растерянность, вскоре сменившаяся каким-то опьянением от сознания, что «теперь – всё позволено». Всюду развевались красные флаги и пестрели красные банты. В Дикой дивизии никто их не надел – кроме обозников и матросов-пулемётчиков».
Следует также отметить, что устойчивая и стабильная обстановка, сохранявшаяся после событий Февральской смуты в Кавказской Туземной Конной дивизии, воины которой, не поддавшись пораженческим настроениям, революционной пропаганде и политической демагогии, устраивала далеко не всех. Ибо реальной силы этой дивизии очевидным образом опасались в революционном Петрограде, находящемся во власти пьяного разгула, анархии и повсеместного беззакония. Вследствие чего её всадников боялись, как заговорщики из Временного Правительства, так и большевики.
Вполне вероятно, что мог бы наступить такой момент, когда оставшиеся верными престолу и отечеству бойцы Русской Армии, ведомые своими командирами, прекратили бы разгул солдатских масс в столице.
Но как ни странно, именно этого, «восшествия на престол посредством штыков», более всего и опасался Великий князь, не пожелавший воспользоваться сиюминутным политическим моментом. Прекрасно понимая, что в данный момент в стране нет реальной политической силы на которую он мог бы опереться, Великий князь подписал свой манифест о не восприятии верховной власти до созыва Учредительного Собрания.
Тексты Акта об отречении Императора Николая II и Манифеста Императора Михаила II были обнародованы одновременно 5 марта 1917 года в «Вестнике Временного Правительства» и стали, фактически, теми основополагающими документами, которые предрешили исторический выбор России в пользу парламентской республики.
Уже на второй день после отречения Государя Императора Николая II от Престола Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, учитывая, выдвигаемые на многочисленных митингах и собраниях, повсеместные требования, вынес постановление об аресте Царской Семьи. Наряду с этим, в нём же особо регламентировалось:
«По отношению к Михаилу произвести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии».
С весны 1917 года Великий Князь Михаил Александрович, не принимавший никакого дальнейшего участия в политической жизни страны, проживал жить на своей даче под Гатчиной, ведя незаметный образ жизни.
1 августа 1917 года он с разрешения А.Ф. Керенского прибыл в Царское Село, чтобы попрощаться со своим братом, высылаемым в далёкий Тобольск. И, конечно же, ещё не знал, что всего через каких-то восемь месяцев он сам отправится в ненамного более близкий город Пермь, который станет последним местом его земного пристанища.
Не забыли о Великом князя и пришедшие к власти большевики. Почти сразу после Октябрьского переворота Петроградский Военно-Революционный Комитет на своём заседании от 13 ноября 1917 года рассматривал вопрос о переводе Михаила Александровича из Петрограда (точнее, из его пригорода), непосредственно в саму Гатчину или Финляндию, вследствие чего было принято решение, закреплённое в протоколе.
Известно также, что в ноябре 1917 года Великий князь Михаил Александрович, добровольно явившийся в Смольный, имел встречу с управляющим делами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевичем к которому обратился с просьбой, каким-либо образом узаконить его положение в Советской Республике, чтобы заранее исключить какие-либо возможные инциденты.
Идя навстречу «добровольно отрекшемуся» Великому Князю, В.Д. Бонч-Бруевич выдал ему документ на официальном бланке СНК Р.С.Ф.С.Р. дающий ему – рядовому гражданину Советской Республики Михаилу Александровичу Романову разрешение на «свободное проживание».
Германские войска стояли уже в непосредственной близости от Петрограда и 25 февраля заняли Псков. Опасаясь их прорыва к «колыбели революции», большевики сочли за благо перебраться в Москву, что и было сделано в строжайшей тайне поздним вечером 10 марта 1918 года.
В связи с этими чрезвычайными обстоятельствами, а также исходя из возможности того, что в случае прорыва к Петрограду немецких войск, Великий князь может быть захвачен и в дальнейшем использован в качестве нового Правителя России, 7 марта 1918 года Михаил Александрович, его секретарь Н.Н. Джонсон, а также некоторые лица из его ближайшего окружения были арестованы по постановлению Гатчинского Совдепа. Все арестованные были доставлены в Петроград, в помещение Петроградской ЧК, располагавшейся тогда в доме № 2 по улице Гороховая.
9 марта 1918 года на заседании Малого Совнаркома было заслушано предложение Председателя Петроградского ЧК М.С. Урицкого о высылке «бывшего великого князя Михаила Александровича» и других лиц в пределы Пермской губернии, что соответствующим образом нашло своё отражение в протоколе.
И, как говорится, «не откладывая в долгий ящик», на этом же заседании было принято решение, подписанное лично В.И. Ульяновым-Лениным:
«Бывшего великого князя Михаила Александровича Романова, его секретаря Николая Николаевича Джонсона выслать в Пермскую губернию впредь до особого распоряжения. Местожительство в пределах Пермской губернии определяется Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».
Собираясь в пермскую ссылку, которая как полагал Великий Князь, могла продлиться довольно долго, помимо личного багажа, он взял с собой достаточное количество денег, много книг, аптечку и даже один из принадлежавших ему автомобилей – «Роллс-Ройс». А на все просьбы супруги Натальи Сергеевны, желавшей разделить участь своего супруга, Великий Князь отвечал категорическим отказом, ссылаясь на то, что сейчас их дети, как никогда нуждаются в её опеке. И посему ей было лучше всего оставаться в Гатчине и ждать исхода дальнейших событий.
А для охраны высылаемых в столь длительной дороге, в качестве их конвоиров были назначены латышские стрелки, вероятнее всего из состава Комендантского взвода Петроградской ЧК: Квятковский, Менгель, Эглита, Лейнгарт, Эликс, Гинберг и Шварц.
Первое время Великий Князь проживал в номерах гостиницы бывшего Благородного Собрания, где в то же самое время проживали местные советские и партийные работники. Одним из таких был В.Ф. Сивков, который впоследствии вспоминал:
«Осталась в памяти встреча с Михаилом Романовым, который жил в номере напротив моего, до того, как его перевели в бывшие Королевские номера. Произошло это утром. Когда я уходил на работу, одновременно со мною в коридор вышел стройный высокий блондин с военной выправкой, в сером свободном плаще, в фуражке военного образца и начищенных сапогах. При виде его невольно возникло представление о гвардейце…»
Приняв к руководству указания центральной власти, Пермский Совет, в свою очередь, предупредил Великого князя, что в таком случае снимает с себя какую-либо ответственность за его личную безопасность. Ибо, проживая в Перми, Великий Князь, зачастую, сопровождаемый кучкой зевак, свободно гулял по городу, посещал театр, заводил новые знакомства.
Прожив совсем незначительное время в гостинице Благородного Собрания, он перебрался в «Королёвские номера», располагавшиеся в самом центре города на Сибирской улице. Жил, более чем скромно, занимая вместе с Н.Н. Джонсоном на третьем этаже здания две небольших комнаты. На вопрос одного из любопытствующих, почему же он, пользуясь свободой, не предпринимает попыток к побегу, Михаил Александрович ответил:
«Куда я денусь со своим огромным ростом? Меня немедленно же обнаружат».
Безусловно, пользуясь относительной свободой, Великий Князь Михаил Александрович мог скрыться в любое дневное время. Однако прекрасно осознавал, что его побег может осложнить положение всех его родственников, находящихся во власти большевиков. И, в первую очередь, – царской семьи.
Находясь под надзором, Михаил Александрович, тем не менее, вёл активную переписку со своими друзьями и близкими. И, в первую очередь, с Натальей Сергеевной, которая в первых числах мая приезжала к нему в Пермь, где они вместе провели несколько дней.
Во время её пребывания в Перми, супруги много гуляли, принимали визитёров и навещали новых знакомых Великого князя. Так прошло несколько последних дней их совместной жизни, ибо свидание это было последним. 18 мая Наталья Сергеевна уехала, чтобы уже больше никогда не увидеться с любимым человеком…
Последнюю весточку от Натальи Сергеевны в виде телеграммы, в которой она сообщала, что уже находится в Москве, Михаил Александрович получил 30 мая. Однако в связи с началом выступления чехословаков, какая-либо корреспонденция в Пермь стала доходить всё реже и реже.
О том, что в Перми проживает высланный из Петрограда Великий Князь Михаил Александрович, один из руководителей пермских большевиков Г.И. Мясников узнал случайно. И причём не только не содержится в тюрьме, а свободно разгуливает по городу без всякой охраны.
Новость эта поразила его словно громом: как так, ему – члену ВЦИК, и не сообщили об этом! Но поразмыслив он понял, что от него сознательно скрывали этот факт, опасаясь каких-либо инициатив с его стороны.
Однако чем дольше он обдумывал сложившуюся ситуацию, тем всё яснее для себя понимал, что если местные по собственному почину расправятся с Великим Князем, то центральная власть, по всей видимости, посмотрит на это обстоятельство, сквозь пальцы. А придя к этому выводу, Ганька стал искать пути к его осуществлению.
И он решил действовать.
Вероятнее всего, осуществление задуманного им убийства он начал с того, что стал исподволь распространять слухи о «вольной жизни» Михаила Романова в Перми. Рабочие начали роптать и даже собирать по этому поводу митинги. Так, одна из резолюций такового, попавшая в Пермской Городской Совдеп гласила:
«Если органы власти не посадят Романова-младшего под замок, рабочие сами с ним разделаются».
Мясников решил организовать похищения Великого князя под видом, якобы, действующей в Перми подпольной офицерской организации. Самим же «похищаемым» следовало сказать о том, что их переводят вглубь России, в связи выступлением чехословаков. А, вывезя намеченные жертвы в хорошо известные ему окрестности города, покончить с ними одним махом, после чего объявить о побеге Великого князя и произвести аресты всех лиц из его ближайшего окружения, после чего – расстрелять уже, так сказать, в официально порядке…
«Если не поторопимся, Михаила выкрадут, а он станет знаменем контрреволюции» – объяснял своим единомышленникам Гавриил Ильич. И далее указал на то, что надо всё это дело следует обустроить таким образом, чтобы у всех сложилось впечатление, что Михаилу Романову помогли бежать «свои» офицеры, для чего всем участникам надо принять соответствующий вид.
Задуманное заговорщики скрупулезно претворили в жизнь. Накануне преступления из заводской конюшни по распоряжению Г.И. Мясникова ими были взяты две лошади, запряжённые в крытые фаэтоны, рассчитанные на двух седоков и кучера.
Вечером 12 июня 1918 года подъехали к «Королевским номерам». Н.В. Жужгов и И.Ф. Колпащиков вошли в фойе гостиницы. Н.В. Жужгов проследовал в в номер к Великому князю, а И.Ф. Колпащиков остался внизу, заняв позицию рядом со швейцаром, в непосредственной близости от которого имелся телефон.
В описываемые дни Великий Князь Михаил Александрович невыносимо страдал от застарелой болезни – язвы желудка и уже собирался ложиться спать, как вдруг в дверь его номера раздался стук. Представившись и предъявив «мандат», Н.В. Жужгов тоном не требующим возражений, предложил ему собираться и пройти вместе с ним.
В свою очередь, Михаил Александрович категорически отказывался, куда-либо следовать, ссылаясь на недомогание, а также требовал вызвать «товарища Малькова». Н.В. Жужгов настаивал. Начавшийся разговор происходил на повышенных тонах, что в свою очередь привлекло внимание постояльцев соседних номеров.
Наблюдавший за происходившим В.А. Колпащиков, вызвал «подкрепление» в лице А.В. Маркова, после чего уже вместе с ним проследовал в номер Великого князя. Без каких-либо увещеваний, А.В. Марков сразу же пригрозил Михаилу Александровичу револьвером и гранатой, после чего тот стал одеваться. Его последним условием было желание проследовать вместе с верным Н.Н. Джонсоном, на что, конечно же, было получено согласие, в силу ранней обусловленностью, достигнутой между заговорщиками.
Выйдя из гостиницы «похитители» и «похищаемые» расселись по пролёткам. В одну из них был посажен Великий князь вместе с В.А. Иванченко, а место кучера занял Н.В. Жужгов. А во вторую усадили Н.Н. Джонсона, место рядом с которым занял А.В. Марков, а за кучера – И.Ф. Колпащиков. По команде Ганьки тронулись в путь.
«Сначала похищенные вели себя спокойно и, когда приехали в Мотовилиху, стали спрашивать куда их везут. Мы объяснили, что на поезд, что стоит на разъезде, там в особом вагоне их отправим дальше, при чем я, например, заявил, что буду отвечать только на прямые вопросы, от остальных отказался. Жужгов кричит: «Приехали – вылезай!» Я быстро выскочил и потребовал, чтобы и мой седок то же самое сделал. И только он стал выходить из фаэтона - я выстрелил ему в висок, он качаясь, пал. Зарыть труп нам нельзя было, так как светало быстро и было недалеко от дороги. Мы только стащили их вместе, в сторону от дороги , завалили прутьями и уехали в Мотовилиху. Зарывать ездил на другую ночь тов. Жужгов с одним надежным милиционером.
13 июня 1918 года из Перми в Петроград полетела телеграмма нижеследующего содержания:
Москва. Совнарком. Чрезком. Петроградская коммуна Зиновьеву. Копия Екатеринбург Облсовдеп. Чрезком.
Сегодня ночью неизвестными [в] солдатской форме похищены Михаил Романов и Джонсон. Розыски пока не дали результатов, приняты самые энергичные меры.
Пермский Округ Чрезком.
В этот же день Пермской Губернской ЧК было возбуждено Следственное дело «О похищении б. Великого князя Михаила Александровича Романова из Гостиницы «Королевские номера», на основании которого были арестованы верные слуги Великого Князя – В.Ф. Челышев и П.Я. Борунов, а также И.о. Управляющего «Королевскими номерами» И.Н. Сапожников и бывший жандарм П.Л. Знамеровский. (Все эти люди, вместе с другими лицами, взятыми позднее в заложники, были расстреляны.)
А ещё через день 15 июня 1918 года в местной газете появилась статья «Похищение Михаила Романова», рассказывающая о похищении Великого Князя неизвестными лицами.
Так, газета «Свободный путь» от 2 июля 1918 года, под заголовком «Михаил Романов» сообщала:
«Москва. 21 июня. «Нашей Родине» сообщают из Вятки: Здесь распространились слухи, что Михаил Романов находится в Омске, и принял главенство сибирскими повстанцами. Им якобы издан манифест к народу с призывом к свержению Советской власти и обещанием созвать Земские соборы для решения вопроса, какая власть необходима России».
Договорились даже до того, что Великий князь, якобы, проживает в Сиаме.
Как известно, слухами земля полнится, посему Посему вера в чудесное спасение в «Царя Михаила Второго» ещё много лет жила в народе, дав тем самым повод всякого рода авантюристам и самозванцам, выдававшим себя за Великого Князя Михаила Александровича.
Когда Наталья Сергеевна уже собрала чемодан, чтобы вновь ехать к мужу в Пермь, ей принесли телеграмму от верных людей из Перми: 30 мая Великий Князь и его секретарь Джонсон бесследно исчезли. Н.С. Брасова выехала в Петроград, где сумела добиться на приём к М.С. Урицкому, в кабинете которого закатила ему истерику, требуя сведений о муже.
Ей объявили, что в Петроградской ЧК никто не знает ничего определенного. Но на всякий случай, слишком экспансивную посетительницу всё же решили арестовать, так как ей сразу же вменили в вину собственное участие в исчезновении Великого Князя.
Будучи помещённой в тюрьму на Шпалерной улице, где её продержали девять месяцев, она всё же сумела добиться перевода в тюремную больницу. А из больницы она однажды ночью смогла вырваться на волю. В одежде сестры милосердия Н.С. Брасова добралась в Киев, а затем в Одессу, откуда на английском судне «Нереида» сумела вместе с дочерью отплыть в Константинополь, где в то время находилось множество беженцев из России. И почти каждого встречного Наталья Сергеевна расспрашивала о судьбе своего мужа. Но добрых вестей никто сообщить ей не мог, а плохим она не верила.
Переехав на жительство в Англию, Наталья Сергеевна и приехавший к ней из Датского Королевства сын Георгий, каждый день ждали известия о том, что Великий Князь жив. Но оно всё не шло и не шло… А с выходом на Урале книги «Пролетарская революция на Урале», в которой сообщалось о гибели Царской Семьи и убийстве Великого Князя Михаила Александровича, последние иллюзии были утрачены навсегда.
С 1926 года Наталья Сергеевна обосновалась во Франции, жизнь в которой была дешевле. Ибо имевшихся средств оставалось всё меньше, в силу чего пришлось расстаться с домом в Англии, а также с частью драгоценностей.
Выйдя замуж за небогатого англичанина, вопреки воли матери, дочь Тата навсегда прервала с ней отношения. А обучение сына Георгия в закрытой школе для английской элиты Хэр-Роу, отбирала у Натальи Сергеевны последние средства к существованию. Но, тем не менее, требовала, от всех окружающих, чтобы те называли его не графом, а князем.
В свою очередь, Георгий характером пошёл в отца, которому также были противны какие-либо почести и церемонии. Ибо больше всего на свете он любил быструю езду на автомобиле. А когда в Датском Королевстве умерла Вдовствующая Императрица Мария Фёдоровна, она завещала Своему внуку от Михаила некоторую сумму денег, которой, тем не менее хватило, чтобы осуществить свою давнюю мечту – купить спортивный автомобиль «Крайслер» последней модели.
К тому времени Георгий уже учился в Сорбонне и жил с матерью в Париже. На выпускные экзамены в июле 1931 года Георгий с приятелем решил ехать на автомобиле, чтобы, в первую очередь, удивить своих сокурсников новинкой американского автопрома. Но спустя несколько часов после их отъезда раздался телефонный звонок из города Сансе: мчавшийся на бешенной скорости автомобиль врезался в дерево. Приятель Георгия погиб на месте, а он сам, управлявший авто, был доставлен в больницу в безнадёжном состоянии.
Ещё до конца не осознавая случившееся, Наталья Сергеевна помчалась в этот город, а утром, не приходя в сознание, Георгий умер у неё на руках.
Перевезя тело усопшего сына в Париж, она похоронила его на кладбище Пасси, купив рядом место и для себя.
Оставшись без гроша в самом прямом смысле этого слова, Наталья Сергеевна была вынуждена снимать убогую комнатку у одной из своих соотечественниц, с которой у неё с самого начала не сложились отношения. Ибо хозяйка квартиры, с самого первого дня их знакомства завидовала её былой красоте роскоши прежней жизни. А теперь, она – эта некогда блистательная красавица, была вынуждена почти ежедневно голодать и ходить в нищенском платье. Её внучка Паулина Грэй (дочь Таты), навестившая её уже по окончании Второй мировой войны, была поражена тем, что перчатки бабушки состояли сплошь из штопки. И с тех пор внучка стала посылать ей из Лондона 4 фунта в месяц, отрывая их от своего скудного жалования.
В конце 1951 г. Наталья Сергеевна серьёзно заболела. А узнав о поставленном ей диагнозе – раке груди, хозяйка отказала ей в дальнейшем проживании. И теперь её – бесприютную старуху поместили в больницу для бедных, где она и скончалась 26 января 1952 года. Церковная община собрала деньги на похороны. Но на надгробную плиту средств не хватило, и вместо неё поставили простой деревянный крест. Шли годы, неухоженная могила Натальи Сергеевны и Георгия ветшала, а время неумолимо стирало надписи с их именами.
В 1965 г. кладбище Пасси посетил какой-то приезжий из Советского Союза. Уходя, он зашел в кладбищенскую контору и сказал:
«Грош цена русской эмиграции, если она допустила такое ужасное состояние могилы жены и сына Михаила Романова».
Пристыженные эмигрантские активисты собрали деньги, и могилы Графини Н.С. Брасовой и её сына Георгия украсило красивое надгробие, пребывающее там и поныне.
1 ноября 1981 года Великий Князь Михаил Александрович был причислен к Лику Святых Мученников Русской Православной Церковью За границей, открыв своим именем скорбный синодик членов Императорского Дома Романовых, безбожной властью убиенных в 1918-1919 году
В 2009 году Великий Князь Михаил Александрович и лица его окружения были реабилитированы постановлением Генеральной Прокуратуры РФ, после чего в Пермь приезжали прокурорские работники указанного учреждения, которые провели там несколько недель в поисках захоронения Великого Князя Михаила Александровича и Н. Н. Джонсона. В ходе поисков использовалась специальная аппаратура, однако, положительных результатов поиски эти не дали…
И как не прискорбно, но приходится констатировать тот факт, что до сих пор где-то в пригороде современной Перми находится по сей день не обнаруженная могила последнего Российского Императора Михаила Второго Александровича - Верного сына Отечества и Героя Великой Войны 1914-1918 гг.