Названье древнее: "Таверна".
Тут шум и гам. Тут пахнет скверно:
пропитаны столы и стены
прокисшим и прогорклым пенным.
.
Ежевечерне
в дрянной таверне,
в подвале древней
архитектуры,
звенят бокалы.
Тапёр усталый
щекочет вяло
гитары струны.
По пьяным мордам —
то капли пота,
то капли рвоты
сползают в майки.
Тут стейк — резинов.
И рты разинув
тут ржут мужчины
от пошлой байки.
Тут пьянь и сволочь.
А ровно в полночь
кого-то тронешь —
летит затрещина.
Бокал расколот —
звенит по полу.
.
Вдруг
дверь тяжёлая
впускает
женщину.
.
Играя округлыми бёдрами,
проплывает она между мордами,
каблучки, что брусчаткой стёрты,
мимо рвоты
проходят с цокотом.
Чуть растрёпана, чуть взлохмачена,
задирается юбка заманчиво.
На груди поправляя топик,
просит голосом томным джин-тоник.
Она села у стойки липкой.
Дорогая, ведь это ошибка?
Посмотри на убогую пьяность —
для чего же ты здесь оказалась!?
.
Впились жадно
глазищами жабными,
улыбка кривая
тебя раздевает,
то ли пена,
слюни то ли,
по губам
текут на столик
и твой тонкий дерзкий топик
в этом слю;нном море тонет.
.
Что за горе ты топишь в коктейле?..
Тебя каждый тут видит в постели!
Посмотри же на эти глазища!
Что ты, милая, ночью ищешь?
.
Да не может же быть...
Неужель
по подвалам ты ищешь мужей?
.
Ты под красками
прячешь сединки,
ты под глазками
носишь морщинки,
сотни шрамов
под сердцем где-то...
А тебе
обнимать бы деток!
Но ты ходишь, как на работу,
каблучком растирая рвоту,
и в жару, и январскую стужу
по подвалам и ищешь суженого.
.
А суженый-то пьяно
в тумане сигаретном,
сдирает с безымянного
колечко незаметно.
А суженый: "Родная,
поехали в однушку!";
и утром вспоминает,
чей волос на подушке.
А суженый не пишет,
не спросит: "Ты устала?"
.
Поэтому грустишь и
ходишь по подвалам?
.
Цитируешь Бодлера,
цитируешь Ростана,
но нету кавалера...
.
А раньше было рано:
"Что? Замуж? Нет, да что ты!"...
.
Имеешь ты достаток...
.
Вот, твоему аборту —
уже второй десяток...
.
ты ходишь по тавернам,
а суженого нет...
.
Устала ты наверно
за эти тридцать лет?