Отец умолял меня жить по закону,
Да мать просила жить по-другому.
Непокорность моя не соглашалась,
Лишь в ответ на это все улыбалась.
А там, наверху, за меня все решили,
Осудили на срок, да жизни лишили.
Годы прошли, я домой возвратился,
Край, Богом забытый не изменился.
Моросящий дождь по окнам стучит,
Вода в ведре студеная на полу стоит.
В печке огонь дом теплом согревает,
Мою душу, сердце и мысли ласкает.
Шторки, пожелтевшие с кружевами,
Огарок свечи, искусанный мышами.
Истлевшие вещи, трухлявая мебель,
В горшке засохшая земля и стебель.
Не виню никого, на судьбу не ропщу,
По моим родителям с тоскою грущу.
Боюсь расстаться с темными ночами,
И идти по свету с опухшими глазами.
А может найти женщину – поводыря,
Или монашку из местного монастыря.
За мои ошибки день и ночь молилась,
И в жизни со мной счастьем делилась.
Скоро утро, а я не могу глаз сомкнуть,
Мерещится мне тернистый мой путь.
Да бодрит мою душу заваренный чай,
Прочь гонит за двери из дома печаль.
Дождь моросит, все никак не уймется,
К оконным стеклам сыростью жмется.
Ответь мне, жизнь, чего еще не хватает,
Почему горе - судьба к тебе не пускает.
Кормчий
Вот и утро, в мой дом рассвет заглянул,
Проворный сквозняк дверь распахнул.
Среди туч пробилось махровое солнце,
Ветер ржавое ведро качает на колодце.
Рябиновый куст весь в цветах утопает,
В мае на земле все вокруг благоухает.
Эй, Вы там, на верху, не надо молчать.
Разрешите мне жизнь с начала начать.
По седым волосам кто-то водит рукой,
Яркий свет я узрел над своей головой.
Проговорил голос тихий, но властный,
Да пребудет жизнь твоя - Я согласный.
На пригорке церковь небольшая стоит,
Извилистая речка вдоль церкви бежит.
В рясе седой батюшка преклонных лет,
В поселке всеми уважаемый авторитет.
Пашут прихожане землю, и хлеб пекут,
По Божьему завету тихо, мирно живут.
На деревьях смолу- живицу собирают,
Сбором целебной травы промышляют.
Из сосновой чащи леса тянет дымком,
Два берега соединяет канатный паром.
Старик-паромщик, на днях скончался,
Вот так я кормчим на пароме оказался.
Ранним утром я слушал соловья трели,
Складывались за работой дни в недели.
За глаза все называли меня капитаном,
Трос через речку был моим штурвалом.
На окраине поселка, за холмом долина,
Там кладбище и родичей моих могила.
В крестах на холмах прошлое прячется,
Бежит по щеке слеза и горько плачется.
Утешение
Зачем же ты, сердце рвешь, одиночество,
Или нагадано на меня злое пророчество.
И зачем моя жизнь в пустоту упирается,
А счастье, всегда в мираже растворяется.
Я свой дом прогнивший латал на досуге,
Иногда задумывался о будущей супруге.
Рассматривал холостых женщин тайком,
Чтоб однажды привести любимую в дом.
Летом лагерь для скота за речкой в поле,
Весь летний период на зеленом просторе.
Доярки каждый вечер молоком угощают,
Весело смеются, и выйти замуж обещают.
По синему небу плывут облака кудрявые,
Возвращаются с работы мужики усталые.
Трудятся круглый год с утра до темноты,
Они пилят лес, по реке сплавляют плоты.
На зиму, в болоте клюкву в лесу собирал,
Грибы, ягоды для детей в приют отдавал.
Покупал для приюта конфеты и печенье,
Искал для своей падшей души утешение.
Запах ароматного чая плывет по комнате,
Согревает сердце теплом и душу в холоде.
Вот сентябрь, и октябрь холода наступают,
Журавли и лебеди над головой пролетают.
Рябиновой веткой ветер стучит по стеклу,
Печку топлю, чтоб разогреть ветхую избу.
Скрип половиц на моих чувствах играет,
Так порой мне отца с матерью не хватает.
Ближе к ночи мой дом навещал батюшка,
Забегала днями и его дочка Настасьюшка.
Девушка незамужняя, молодая да статная
Смышленая не по годам она, и аккуратная.
Настасьюшка
Присох не на шутку к ней телом и душой,
Довольствовался нежностью ее, красотой.
При встрече с ней, места себе не находил,
Увидев жителей, стыдливо глаза отводил.
При встречах со мной она солнцем сияла,
Свои руки, как крылья к небу поднимала.
Настя хотела женщиной счастливой быть,
Нравиться мне, по жизни со мной плыть.
С подружками и парнями она не дружила,
Длинное платье, на голове платок носила.
Я мог на нее глазами без устали смотреть,
Такую, как Настасьюшка, любить и хотеть.
С холодными ветрами выпал первый снег,
Я реже стал слышать Настасьюшкин смех.
Житейские рассуждения про одиночество,
И как быстро исчезло в жизни отрочество.
Ей просто хотелось человеческого счастья,
Ощущать прилив женского сладострастия.
Создать крепкую семью, детишек растить,
Единственного уважать мужчину, любить.
В любви все возрасты покорны, очевидно,
Только мне, перед народом очень стыдно.
Эй, вы там, наверху подскажите, как быть,
Бес Насти дорогой мне просто не прожить.
В холодном небе сером застыло молчание,
Настя ждала моего искреннего признания.
С любопытством ждет и поселковый народ,
Подкрался незаметно снежный Новый год.
Лес белизна накрыла, замерзла переправа,
До горизонта тянутся берег слева и справа.
Звонкий голос младенца долетел до небес,
Проявил и всевышний к нам свой интерес.
Люди за зиму помогли мне дом построить,
Пускай и не богатую, нам свадьбу устроить.
Да батюшка с молитвами Бога благодарил,
Склоняясь над дитем, все о чем-то говорил.
Солнце осветило горницу светом и теплом,
Поселились уют и покой в наш новый дом.
Снег почернел, и с крыши закапала капель,
Счастливая Настасьюшка качает колыбель.
Отрок
Растет малыш, он звонит в колокола у деда,
Читает книги, журналы до самого рассвета.
Наравне с мальчишками делится синяками,
Хвастается мускулами, да крепкими руками.
С малых лет он с соседом вспахивал землю,
Промыслу учился и ставил на зверя петлю.
Рос не по дням, а по часам, любил природу,
Но больше всего своих родителей и свободу.
Рисовал и пел, на гармошке учился играть,
На пароме с мальчишками любил загорать.
Неравнодушно по нему девчонки вздыхали,
На дискотеку вечерами в клуб приглашали.
Летний вечер его манит на паром, на речку,
К дорогому и близкому в судьбе человечку.
К своему отцу, которого так любит, уважает,
Чей совет в беседе, его сомнения разбивает.
Души не чаяла в своем сыне Настасьюшка,
Желал ему здоровья постаревший батюшка.
Люди крепкого здоровья и счастья желали,
Время пролетело и парня в армию забрали.
Всех допризывников поселком провожали,
Громко плакали матери, девчонки рыдали.
Крестился батюшка и вослед в колокол бил,
Мой паром по волнам на другой берег плыл.
Гонит ветер прохладу, мочат землю дожди,
Если сможешь, скорей нам письмо напиши.
Пиши, как доехал и как принимал присягу,
С клятвой полковому и Российскому флагу.
Мы скучаем и тоскуем по тебе, переживаем,
Твои дни рождения без тебя не справляем.
Без тебя смысл этой жизни стирает пустота,
Землю белый снег накрыл, наступила зима.
Пролетели два года, сын в армии отслужил,
И в том же городке, он в институт поступил.
Мы же радовались его успехам и тосковали,
Да годы, серыми облаками вдаль уплывали.
Сын позвонил и сказал, что приедет завтра,
К матери на день рождение восьмого марта.
Отец Настасьи с вечера стал в колокол бить,
Что бы жителей заранее всех предупредить.
Давно я с паромом простился, руки болели,
От такой работы, все мышцы мои ослабели.
Поселковый народ к кромке берега жмется,
Ожидая, когда из прошлого отрок вернется.
В кожаном костюме юноша на берег ступил,
Свои вещи он на землю аккуратно положил.
Здравствуйте, кланяясь, он всем прокричал,
Я вернулся к вам люди, я этой встречи ждал.
Врач
В институте он познал медицинские науки,
Терапевт от Бога, у него были золотые руки.
В больнице лечил детей и роды принимал,
От врачебной работы удовольствие получал.
Больницу старую снесли, построили новую,
Школу с классами просторными, столовую.
Там где были бараки, стоят коттеджи давно,
Молодежь в клуб на дискотеку ходит, в кино.
Застраивался поселок вдоль широкой реки,
Радовались жизни все женщины и мужики.
Компьютер освоили старики и детки малые,
Современность сломала стереотипы старые.
Старый батюшка поменял церковь на печку,
Тяжело вздыхая ночами, он просил аптечку.
Его годы давно лестницу построили до неба,
Осталось дождаться только духовного света.
Сын подолгу задерживался на работе своей,
Защищая диссертацию, становился мудрей.
Я с Настасьюшкой гордились своим сыном
Добрым человеком, настоящим мужчиной.
В поселке его Добрыня Никитич называли,
На все праздники, свадьбы его приглашали.
Привел он Аннушку, молодую невесту в дом,
Рядом со мной и Настасьей они сели за стол.
Он благословения родительского попросил,
Я их по русскому обычаю иконкой окрестил.
Им желали благополучия, и крепкой семьи,
Чтоб в жизни сбывались их заветные мечты.
Невестка
Аня в школе английский язык преподавала,
Готовила дома еду, двор подметала, стирала.
Настю она допоздна разговорами ублажала,
Между делом Добрыне свитер белый вязала.
Колышет ветер на крыше Российский флаг.
Она цветы перед окном сажала и сеяла мак.
С подругами сидела на лавочке за калиткой,
Чудесно пела песни и увлекалась скрипкой.
В бархате ночного неба звездочки зажглись,
Близнецы сын и дочка у Аннушки родились,
Отец Аннушки был в поселке председателем,
Мужу стал родственником и отцу приятелем.
Собрав цветы луговые, Добрыня Анне дарил,
Он по поселку и на работе счастливый ходил.
Говорил, улыбаясь нежные и ласковые слова,
Она хмелела от слов, да кружилась ее голова.
Все как у всех, дети болели, выздоравливали,
По очереди им на ночь сказки рассказывали.
У них взрослым ребенком была моя старость,
Вот все, что имел, им в завещании досталось.
Дует осенний ветер, слякоть, дождь моросит,
Затаившись, за дверью, старуха с косой стоит.
Эй, вы там, на верху, я устал и покоя хочется,
Жду не дождусь, когда же это все закончится.
И теперь в этой жизни я такой же прохожий,
И всегда найдется человек на меня похожий.
Когда идешь ты мимо, здоровайся взглядом,
А я стану ангелом твоим, и всегда буду рядом.
Город
Добрыня с Анной уехали из поселка в город,
Он хотел чего-то большего, пока был молод.
Анна работает в школе, дети в садик пошли,
На родительские плечи все трудности легли.
Аня сдала на права, они автомобиль купили,
Жизнь свою городскую в сказку превратили.
Они вечерами ездили на стадион и аквапарк,
Дети просятся в местный городской зоопарк.
Городской парк и дворики в зелени утопают,
Белоснежный цвет сирени на землю опадает.
Здесь проживает многонациональный народ,
По извилистой, широкой реке ходит пароход.
Церковь с позолоченными до неба куполами,
И колокола звук доносится тихими вечерами.
Край, художниками да писателями воспетый,
Город этот в современный стиль переодетый.
В зоопарке верблюды, пони, звери, павлины,
Белые медведи, плавают в бассейне пингвины.
На солнцепеке греется крокодил неподвижно,
Звуки диковинных обезьян и горилл слышно.
Сладкое мороженное, фрукты, коктейли, соки,
И нескончаемые бесконечные людские потоки.
Вечерами зажигают фонтан поющий, цветной,
Невозможно никак мимо его пройти стороной.
Дети школу закончили, поступили в институт,
Прокладывая в жизни свой нелегкий маршрут.
Лиза учиться в юридическом институте хотела,
Ее медаль золотая на самом виду дома висела.
Лиза красиво играла на семиструнной гитаре,
Да в музыкальной школе она играла на рояле.
Хорошо сочиняла стихи и пела разные песни,
Вечерами с мамой, которые исполняли вместе.
Саша много рисовал, хотел художником стать,
И в любое время года просто подолгу мечтать.
Рисовал все подряд, что видел своими глазами,
Потом долго не спал, дорисовывая это ночами.
Они длинными, летними вечерами вчетвером,
Часто обсуждали события за круглым столом.
Слушали музыку, смотрели телевизор, читали,
Иначе, о прекрасной, хорошей жизни мечтали.
Проливные дожди зачастили, барабаня в окно,
Солнце осеннее в тучи прячется, исчезло тепло.
Да слякоть мерзопакостная ломает настроение,
Молодость идет на неосознанное преступление.
Как не странно, стали пропадать в доме деньги,
Из шкатулки пропало золотое кольцо и серьги.
А Добрыня с Анной только в догадках терялись,
Встречать приход молодых к дверям кидались.
Лиза раздражительной, замкнутой становилась,
Ни с того, ни с чего в трансе смеялась, грустила.
Помутневшим взглядом она в пустоту смотрела,
Не отвечала на вопросы родителей, да не хотела.
Не пахло от нее табаком и не разило спиртным,
А поведение ее с родными становилось другим.
Поздно возвращалась домой, сразу уединялась,
Подолгу спала, не о чем и не с кем не общалась.
Наркотики
Даже брату боялась признаваться в наркоте,
Не думала в этой ситуации о матери, об отце.
И в ее голове, одна и та же играла пластинка,
Которую прокручивала ее вторая половинка.
Ее друг в пьяном состоянии посадил на иглу,
Вот так она все время была в кромешном аду.
И она в красивом мираже реальность видела,
А кто пытался ей помешать, того ненавидела.
Мать с отцом перепробовали методы разные,
Да только труды их в заботе были напрасные.
Они отбирали вещи и закрывали ее на замок,
Судья за наркотики ей вынес тюремный срок.
Подули холодные, северные ветра с дождями,
Короткие свидания с родительскими слезами.
За Лизину жизнь будут ставить родичи свечи,
Белокрылые лебеди прокричат ей до встречи.
Срок ей дали не малый, целых восемь годков,
Этапом увезли ее далеко, куда-то под Тамбов.
Молча провожать закаты, встречать рассветы,
Да жить под конвоем, где сплошные запреты.
Вот и жизнь у Сани родную сестренку забрала,
Взамен, долгие годы разлуки и печаль отдала.
Места себе не находил, по памяти ее рисовал,
Он страдал в одиночестве, он по ней тосковал.
Анна с мужем не общались, не разговаривали,
Дни на работе, в семье их больше не радовали.
Они в горе случившемся обвиняли друг друга,
Вместо Лизаветы в их дом поселилась разлука.
Почему вот так жизнь распорядилась и зачем,
В Лизиной судьбе создавая так много проблем.
И кто в этом виноват, пойди сейчас разберись,
Тревожные мысли семьи по земле разбрелись.
По пятам бесконечные дни в годы собирались,
На лощеной бумаге календаря дни отмечались.
Для посторонних все, что тогда приключилось,
Да со временем в памяти стерлось, позабылось.
Беда не ходит одна, с ней рядом разлука и горе,
Тушат семейный очаг человеческий и здоровье.
Лиза простыла в лагере, долго болела и умерла,
В бреду, перед смертью извинялась, маму звала.
Следом от сердечного приступа отец скончался,
Не смог пережить эту боль с жизнью расстался.
А мать помешалась разумом, в больницу слегла,
Не найдя в больничных кулуарах дочь, умерла.
Саша это горе заливал спиртным, много курил,
За случившееся на всех, он в душе обиду носил.
Обиделся на судьбу, на жизнь на предательство,
На смерть отца и материнское помешательство.
Он с Лизиной фотографией одиночество делил,
А на того, кто ее на иглу посадил, обиду затаил.
Этот случай не заставил долго расплаты ждать,
И не сложно было этого парня в ночи отыскать.
Где березки белоствольные вдоль берега росли,
Этот падонок с обкуренной компанией прошли.
Санька выхватил нож и в самое сердце воткнул,
Захлебываясь слезами и гневом, его провернул.
Тюрьма
Прокурор, судьи по статье за убийство осудили,
И за стальную решетку в клеточку его посадили.
Туда, где днем и ночью грохот железных дверей,
Да переборы на связке отшлифованных ключей.
В камере весь народ в наколках с ног до головы,
Видать судьбой обиженные, свирепые как львы.
Его внутренний голос предупреждает, берегись,
Не дремлют Сашки мысли, цепляются за жизнь,
Тюремный дворик, выводят на прогулку гулять,
Где можно под небом чистым воздухом дышать.
На транзитных пересылках незнакомые города,
Везли в один конец, туда, где вечно дуют холода.
Где снег и мороз бараки рядами бок о бок, стоят,
На вышках часовые, и столбы с фонарями горят.
Там по периметру проволока натянута колючая,
За ней непроходимые болота да тайга дремучая.
Пригодился талант и он стал татуировки колоть,
И сам рисовал картинки на человеческую плоть.
Чай и деньги появились со временем, авторитет,
Хоть и был в лагерях на наколки строгий запрет.
Однажды навестил Саньку, сам пахан этой зоны,
Он по понятию живет, да чтит воровские законы.
Просил исправить наколотый крест на его груди,
Да как освободишься, то ко мне в барак приходи.
Задрожали поджилки от неожиданности и душа,
В ночном небе улыбаясь его, подбадривала луна.
После того, как все было исправлено, он спросил,
А точнее к его редкой фамилии интерес проявил.
И ты не цыган, а фамилия цыганская «Золотой»,
Был у меня корешок, когда-то с фамилией такой.
Саня рассказал про своего деда и как тот умирал,
Слушал «пахан» молча историю, и не перебивал.
Только с тех пор жизнь Саши как то изменилась,
Опустошенная душа в облака лететь стремилась.
Снег пушистый тайгу обнимал, вьюга песни поет
Начальник Сашке справку освобождения выдает.
Свобода
У Саньки сердечко ноет, стремится душа домой,
Где счастливым он был с родителями и сестрой.
Там так часто мечтал ночами о реальности снов,
Где из дружбы рождалась с подружкой любовь.
Застучала капель, оттепель полетела по воздуху,
Глотает душа свободу, наслаждаясь без продыху.
Прошлой жизни следы дождь весны размывает,
Только нет-нет, да в памяти прошлое всплывает.
Сверлит взгляд знакомых и посторонних людей,
Словно ты раздетый, хочется исчезнуть быстрей.
Правдами и неправдами свою совесть прикрыть,
Просто хочется, нырнув в бездну, от всех уплыть.
И он к рассветам, к закатам деревенским плывет,
Ива плакучая с берега до самой воды ветки гнет.
Рыба в затоне плещется, птицы себе гнезда вьют,
Лебеди крыльями машут, Саньке приветы шлют.
Побежали на встречу построения давно забытые,
С приходом весны у всех окна и двери открытые.
Школа, в которой учился, дальше клуб, магазин,
Сонная толпа рядом с ним незнакомых мужчин.
Катер, короткой сиреной оповестил свой приход,
Ждет у причала любопытный поселковый народ.
Как на праздник большой народ сюда приходит,
Кто не виделся давно, разговор о жизни заводит.
Часто люди, приходят вечерами, у реки посидеть,
Мечтая о своем, просто на луну и звезды смотреть.
Старый, сгнивший паром давно новым заменили,
Вытащили на берег старье и все про него забыли.
Забыли и Сашку, любопытство по нему скользит,
Зачем и к кому он приехал, молчит и не говорит.
Только бездомная собака вслед за ним увязалась,
Может просто хозяйская собака с цепи отвязалась.
Заскрипела калитка, оповещая о пришельце дом,
Все окна и дверь, заколоченные досками крестом.
Об его ноги собака трется, что увязалась и скулит,
И своими преданными глазами на Саньку глядит.
Он достал тушенку и батон, открыл банку ножом,
Собака руки лижет его, ластится и машет хвостом.
Распечатав бутылку, налил в стакан водку, выпил,
В церкви, колокол благовестное звучание пробил.
Звон полетел по поселку, о пришельце рассказал,
К вечерней заре, к Саньке друг детства прибежал.
Отколотил приколоченные доски с окон и дверей,
Чтобы было, где встретить в доме забытых друзей.
Не изменилось с тех пор ничего, только пустота,
Просидела, дожидаясь хозяев в этом доме у окна.
Настежь открыв окна вымытые дождем, улетела,
Делить горе и радость с Санькой она не захотела.
Он с Лизой ездил в гости, только это было давно,
Не смог узнать среди пришедших Сашка никого.
Кто называл себя родственником, кто-то другом,
За одним столом уместившись тесно полукругом.
Потом рассвет разводил гостей по поселку домой,
Кто-то, расставаясь, обнимался и пил на посошок.
Гладя собаку, кто-то сказал, дождалась, наконец,
Ты преданная хозяйская собака, просто молодец.
Выходит, все это время она по поселку скиталась,
От хозяйских ворот к парому весь день металась.
Очевидцы видели, как она смотрела на воду лая,
Свой ритуал каждый день, каждый год повторяя.
Осталась тетушка по матери прибираться в доме,
И первым делом, протерла пыль в углу на иконе.
Со слезами на глазах причитала да все молилась,
Отвечала на вопросы Саши, мнениями делилась.
В углу стоял телевизор рабочий, но старенький,
Растащили все дорогое, оставив тут маленький.
Вечером приходил электрик да свет подключил,
Да заодно стакан водки, не морщась, проглотил.
Солнечный луч через ставни в окошко пробился,
Мрак в душе, словно кофе в кружке растворился.
Пока Санька знакомился с близкими и родными,
Незаметно пролетали дни, недели вслед за ними.
Саше художником в поселке помогли устроиться,
В работе и быту, он смог потихоньку успокоиться.
Продал квартиру, все деньги на книжку положил,
На маминой машине у калитки дома затормозил.
Мастерски рисовал портреты знакомых и друзей,
Женские и мужские лица, просто наброски детей.
Летними ночами по памяти свою сестру рисовал,
Любимых отца с матерью он никогда не забывал.
Летний сезон ближе к осени свои результаты дал,
Его картины оценили в России, он узнаваем стал.
С аукционов, его шедевры за границей исчезали,
Дар и талант двери ключами в жизнь открывали.
Тучки до самого горизонта тянутся и похолодало,
Нет никакого вдохновения, так и раньше бывало.
Передохнуть, да сбросить душевное напряжение,
И так избавиться от повседневного раздражения.
Яблочный спас по календарю да за ним медовый,
И этот и другой праздник с детских лет знакомый.
Прадед - священник в церквушке в колокола бил,
В праздничные дни он яблоки с медом приносил.
А солнечный свет комнаты, пол и стены освещал,
Кто-то в двери тихонько, но настоятельно стучал.
На пороге девушка неописуемой красоты стояла,
В руках она ведро яблок да кринку меда держала.
Настоятель монастыря просили вам это передать,
Принимая гостинцы, он ее в гости решил позвать.
Они пили чай с медом, яблочки ели и улыбались,
А на прощание Сашка с девушкой расцеловались.
Рассветы и закаты
Он ее в губы целовал, обнимал тело, плечи и стан,
Ночные утехи и любовные ласки делили пополам.
За окнами ветер осенний им о любви романсы пел,
Бледная луна на небе ночном дарила им свой свет.
Так, два одиночества в этой жизни повстречались,
Окольцованные они расписались и расцеловались.
Белые голуби взметнулись в небеса, до родителей,
Когда то живших среди людей, ныне небожителей.
Девушку звали Маша, из поселкового приюта она,
Со временем из девушки получится хорошая жена.
Она родит Саньке здоровых и крепких ребятишек,
Похожих на нее девчонок, или на него мальчишек.
К морским просторам бескрайним уедут навсегда,
Чтоб время прошедшее не вспоминалось никогда.
И захочется жить им по-новому с нуля все начать,
В рассветах да закатах все радости жизни познать.