Глава 4
– А ты что ли на работу не пойдешь? – в голосе Елены слышалось больше банального недовольства, чем беспокойства. – Гуляев!
– Я взял отпуск еще на неделю. – Алексей Гуляев отложил пульт на подлокотник уютного, слегка продавленного дивана. – Какая чушь! – сказал он уже телевизору.
В телевизоре какой-то потасканный мужик с нестриженными ногтями рассказывал, как на коленке из проволоки, банки и пары старых батареек сделать вечный двигатель.
– Ладно. Я пошла.
– Угу. Ты возвращайся. – Алексей уже жалел, что встал закрыть за женой дверь.
– Возвращаться? – спросила она.
– Мм.
– Ладно.
Хлопок двери в этот раз показался таким безразличным, что Алексею пришлось подавить желание открыть ее снова, чтобы закрыть "как-то иначе". Он сам не понимал – как "иначе". Так бывает, когда, закрывая дверь, ловишь себя на мыслях о чем-то своем. И кажется, что человек, который ушел, тоже это почувствовал. Может быть, по слишком резкому хлопку. Или заметил, что ты отвел взгляд еще до того, как исчезла фигура в уменьшающейся щелке в дверном проеме.
Одновременно с этим мужчина изо всех сил пытался подавить рвотные позывы, снова появившиеся после поцелуя жены. Он отпустил дверную ручку, сделал два шага к туалету, и его все-таки вырвало. "Вот будет номер, если от Кости меня тоже будет тошнить," – подумал мужчина.
Слава богу, что сын уже две недели жил у тещи и забирать его собирались только через месяц. Впрочем как раз последние две недели были худшим из того, что Алексею Гуляеву, лысоватому толстеющему менеджеру по продажам, доводилось пережить в его жизни. Все катилось под откос, начиная с момента, когда он решил срезать путь от завода, на котором работал, до дома, который он теперь еле выносил по вечерам.
Две недели назад.
Когда Алексею стукнуло тридцать пять, его волосы, никогда пышностью не отличавшиеся, стали предательски исчезать. Гуляев решил, что зачесывать остатки растительности на намечающуюся лысину – нелепо. И уже четыре года он стригся почти под ноль.
– Кому продавать-то!? – разорялся менеджер, большими и указательными пальцами брезгливо придерживая простыню, которой укрывался, и практически выползая из-под нее. – В этом городе у всех уже есть или наша фигня, или аналог нашей фигни! Продавать… Пусть они вытащат голову из жопы и посмотрят на свои генераторы! У них же станки уже рассыпаются! Не так что ли, Витя?
Последние два месяца Гуляев поправлял свою прическу у мужиков в бытовке. Кто-то из них притащил машинку для стрижки, и раз в пару недель работяги устраивали себе парикмахерскую. Алексей вообще-то не любил ходить в пыльные цеха: всегда оставалось ощущение, что он где-то испачкался. Казалось, что от него воняет заводом – неприятной смесью запахов физического труда, железа, смазки, сварки и еще десятка других, не подходящих по статусу офисному работнику. Но это все-таки была регулярная экономия.
– Что на таких станках вообще можно сделать толковое? Не в рабочих дело даже, оборудование просто устарело! Пусть скажут спасибо, что я хоть старую базу местных не растерял еще! И что у энергетиков в этом городе головы тоже по задницам распиханы! – из-за внезапного собрания менеджер еле успел сегодня забежать к Виктору, поэтому взвинчен был даже больше обычного.
– Гуляев, ну что ты опять мне-то это высказываешь? Только что директор от вас ушел, ты чего молчал, раз умный такой?! – слесарь резко выдернул у Гуляева тряпку и вышел с "клиентом" из бытовки.
– А какой толк мне одному с ним разговаривать? Чтоб он меня уволил? Почему я должен один? Он у вас тоже бывает, что ж вы-то про станки… ай, да идите вы! Коллектииив! – когда Витя встряхнул простыню, облачко пыли с мелкими волосками, окутавшее Гуляева, окончательно выбило последнего из колеи.
– Сам иди. Достал. – рабочий бросил не нужную больше накидку внутрь комнаты, вытер руки о комбинезон и полез в карман за ключом от двери.
Алексей добавил еще пару нецензурных слов, после которых точно лучше было идти, чем ехать с цеховыми на производственном автобусе, раз уж коллеги из офиса уехали полчаса назад, сразу после собрания.
Завод был старый, город был маленький, "коллектив" был инертный, а продавать генераторы может и правда было некому. НИИ, при котором был построен завод, давно загнулся, совершенно не оправдывая того факта, что из-за него город уже добрых лет семьдесят является закрытым. В институте, конечно, изредка шевелился какой-нибудь отставший от стада академик, но если и бил копытом, то скорее по старой памяти и ближе к субботнему похмелью, чем потому что действительно происходило нечто интересное.
Раньше в цехах производили "передовые источники питания", а теперь осталась только пара работающих линий. Ассортимент безнадежно ужался, и покупали продукцию исключительно местные предприниматели да администрация, и то только потому что с энергией в городе последние лет семь действительно были частые перебои, а все генераторы, кроме небольших дизельных старичков, периодически сходили с ума. Говорили поначалу, что это какая-то аномалия, но потом к происходящему постепенно приспособились. Так и получалось, что недавно четвертая группа колонистов долетела до Марса за рекордные девяносто восемь дней на модернизированном ионном двигателе, а Гуляев по вечерам смотрел телевизор при свете лампочки, горящей в полнакала.
– В этом городе все через одно место… – Алексей шел напрямик через лесок, который дорога огибала по широкой дуге. Идти надо было километров семь, то есть по асфальту – раза в три больше. – Как можно… так построить дорогу-то! – дышалось менеджеру тяжело. – Тут – лес, там – тоже лес, но нееет! Прямо – скучно! Ффух… Дорога… через задницу, ффух… работа – через задницу, электричество…ффу – тоже через задницу! И все через мою! – он остановился, отдышался, помолчал, набрал полную грудь воздуха и продолжил идти, но уже не так громко ругаясь.
Понятное дело, что нервы у Гуляева не выдерживали: он давно предполагал, что цеха не сегодня так завтра закроют. И пусть начальство, может быть, и давило не больше чем всегда, но ему самому было уже не двадцать. А когда возраст приближается к сорока и привычная жизнь медленно, но неотвратимо плывет на дно – это всегда дает о себе знать. Продавать – единственное, что Алексей всю жизнь пытался делать. Мечтая о крупных сделках и искренне считая торговлю самым перспективным занятием, он и устроился когда-то на проклятый завод. Все по началу шло отлично, однако в последние пару лет, когда модернизация энергоносителей разогналась до сумасшедшей скорости, сделать не получалось практически ничего. Теперь перед ним отчетливо маячила перспектива вместо работы в отделе продаж, пусть и на промасленном заводе, встать за кассу продуктового магазина. Поскольку срываться при приличных знакомых он считал дурным тоном, у него выработалась привычка ходить домой после собраний пешком через лес – полтора часа, чтобы успокоиться и быть в состоянии в случае надобности натянуть улыбку на лицо.
– Ну. Ничего… Сейчас приду домой… Ленка…Должна картошку… что-то мне нехорошо… – тихое гудение в ушах не показалось Алексею добрым признаком. – Странно, что ж я, не такой старый вроде… – свой голос слышался как будто через стену. "Сейчас как накроет меня инфаркт, и кому я буду нужен?" – последнюю мысль он уже додумывал не вслух и падая.
Очнулся Алексей в незнакомой кровати, точно такой же как и еще три в комнате – на всех лежали одинаковые простыни, одинаковые одеяла и казалось, что одинаковые люди. Свет горел тускловатый, зато гудение в ушах было узнаваемым и даже успокаивающим. Судя по звуку – работал дизельный генератор, где-то в подвальном помещении. "Опять перебой," – подумал Алексей отстраненно.
Голова работала плохо.
– Леша! Ты как? Леша! – Лена, сидевшая на стуле вплотную к кровати, наконец-то заметила, что он открыл глаза.
– Нормально я… – мужчина дернулся было погладить по спине жену, когда она попыталась прижаться к нему. – А нет, не нормально. – Гуляев слегка ее отстранил. – Голова сейчас закружилась и мутит немного…
– Мне отсюда позвонили три часа назад, Леша, сказали, что ты в больнице, что привезли тебя в больницу, Леша, сказали, что ты без сознания, а я с работы ушла и сюда, сразу когда позвонили, и вот сижу жду!
– Лена… а что случилось? – от скороговорки жены, наверное, у любого бы запульсировало в ушах.
– Я же говорю, позвонили мне, из больницы, сказали…
– Да. Это я понял. А со мной-то что? Я как сюда попал?
– Привезли!
– Тьфу… Успокойся! Ясно что привезли. Кто привез-то? Что врачи говорят?
Женщина на секунду замолчала, посмотрела на мужа, порывистым движением мазнула рукой по светлой челке, и взяв прежний темп снова заговорила:
– Кто-то из твоих, баба какая-то, не помню, говорят сотрясение, лбом в дерево – посмотри, у тебя ссадина на половину лба, ты что, домой так спешил? Как из проходной выскочил-побежал, так свернуть не успел? Надо на автобусе ехать, а не через лес бежать! Тарзан! Сколько раз говорила!
– Слушай, Лен!
"Да что ж такое! Не хватало сейчас оправдываться," – поморщиться Алексей мог только мысленно.
Но голове вроде бы становилось легче, боль отступала куда-то за ватную стену, а ссориться с женой было не с руки. Поэтому через час Лена с мужем под руку пошла домой, успокоившись окончательно, а сам муж мечтал о том, чтобы хоть десять минут спокойно помолчать и побыть в тишине.
Врач конечно осмотрел его на прощанье еще раз, но не нашел в результатах МРТ ничего подозрительного. Он откатился на стуле, пожевал ручку и бросил ее в карман, посмотрев на остальные занятые койки.
- Можно валить и две недели отдыхать. На всякий случай. – грустно вздохнул он. – И лучше так больше не спотыкаться.
Поскольку домой было решено идти пешком, улица успела несколько раз начать плыть, правда все это приходилось на те моменты, когда Гуляева обнимала жена. Так что дошел он в целом благополучно, если не считать проблемой полное отсутствие работавших фонарей.
– Я ухожу. – фраза, разбудившая Алексея утром, сопровождалась не слишком звонким чмоком и – опять – раздражающим гулом в ушах.
Жена встала с края постели и тщательно поправила юбку, подчеркивающую фигуру. В свои 42 она еще вполне могла себе позволить такие юбки.
– Хорошо, дорогая.
Гуляев сел на кровати. Сам он в этот момент выглядел как прилично сдувшаяся кукла, часто моргал и пытался привести хотя бы мысли в порядок.
"Сначала чаю." – он встал, шлепая босыми ногами по линолеуму, прошел через коридор мимо жены на кухню и начал заваривать чай.
Менеджер не пил кофе принципиально, мотивируя это заботой о здоровье. А если уж травиться, то хотя бы в приличной компании и приятной обстановке какого-нибудь кафе. Ну и еще, отчасти, потому что в одной из автобиографических книг он прочитал лет пятнадцать назад, что кто-то из успешных людей, прививая себе дисциплину, отказался от бодрящего напитка. Кто это был, Алексей уже не помнил, но кастрированная мысль, что отказ от кофе – шаг на пути к успеху, прочно засела в его мозгу.
Хлопнула входная дверь – Лена, расчесывавшаяся перед выходом в коридоре, видимо закончила, обулась и все-таки вышла на работу.
– Так себе чаек… ну… мутить вроде перестает… – Менеджер вышел в коридор, с невидящим взглядом покрутил в руках расческу с парочкой оставшихся светлых волосков и бросил ее обратно на зеркало.
Гуляев наслаждался неожиданным отпуском уже часа два, успев сходить в душ и выпить несколько кружек чая, когда до него дошла простая мысль: насколько он помнил, вчера сперва была темнота в глазах и гул в голове, а уж потом – падение. Как же тогда выходит, что головокружение – это последствие сотрясения? Но, поскольку самочувствие определенно стало лучше и спокойные деньки в последнее время выпадали не часто, Алексей решил особо не думать об этом, а получать удовольствие. Тем более что сам он ничего толком не помнил:
"Придет вечером жена – вот тогда обсудим."
После обеда, когда Елена позвонила, он уже успокоил ее, стандартными словами, что "все что не делается – к лучшему", пробормотал, что "он может хоть отдохнет нормально теперь" и машинально выдав скороговоркой "люблю-скучаю" положил трубку. Остаток дня Гуляев провел в хорошем настроении, почесывая живот и занимаясь чем попало или, вернее, не занимаясь толком ничем. Нестыковка с диагнозом стала казаться совсем незначительной. Только вечером, поднявшись с дивана открыть супруге дверь, он почувствовал, что нагружать себя видимо еще рановато.
– Эх. – емко заметил Алексей, с размаху садясь на тумбочку в прихожей.
– Что? Ты же говорил, что все хорошо? Тебе опять плохо? Что случилось? Может вызвать скорую? – панику Елена умела наводить отлично.
– Спокойно, Лен! Видимо резко встал.
– Леш, ну полежи, или посиди, может чаю, или таблетку?
– Да нормально все! – с этим выкриком постепенно усиливающееся головокружение практически сошло на нет.
– Ладно. – разворачиваясь сказала Лена. – я тогда есть пошла…
– Хорошо! – последнее слово по инерции прозвучало слишком резко.
Общение с женой, из-за взятого тона, вечером, естественно, не заладилось. Дуться она пошла, по привычке, на диван, успешно делая вид, что читает. Алексей, глядя на нее, пытался пару раз завязать разговор, но, словно назло, как только она начинала отвечать, ему становилось хуже. Так и просидев весь вечер порознь, семья легла спать. Намеренье рассказать Лене о сомнениях в заключении врача тихо забылось.
"Может я энергетический вампир? С чего бы спрашивается? Какой бред…" – менеджер сидел и думал о том, что творилось с ним уже почти две недели.
Он плохо спал – его еще периодически тошнило после того случая, правда в последнее время все реже. Трудно было не заметить, что, когда он повышает на Лену голос – ему становится лучше. В итоге, все ее попытки сблизиться заканчивались или ничем, или мелкими скандалами. В такие дни, кстати, Гуляев засыпал как младенец. Он сам по началу честно старался. Иногда, даже проявлял какую-то заботу, и Жена, вроде, уже тянулась навстречу, но тогда, вечно не во время напоминало о себе сотрясение. Зато, когда он взбрыкивал – голова прочищалась. Слегка мешал, правда, тот факт, что одновременно с этим обострялось чувство вины. В последние же дни скандалов больше не было поскольку в доме застыла атмосфера постоянной напряженности.
Гуляеву все это однозначно не нравилось – Лена была удачной женой – красивой, несмотря на то что была на три года старше, стройной, несмотря на сына Костю, заботливой. Подходящей, одним словом. С ней было не стыдно сходить в гости к замдиру, дома всегда был готов борщ и поглажены рубашки. Да и за сыном Лена следила, как образцовая мать. Она же не будет долго это все терпеть.
"Что же происходит в последнее время? Надо сегодня серьезно с ней поговорить… Но, что я ей скажу? "Добрый вечер, ужин, проходи, раздевайся"?" – Алексей битый час гонял по кругу одни и те же мысли. – "Ладно, "путь в тысячу миль начинается..." – процитировал он одну из фраз, лет с девятнадцати засевших в его голове. – Так и скажу, мол, «надо поговорить», а там как пойдет… не до планов – она сейчас должна с работы вернуться…"
"Стоп. А я-то на работе что буду делать?!" – осенило его. "завтра уже выходить! Если у меня там приступ случится – я и директора послать могу…" – Алексей поежился. Быть уволенным за то, что наорал на директора – это в конец обвалит и без того шатающуюся карьерную лестницу.
Он набрал номер заместителя директора по производству.
– Алло! Геннадий Юрич?
– Да! Что хотел, Алексей?
– ГеннадиЮрич, я сейчас с сотрясением на больничном, помните?
– Ну.
– Мне вроде стало легче, но иногда, приступами, еще находит… Не хочется, чтоб при разговоре с клиентом меня стошнило…
– И что ты предлагаешь? – .Геннадий Юрьевич, судя по тону уже догадался к чему клонит собеседник.
– Может я возьму еще недельку за свой счет, а потом вернусь и заявление напишу,а?
– А больничный продлить? Нет?
– Ну, больничный – это стабильно на неделю, а так я может через день уже выйду! Чтоб ни мне не терять в зарплате лишнего, ни вам человека…
– Как вернешься, значит, напишешь заявление. – закончил разговор Геннадий Юрьевич.
Да, да, конечно. Как вернусь… – Алексей услышал, как в замке повернулся ключ. – обязательно напишу.
Договорив уже коротким гудкам, он выключил телефон и пошел встречать супругу.
– Лена, нам надо поговорить.
– Не надо.
– Лена, нам серьезно надо поговорить! – как назло, сейчас, когда она была в плохом настроении, менеджер отлично себя чувствовал!
– Леш, собирай вещи, нет сил. – Жена закрыла защелку, и на пару лишних секунд задержалась, повернувшись к двери лицом.
– Что?
– "Что"? То, что ты весь год постоянно был на нервах, это понятно, но в последние две недели – как только я к тебе подхожу тебе, видите ли "становится плохо". Ты отличный повод нашел! Сотрясение! Когда меня рядом нет – у тебя все отлично! Ты прекрасно ешь, спишь, или что ты там еще делаешь, весь день пока я на работе! Как только я переступаю порог – у тебя сразу аппетит пропадает! Ты вчера за день кастрюлю борща съел, а с женой поужинать не мог?! – когда то модная сумочка полетела на полку.
– Лена…
– Что это за девка, которая тебя в больницу приперла? Может она и сюда днем ходит? Я мужика две недели не трогала! Это при живом муже! И ладно бы ты как обычно "устал"! Но я тебя касаюсь, а тебя видите ли "спазм сводит"! Не могу я так! Мне противно от твоего вранья!
– Лен…
– Не трогай меня!
– Лена! Я все объясню!
– Не! Трогай! Меня! Не сейчас! Завтра. У меня нет сил. – у взрослой красивой женщины уже катились слезы. – все завтра. Думай… или уходи.
Алексей молчал. "Вот и поговорили… Какое прекрасное самочувствие… Надо как-то искать компромисс теперь... А ведь в чем-то она права. – Он оторопело перебирал в памяти прошедшие дни. – Ладно бы мне только от скандалов лучше становилось. Я, правда, весь день себя хорошо чувствую. Сегодня хорошо чувствовал. Меня от нее тошнит что ли? Ну, по крайней мере, сейчас – нет…"
– Лена, ты духи не меняла? – неуверенно начал он.
– Иди к черту! – дверь в спальню жена захлопнула с такой силой, что зеркало в коридоре жалобно звякнуло.
– Вот как? А сын? – тихо и зло прошипел Гуляев закрытой двери.
Спать он лег поздно. Ближе к двум часам, в темноте из комнаты прокрался в спальню, примостился на край кровати и ворочался часа три, то проваливаясь в сон, то снова открывая глаза. Иногда ему становилось паршиво – тогда он косился на лежащую рядом, спиной к нему, жену и думал о том, что сказать завтра, чтоб вернуть все в привычное русло. А ближе к утру, сквозь приступы стали закрадываться мысли о том, что, может быть, вообще не стоит объяснять ничего. Он сам не понимал ни капли, и , раз так, может и правда лучше собрать вещи и уйти? В конце концов, устав ворочаться, он пошел обратно в комнату, сел на диван, пощелкал каналами и так, сидя, провалился в беспокойную полудрему.
– А ты, что ли, на работу не пойдешь? – В голосе Елены, слышалось больше банального недовольства, чем беспокойства. – Гуляев! – Жена смотрела, как супруг с трудом пытается осознать где он находится.
– Я взял отпуск еще на неделю. -ответив после почти минутной заминки, менеджер отложил пульт на подлокотник сейчас такого уютного, хоть и слегка продавленного дивана. – Какая чушь,! – сказал он уже телевизору.
В телевизоре какой-то потасканный мужик с нестриженными ногтями рассказывал, как сделать вечный двигатель на коленке из проволоки, банки и пары старых батареек.
– Ладно. Я пошла. – Лена с трудом подавила зевок.
– Угу. – очередной спазм мешал произнести что-то более вразумительное.
– Ты возвращайся. – Алексей уже жалел, что встал закрыть за женой дверь.
– Возвращаться? – во взгляде Елены была грусть, усталость, и что-то еще, еле угадывающееся.
– Мм.
– Ладно. – Жена замялась, но, как обычно, коротко поцеловала его и отвернувшись шагнула за дверь. Гуляеву показалось, что в ее взгляде все-таки блеснула влага.
"Надо что-то делать. Что же?" -задумался менеджер, механически продолжая утренний ритуал. "что же? – пульсировало сквозь спазмы" "я не хочу сейчас остаться один"
Он отпустил дверную ручку, сделал два шага к туалету, и его, вырвало.
Через полчаса Алексей стоял на табуретке и тихо матерился, разгребая завал гречки и макарон в шкафчике. Насколько он помнил, кофе дома имелся – он точно поил им кого-то из гостей, около года назад – не все же знакомые стремятся к успеху. Если жена не выбросила, то кофе должен быть где-то здесь.
– Наконец-то… Катакомбы солнечной Бразилии… – Алексей потянулся в дальний угол и, задев выпирающим животом банку с сахаром, стоявшую на микроволновке, достал пакет.
– Надо поспать… – он поставил находку на стол.
"Кому ж я это наливал…" – думал Гуляев, спустя еще пятнадцать минут, когда пылесос, уже молча, стоял в своем углу.
Кофе никак не хотел растворяться в чашке.
"Может он старый уже?" – Первый глоток пошел тяжело, хотя вкус почти не чувствовался. – "И я старый… Поздно мне разводиться" – Алексей сидел, клевал носом, думал и листал контакты в телефоне. "Когда тошнит от жены, это лечится или в загсе, или приворотом. Ни в одно ни в другое я уже не верю…" Поморщившись, менеджер сделал большой глоток.
– Хм! Все-таки не зря ты у меня в телефоне! – воскликнул он и нажал кнопку вызова. – Привет, Женя!
– Здорооов… – протянули на том конце.
– Как сам?
– Как в болоте. А ты что?
– Да я нормально. Слушай, проводил тут кое-какие раскопки сейчас и вспомнил о тебе, ты не занят?
– Ты давай ближе к делу. Если что-то хочешь – говори, Лех, а я там определюсь – занят я или могу что-то подвинуть. – Женя, хоть сам и был когда-то человеком окололитературного труда, но никогда не любил долгих обменов любезностями.
– Да я встретиться хотел. – стушевался Гуляев
– Ну приходи. Когда?
– Давай тогда я сейчас, через часик где-то подойду?
– Хорошо.
Алексей повесил трубку и опрокинул остатки содержимого кружки в рот.
– Твою мать! Лена! – кофе оказался молотым и теперь черная кашица скрипела на зубах.
"Неужели нельзя было купить нормальный растворимый!?"
Лена бы, конечно, ответила, что этот кофе он купил сам, когда к ней собирались зайти в гости ее друзья, купил, естественно не глядя, потому что джезвы дома отродясь не водилось. Само собой, пить его тогда так никто и не стал, обошлись чаем.
Доехал до Евгения Гуляев нормально. Пара полупустых маршруток, десять минут ходьбы по грунтовке, и он уже стоял перед дверью, ведущей во двор старого частного дома, и звонил в облезший звонок.
Открыл высокий мужчина, с бородой, и довольно длинными волосами, собранными в пучок на макушке.
– В кухню проходи, Лех. – После быстрого рукопожатия хозяин сразу развернулся и ушел в глубь дома. Дожидаться, пока гость разуется, он, разумеется, не стал.
Евгений вообще никогда не отличался вниманием к мелочам. Лет десять назад Алексей познакомился с ним как раз из-за того, что тот проводил очередное «глобальное расследование». Вообще любая ситуация, происходившая с этим человеком, всегда преподносилась им с претензией чуть ли не на мировой масштаб. То он раскрывает заговор в тени правительства, то борется за свободу народа, то раскапывает уникальные, археологические находки, лежащие прямо тут, под ногами, но обязательно "в корне меняющие историю". Евгений работал везде и толком нигде, но надо отдать ему должное, со своей страстью к глобализации, порой он действительно неплохо различал общую картину происходящего, хотя общаться с ним постоянно было для менеджера утомительно.
– Тебе чаю?! – послышался крик из кухни.
– Да! А, вообще нет! Хотя… Или... Ладно! кофе давай! – сложно было понять куда засунуть свои туфли, среди совершенно разношерстной обуви хозяина, забившей собой все свободное место.
– Только молотый. – послышался скрип дверцы шкафчика и слабое позвякивание.
– Издевательство какое-то… – туфли в итоге остались стоять прямо напротив входа.
– В смысле?
– Он на зубах скрипит. – Гуляев, прошел на кухню и осознал, что ту кружку бурды, которую он выпил еще у себя, организм, видимо, принял не очень хорошо.
– Мой не скрипит. – Бородач засмеялся и включил кофеварку. – Ну, давай, по делу рассказывай, Лех.
– Слушай, помнишь, мы с тобой познакомились, когда ты лет десять назад на завод к нам пришел статью писать? Ты ж тогда занимался исследованиями то ли мистики, то ли советской пропаганды… Короче, ты зашел ко мне и спрашивал, что я знаю о своей родне. Что ты тогда там говорил? То ли о ведьмах, то ли еще о какой-то паранормальной чертовщине…
– Да как-то... Так сразу фиг вспомнишь… С чего ты вдруг заинтересовался? Вообще, я тогда, вроде, об экстрасенсах в основном говорил. – Женя хохотнул. -Я тогда жутко бесился, что НИИ наш загнулся, а город все никак не откроют. Была у меня одна знакомая. Японочка, Ммм… или китаяночка… мы с ней по сети познакомились, общались лет пять, она в вузе у нас в России училась. Тут недалеко. Я все наделся ее потом сюда перетащить на пээмжэ, молодой был, глупый. А в закрытый город – как тащить? Писал тогда куда только мог – что город умирает, экономика рушится, что нужен приток свежей крови, нужны инвестиции, внимание правительства. Что в Институте занимаются всякой мутью. – Женя снова засмеялся, – от администрации до газет! как только сил и идиотизма хватало! И ты тогда под руку подвернулся – академик был с такой фамилией в восьмидесятых… – видно было, что жене приятно вспоминать собственное сумасшествие.
– Академик? – Алексей пытался вникнуть в рассказ товарища.
– Ну да!
– И что?!
– Что "и что"? Мы с тобой пообщались, а через какое-то время японка эта нашла себе то ли казаха то ли татарина. Больше я о ней не слышал. Остыл. Естественно, не стал больше писать ничего никуда. Да и то что успел... так себе из меня писатель, видать. Так что случилось-то? Что ты меня пытаешь?
– Не понимаю! А японка-то вообще при чем?
– В смысле «при чем»? Из-за нее ж весь сыр-бор.
– Погоди, ты говорил – колдуны, ведьмы, инопланетяне…
– Ой, да там – так… – Евгений опустил взгляд в кружку. – думал, может, статью… ну какие ведьмы, Лех? Сколько тебе было? Двадцать девять? Мне двадцать пять, значит тебе – двадцать девять. Ты по возрасту подходил. Гуляев… Так звали мужика, который одну бабку исследовал! В смысле она потом бабкой стала, а тогда, кажется, еще женщину. Она, конечно, замужняя, вроде как была, но он-то мужик видный. Ну и, о времена о нравы, предположим, поисследовал он ее чуть глубже. Бывает. Поверь мне, я знаю. Допустим она родила, а он сына себе оставил. А ты как раз бабке этой мог по возрасту и фамилии внуком приходиться. Калгина вроде, или Кулагина… Это все чушь была, Лех, последние трепыхания. Там статейка была графоманская для желтых газет, мол "эксперименты на людях!", "третье поколение в плену института!" у нас всю жизнь и не такое хавали… чего тебе далась эта статья?
– Ясно… – Алексей погладил щетину на затылке. – а я думал, ты поможешь...в общем такое дело… Меня, блин, от жены тошнит.
– Это в Загс. Или в петлю. Поверь мне, я знаю. – Сказал Женя, тем не менее заинтересованно вглядываясь в гостя.
– Да что ты знаешь?! Все он знает! – взорвался Алексей. – Тебя рвало когда-нибудь от того, что тебя красивая женщина поцеловала?! Я устал уже, понимаешь?! И сейчас еще от этого кофе тошнит! Я серьезно говорю, Жень! Последние две недели, после сотрясения… я тут, как говорят, лбом деревья считал. Но, не важно. В общем – последние две недели я стал замечать, что, когда жена рядом, я себя паршиво чувствую, физически, ты понимаешь? А вчера она, Ленка в смысле…
– Погоди. Давай-ка тогда с начала – остановил менеджера бородач. – две недели говоришь? Сотрясение? Вот с них и начинай.
Следующие полчаса Алексей рассказывал все что у него накипело. С каждой минутой внимательнее слушавший Женя к концу рассказа, уже обеспокоенно смотрел на него.
– Слушай, Лех, все будет нормально…
Ничего… не будет! – воздуха снова не хватало. – Ничего... Не нормально… – говорить было тяжело
– Эй, Леха, спокойно, спокойно… – Женя дернулся похлопать бедолагу по плечу.
– Нет… – выдавил Алексей, – туалет? – его лицо покраснело и он, пошатываясь, бросился искать нужную дверь.
– Вторая! – крикнул хозяин дома.
– Знаешь, похоже это не кофе. – Женя нарочито неторопливо затянулся сигаретой.
– Угу. – менеджер провел рукой по лицу, мокрому после умывания. – это стресс.
– Ну…может чуть-чуть и он. Тебе уже было плохо, когда ты пришел?
– Да так. Я полкружки кофейной гущи проглотил.
– Тоже мне трагедия. Слушай, мы ж с полгода не виделись, правильно?
– Угу.
– Я вот тут думаю…Ты уж извини, и бла бла бла, но я ведь не вспоминал о тебе каждый день. То есть, я хочу сказать, мы хорошо общались раньше. Особенно по началу, когда выяснили, что мы, дальше родителей, собственно, родственников и не знаем толком. Но потом… А за последние полгода ты вообще мне стал кем-то, что ли, вроде дальней тетушки. Ну вспомню раз в месяц, ну слышал вроде что жива, но проблемы ее – это ее проблемы, понимаешь? Ну вот сидела бы сейчас она здесь, а не ты – я бы налил ей чаю, и просто ждал бы пока она выговорится и уйдет.
– Угу. – взгляд Алексея блуждал по столу.
– А когда жена на тебя злится – тебе как?
– Угу. В смысле, когда она на меня злится – мне становится лучше. Хуже мне, когда она со мной дружит. У меня голова уже квадратная. Я чего только не передумал за последние два дня.
– Ммм… Лех ну ты не переживай. – Евгений сделал еще затяжку, неторопясь потушил сигарету в заполненной пепельнице и вдруг потянулся похлопать гостя по плечу.
– Ты нарочно что ли !? – довольно вяло отпрянул Алексей
– Ага… нарочно… поплохело, да?
– Да меня весь день воротит, ты еще…
– В общем слушай.
– Я весь внимание.
– Мгм… в общем слушай… – Женя стоял, механически почесывая нос и глядя сквозь Алексея. – Есть такая штука – биополя. Японки японками, но какую-то информацию я все-таки перетряс тогда. Все подробно я, конечно, не вспомню. Если бы не твоя бредовая ситуация -я бы вообще не вспомнил, но, в двух словах о шарлатанах: кто-то двигал предметы, кто-то воду заряжал, кто-то занимался приворотом по фотографии – все это, как мне кажется, было чушью. Но – многие сходились, что люди могут между собой взаимодействовать на каком-то энергетическом уровне. Я смотрю сейчас, как ты дергаешься, когда я пытаюсь тебя по плечу стукнуть, и думаю – может ты после сотрясения стал какой-то гиперчувствительный? Может у тебя там сместилось что? Если так, то, может быть, когда ты с женой ругался, она просто от тебя отворачивалась? Как сказать… в энергетическом смысле? Вот тебя и отпускало?
– Я уже ничего не знаю.
– Смотри, ты когда пришел – тебя ведь не полоскало. Зато потом – мы посидели разговорились, расслабились, вспомнили друг друга иии… вот тебе еще один кусок паззла.
– А делать мне что?
– А я что, Пушкин, Лех…
– Ладно. Слушай, я пойду. А то... Сам понимаешь. Извини.
– Хорошо. Дверь самостоятельно закроешь?
– Угу.
– Держи меня в курсе! – долетело из кухни, пока менеджер обувался.
"Поспать бы" – грунтовка скрипела под ногами, и мысли, вроде бы, начинали шевелиться.
"Держи меня в курсе… ваш звонок очень важен для нас" – камень, который пнул Алексей, скрылся в траве. Руки болтались вдоль тела. Телефон, зажатый в одной из них – молчал. "Она ждет, наверное. Уже шесть. Звонить больше некому. И здесь ничего толком не узнал. Сместилось что-то, не сместилось… при чем тут вообще сотрясение? Почему я до падения отключился?" – остановка, на которой надо было садиться на автобус, осталась за плечами, а Гуляев все шел. Впереди маячил край частного сектора и покрытые ржавыми потеками бочки хранилища ГСМ для дизелей. Завод находился почти рядом, как раз чуть правее этих складов и, естественно, на другой стороне зарослей. Раньше, когда Гуляев устраивал себе очередную прогулку через этот лес, ему даже казалось, что его отчетливо наметившийся живот становится меньше. Считая фитнесс глупой тратой сил, он, тем не менее, каждый раз, придя домой пешком, хвалил себя, за то, что стремится вести здоровый образ жизни, как положено нормальному, по его мнению, человеку. Толку, на самом деле, от таких нерегулярных усилий может и не было никакого, зато было, что при случае рассказать, и совесть оставалась спокойна. Дома у него специально стояла пара кроссовок для подобных мероприятий. Сейчас же надетые туфли покрылись пылью – грунтовка – это не травка на тропинках, которыми он ходил с работы. Тут пыль давно заняла главенствующие позиции. Как и во всем этом старом городе. Может быть, лет пятьдесят назад, закрытый город и был процветающим, но развал Союза, а за ним долгая агония НИИ и завода, на котором держалось все здесь, превратила в такую же пыль амбициозные планы многих жителей. Сейчас кругом был маленький заброшенный муравейник, высушенный до трухи, и только администрация, исключительно из-за ослиного упрямства, видимо, цеплялась за статус закрытого города оборонки.
"Здесь рухнуло все, кроме цепей" – Гуляеву понравилась пришедшая мысль, он покатал ее на языке и произнес вслух.
Менеджера не устраивало, что город закрыт, но в то же время, сейчас, после разговора с Женей, у него внутри поселился новый, грызущий червячок. Если город откроют, сюда в любом случае потекут ручейки выпускников самых разных специальностей. Что среди них будут какие-нибудь экономисты можно было утверждать со стопроцентной гарантией. Шансы самого Гуляева после закрытия завода найти приличную работу, при таком раскладе вообще начинали стремиться к нулю. Это было страшно. Даже не так. Представив себе, что в свои 39 лет, он будет ходить от предприятия к предприятию, и, даже, от магазина к магазину, и везде натыкаться на счастливые лица чьих то жен, занимающих его, Гуляева, законное место, он в ужасе понимал, что жизнь его скатится ниже плинтуса, жена от него уйдет, и догнивать он будет на нищенскую пенсию, потому что нормальную заработать просто не успеет.
-"Вот это я прошагал" – огляделся он наконец.
Пройдя по дороге, огибающей частный сектор, он вышел как раз на ту остановку, куда вышел бы две недели назад, идя с завода, если бы не произошло этого нелепого падения. "Километра три! Неплохо! Но мне же домой надо!" – Как ни оттягивал он этот момент, но пора было вернуться к реальности.
"Думай или уходи... легко говорить." Мысли разбегались. Всю дорогу думалось о чем угодно, кроме как о разговоре с женой. Алексей стоял на остановке, и ждал, стараясь наконец сосредоточиться.
"Сказала, что ей противны мои приступы..." – какое-то время спустя, без пяти минут нищий безработный продавец, понуро сидел в маршрутке, и трясся по направлению к дому. – "Вот вокруг люди. Живые, обычные люди. Нормальные, в общем-то. А ей противно... Как же мы будем дальше? Меня от нее тошнит. Ужас. Уже ведь точно ясно, что от нее – сейчас-то не тошнит... Зачем же она будет это терпеть? И что я могу ей предложить, неудачник менеджер на задрипанном заводе? Это ж сколько сил надо, чтобы приспособиться к такому? «Ей противны мои приступы»... Почему меня не тошнит вот от этого мужика в спортивном костюме, а от нее тошнит? Вот приеду сейчас, скажу ей все как есть, а она скажет мне, что я псих и пошлет. Какой нормальный человек будет слушать такую чушь? Я бы точно не стал. Мрак полный. "Думай или уходи." Выгоняет меня. что ж мне, на коленях ползти к ней? Ползти, блевать, и сквозь слюни и сопли просить прощения? Хоть вешайся, а..." – Гуляева аж передернуло от такой картины.
Менеджер потянулся к кнопке требования остановки, но сигнал уже горел – кто-то успел нажать раньше. Машина затормозила, и Алексей вместе со смутно знакомой женщиной, вышел из нее. В руке у женщины висел полный раздутый пакет, из которого торчала колбаса, и, почему-то, зонтик
"Мужу несет." – Гуляев тяжело плелся следом за зонтиком, – "Как его-то не тошнит – столько еды..." – Алексей брезгливо поморщился. "Жрут и жрут! И ее не тошнит. Никого не тошнит… А браслет неплохой... Когда же мне премию давали в последний раз? Спасибо что хоть зарплату платят регулярно... надо было жене тоже что-нибудь взять... может быть, сейчас и она бы не жаловалась. Как же я докатился до этого? Никогда меня не выгоняли..." – Знакомая женщина свернула в один из соседних подъездов, а Алексей уже подходил к своему плотно сжав челюсти.
Войдя в подъезд, он не стал нажимать на кнопку лифта, а раздраженно зашагал по лестнице. "Чтоб меня, да в соплях, выгоняла женщина!?" – шаги через две ступеньки давались тяжеловато – "Ну должна же она понять! Я же не железный! Всякое бывает!" – Гуляев прошел еще этаж, оставалось всего три – "Она же тоже человек, ну и что, что с ней такого не случалось? Могло же? Я бы ведь понял?" – к третьему этажу шаг менеджера явно замедлился – " Как же ей объяснить, чтоб и она тоже поняла? Объяснить... Она там сейчас... Сидит, ждет... Не может же моя жизнь рухнуть так, в соплях, на полу? Объяснить..." – Он остановился – "Она. Там. Ждет..." на оставшемся лестничном пролете живот Гуляева свело спазмом, и его вырвало чем-то черным.
Он стоял на коленях, опираясь руками на ступеньки, сплевывал, пытался отдышаться, захлебываясь воздухом и тихо бормотал:
– Это... невозможно... невозможно!
Через полчаса, так и не зайдя в квартиру, Гуляев мыкался в темноте, опять под козырьком остановки на краю леса, сделавшего его злым и несчастным. Он вертел в руках выключенный телефон, и думал куда идти дальше.
"Поспать бы" – взгляд упал на чернеющий аппарат, заряда в котором осталось процентов пять. Какой от него вообще теперь толк? Где ночевать – и то непонятно. Супруге он позвонить уже не мог, коллегам сказать нечего. снять гостиницу, хостел, комнату? нет денег. К приятелю он сорвался, сунув в карман пару мятых купюр, валявшихся на комоде. А может правда? К Евгению? Но Гуляев уже так устал от паршивого самочувствия, что к Жене пошел бы, только не евши целую неделю, или если бы температура на улице резко упала до минус тридцати, чего летом в этих широтах ожидать было странно.
Гуляев сжал телефон в кулаке:
– Бесполезная железяка! – глаза предательски пощипывало.
Алексей сжал второй кулак, выдохнул чуть ли не с рычанием, сделал пару шагов, разбегаясь в сторону леса, замахнулся …
Руку он остановил на середине броска. Телефон по инерции попытался выскользнуть из вспотевшей ладони, и менеджер, нелепо наклонившись вперед, принялся ловить его поочередно обеими руками, будто только что вытащенную, трепыхающуюся скользкую рыбину.
Наконец, упав на колени, у самой грунтовки он поймал его, посмотрел с ненавистью на блеснувший отсветом фонаря экран, и через силу сунул аппарат в карман. Дорогая вещь все-таки.
– Правильно. Не стоит технику зря переводить.
Менеджер поперхнулся очередным готовым сорваться с губ сдавленным то ли кряхтением, то ли рыком и огляделся. Справа находилась полупрозрачная стенка остановки, почти полностью заклеенная старыми объявлениями. Тот участок стенки, на котором обычно высвечивалось расписание автобусов сейчас тоже был прозрачным – видимо, из-за очередного сбоя в электроснабжении надписи на экране в очередной раз погасли, но обратно больше не зажглись. Сквозь пустующий квадрат проглядывало женское лицо, окаймленное довольно коротко подстриженными волосами.
– Извините. Я вас не видел.
– Не удивлена. – Девушка, скривив губы, смерила Алексея взглядом.
– В смысле?
– Забей.
Гуляев считал, что после двадцати лет в продажах его трудно удивить хамским поведением, но этот экземпляр определенно казался интересным. Внешне – ничего особенного: на вид лет тридцать с хвостиком, в основном правильные черты лица, если не считать характерного русского деревенского носа. Но в уголках рта собралось столько презрения, что даже менеджеру, с его опытом общения с людьми, было до этого расти и расти.
– Кофейку? – Девушка, оттолкнувшись плечом, отлипла от стенки и шагнула навстречу. В одной руке был зажат стакан из кофейного аппарата, стоявшего тут же, другой рукой она одновременно держала двухсотпятидесяти граммовую бутылку водки за горлышко и зажженную сигарету между пальцами.
– Эмм… нет.
– А что? Еще тошнит, болезный? – она, прищурившись, заглянула собеседнику в глаза.
– Откуда вы … А вообще-то… Нет! – Алексей удивленно похлопал себя по нагрудному карману рубашки, как будто что-то искал.
– О как… погоди... – нахалка развернулась и подошла к припаркованной неподалеку явно новой российской машине.
Внедорожники серии "фрегат" начали выпускать только в этом году. И насколько знал менеджер, в их городке таких пока не было. Вся администрация ездила на иномарках, а люди попроще еще ждали каких-нибудь скидок к новому году, или другого удачного случая, чтоб обновить автомобиль.
Незнакомка нырнула в машину по пояс, что-то там выложила из заднего кармана и тут же вынырнула. Сигарета торчала уж в зубах.
– А щааас? – словно предвкушая протянула она.
"Что происходит." – фраза прозвучала в голове "болезного" привычно и даже без вопросительной интонации. Поэтому Алексей просто молча устало следил за танцующим огоньком ее сигареты.
– Ооо как… – Взгляд незнакомки уперся менеджеру куда-то в живот, одна бровь поднялась, лицо застыло на секунду, потом послышался тяжелый вздох.
– Угм… – пока непонятная мадам с расстроенным лицом пыталась открыть чекушку, не выпуская из рук кофе, Алексей развернулся и шагнул по направлению к лесу.
Не то, чтоб он собирался туда идти, просто этот странный диалог пора было сворачивать.
– Твою мать, да что ж ты… – бутылка девушке не поддавалась – Эй, Гуляев! Стой.
– Что-что? – менеджер развернулся в пол оборота.
– Да так, знаешь ли, просто. Если ты снова в лес – каску надень.
– В лес? Нет? Каску? Это вы, что ли? – Гуляев посмотрел на девушку, потом на машину, потом наморщив лоб, снова на девушку.
– А ты серьезно думал, что тебя какая-нибудь Кристина из бухгалтерии несколько километров перла? – губы незнакомки скривились.
– Нееет, но… – менеджер пощупал место на лбу, где еще недавно красовалась ссадина – Видимо, да – убито закончил он. А, все-таки, отку… ну да… – у меня же паспорт.
"Кто же она такая? Приезжая, с хорошей машиной, наглая… Курицу эту из бухгалтерии вспомнила, крутится около завода… Пришло его время похоже. Выкупят цеха, поувольняют всех к чертовой матери. Женя бы обрадовался – город после этого точно откроют. Заживет город полноценной жизнью, только мне в ней уже места не будет. Еще и имя мое знает. Первый кандидат на сокращение штата…"
– А сейчас ты что, ту березу решил пойти дободать? – хамка перевела взгляд с Гуляева на зажатую в руке водку и с силой поставила ту на кофейный аппарат.
– Возможно… Или она меня… А вы тут работаете недалеко что ли? – закинул Алексей пробный камень.
– По грибы приехала. Что, ведро не видишь? – последовал кивок на машину.
– По грибы. – не слыша, на автомате повторил Гуляев, его взгляд рассеянно заскользил ни на чем не останавливаясь – по грибы… А вы знаете, как я вас отблагодарить хотел! – вдруг встрепенулся он.
– Да что ты! – хлопнула себя по бедру Марина.
– Я коньяка отличного бутылку купил! Отдать правда хотел нашим, из офиса, вы извините! Вот же! Я бы сейчас ее вам отдал! Спасибо вам большое! Можно считать, что жизнь спасли! Как вас зовут хоть?
– Марина меня зовут. Хоть. Ну? Давай коньяк.
– Я при случае обязательно! Марина! Просто… Дома он сейчас – менеджер резко поник. – А я не могу домой… Я даже не знаю, Марина, где ночевать сегодня буду, верите ли? Вещи все дома, деньги, карточки… – тут в голос Алексея очень натурально вплелась тоска.
Марина что-то недовольно буркнула.
– Что-что? – мотнул головой мужчина
– А что ж такое, говорю, неужто вороги выгнали? – девушка закурила и села на остановке, глядя куда-то в противоположную от Гуляева сторону на расклеенные объявления.
– Да я с женой поссорился, представляете?
– Пфф. – Марина звучно выдохнула дым.
– Что?
– Ничего, ничего. И что же? ты с женой поссорился… Продолжай.
– Поссорился… Сильно. Я не могу сейчас к ней… Ругались, я дверью хлопнул – сейчас переживаю очень, а она злится. Только завтра идти теперь – раньше точно не отойдет, я ее хорошо знаю.
– Ммм. С ума сойти. И что же ты, бедолага, делать собрался? – Девушка скомкала сигарету и закурила еще одну, глядя в ту же точку.
– Я не знаю… переночую где-нибудь… под елкой. Лето же – не сильно холодно по ночам… Наверное… – почти через каждое слово Алексей тяжело вздыхал, погладывая на спину собеседницы.
– Ммм. – сзади было практически незаметно как желваки Марины играли на скулах. – Класс идея! Под елкой! Как же тебе несчастному не повезло!
– Не повезло... – Гуляев старательно подавлял нарастающее раздражение.
Марина сделала несколько быстрых затяжек, долгим выдохом, будто с усилием выпустила дым, резко посмотрела на менеджера и спросила:
– А что ты вообще тогда в лесу делал, Гуляев?
– Тогда? Домой я шел. Собрание было. Обдумывал я! Стратегию компании. – Опешил менеджер.
– А забор ты не видел?
– Да это разве забор? Там же сетка древняя! Никто там строить уже не будет ничего даже если когда-то собирались!
– Что строить, Гуляев? Что ты несешь?
– Почему вы мне тыкаете!?
– Потому что там уже все построено давно!
– Что построено?
– Дом там! Я там остановиться собиралась.
– Да ладно! Что за дом? -напрягся менеджер и снова сбавил тон. – Дзот какой-нибудь времен второй мировой, два на два, что ли? Я никогда не слышал ни про какой дом… извините пожалуйста. Ваш?
– Нормальный дом. Сруб. Комната, кухня… -Марина поморщилась. – Еще одна комната. Пора мне, Гуляев. Ты как, беженец, под елку?
– А есть варианты? – с надеждой спросил мужчина.
– Есть комната.
– То есть, я могу пойти? – Алексей наконец с облегчением выдохнул.
– Бесишь ты меня.
«Что не делается – все к лучшему! Как бы еще встретились? – Вечер казалось совершенно неожиданно налаживался. – Завтра надо домой заехать денег взять – коньяк же теперь придется купить все-таки. Но странно это все, никогда не слышал ни про какой дом в этом лесу. Дети давно бы излазили все вдоль и поперек" – Внедорожник, проехав старые заросшие ворота, которые новая знакомая открыла своим ключом, теперь медленно ехал по кочкам, находя еле заметные просветы между деревьев. Если бы не кочки – Гуляев уже давно бы спал, но пару раз больно приложившись головой о стекло в двери, мысль о сне он оставил. – Ну, да хоть шалаш. А вообще, чем черт не шутит… Может этот дом недавно построили? Пара грузовиков и бульдозер за день туда-сюда проедут – кому они нужны, следить за ними… Девка эта странная. Ключ от ворот у нее есть, но не сторож, наверное, на такой-то машине… и что все-таки будет с заводом? Надо ж с такой стороны перед ней засветиться! Черт меня дернул с коньяка начать, нельзя было как-нибудь без него?» – Алексей ехал на заднем сидении, потому что переднее оказалось занято большим бумажным пакетом с логотипом "хорошей покупки" – одного из трех местных супермаркетов. Сквозь периодически слипающиеся веки Алексей видел, что из него, помимо той чекушки, которую девушка мучила на остановке, торчало горлышко бутылки Хеннесси.
– Выходи, приехали! Пакет забери. – Марина не особо церемонилась.
Менеджер, вздрогнул, успев к этому моменту впасть в полудрему, проморгался, и вышел. Дом все-таки оказался домом. Действительно – сруб. Неподалеку был пристроен был навес для машины. Вот только возводили этот дом явно краном, потому что бревна были с самого Алексея в поперечнике.
– Интересный домик. – Гуляев взял пакет, и проходя в дверь пригляделся – странно, но при свете фар бревна казались совсем не новыми, да и вокруг он не заметил ни колеи от колес, ни свежей вырубки, ничего такого, что говорило бы о недавней стройке.
– Пакет на стол ставь.
Марина вошла следом покрутила выключатель и на потолке загорелся свет, равномерный, не сильно яркий и слегка желтоватый. Такие светящиеся потолки сейчас можно было встретить где-нибудь в Москве, в квартирах элитных жилых комплексов. Менеджер видел пару лет назад репортаж с очередной выставки новых технологий и знал, например, что при случае свет подобного потолка можно регулировать в очень широких пределах, что это связано с технологией гибких мониторов и что такие потолки стоят сейчас столько же сколько вся его квартира. Если здесь на один потолок потрачены такие деньги, то разваливающемуся заводу точно хана в том виде, в котором он есть.
Тем временем еду Марина засунула в холодильник, оставив на столе только пару банок тушенки и жареную картошку в пластиковом контейнере, купленную в кулинарии и уже еле теплую. В довершение сервировки она с громким стуком поставила на стол стакан и, наконец то открытую бутылку.
– Садись, Гуляев.
– Спасибо. – Алексей, все еще ошарашенно оглядываясь, скромно присел на мягко спружинивший стул.
Спиртное было налито, и Марина, глубоко вздохнув, с размаху опрокинула его в себя и начала молча есть.
– Знаете, эта встреча – единственный хороший момент у меня за сегодня. – не дождавшись приглашения к разговору, Гуляев решил сам завязать беседу. – Мы с женой вообще не часто ссоримся, любим друг друга, но в последнее время очень уж много навалилось… Сына в школу надо отдавать – нервы, на работе уже год нормальных продаж нет – делаю все что могу, из кожи вон лезу, но сижу на голом окладе…
Марина молча ела. "А что ей? Она то при работе! Заработает еще свое сдавая станки на металлолом…"
– Тут, в закрытом городе вообще тяжело жить! – Продолжал вслух Гуляев. Ковыряясь в банке с тушенкой. – тем более что завод из-за которого он закрыт, уже на последнем издыхании… здесь рухнуло все, кроме цепей. – удачно ввернул он недавно родившуюся фразу.
– Сколько дешевой патетики, Гуляев! – марина воткнула вилку в тушенку. – Вот ты-то – точно рухнул тут неподалеку не так давно, а все остальное…
– Ну скоро все-таки рухнет и завод, я же вижу! Так нельзя работать! Марина, извините, не знаю как вас по отчеству… – Не выдержал менеджер – что будет с ним? Его совсем уберут? и город откроют?
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – Марина выделила голосом слово "этом".
– Ну так понятно же все… Вы ж не просто так сюда приехали! И рядом обосновались, и потолок этот! Марина!
– А с чего ты вообще взял, что тебе хоть что-то понятно, Гуляев? Сидишь тут, давишь мне на жалость! – Марина бросила на стол вилку. – Вот скажи, почему чем человек меньше знает, тем больше он уверен в правильности своих выводов? Нет, лучше сначала скажи, почему ты не спрашиваешь, как так вышло, что ты две недели на жену смотреть не можешь, а? или почему у тебя сначала от сотрясения в голове помутилось, а потом ты упал и это сотрясение заработал? Поссорился он с женой! мириться завтра он пойдет! Какое же ты эгоистичное брехло!
– Откуда вы все это знаете?!
– Сиди! – осадила девушка начавшего было подниматься Гуляева – Господи, ну почему из всего города? из всего! Вот это? – прошипела Марина, в сторону. – Неужели ты думаешь, торгаш, что это из-за двух-трех долбанных устаревших генераторов в месяц, и пары заплесневелых академиков этот город закрыт? Да максимум, что у вас тут в верхнем НИИ происходит – раз в полгода изобретают новый рецепт бормотухи! Что? Скажешь – правительство идиоты? Зажравшиеся чиновники головой не думают? Тебя забыли спросить? Ты же умнее всех! Нашелся, блин, пуп земли! Логик великий! Экономист! Хочешь узнать почему тебя от жены тошнит?
Гуляев сидел, открыв рот. Все вопросы и сомнения разом всплыли в памяти и, стремясь наружу, столкнулись в горле.
– Почему? – в конце концов коротко просипел он.
– У нормальных людей нечто похожее называется "сингенезофобия" – боязнь родни. Но у тебя, Гуляев, другой случай! У нас это называется "синдром трусливого торгаша" – когда ты чувствуешь рядом другого человека, близкого человека, тебе становится страшно, ты боишься, Гуляев, что ты нафиг ему не нужен, тебя сейчас используют, все заберут, а самого – выкинут. И твой организм пытается физически вывести угрозу, как яд. Только никакого яда нет, тут твой друг, как его? Женя. Он был прав, хотя какой ты ему, нахрен, друг. Дело во взаимном проникновении биополей! Чувствовать ты их начал две недели назад, когда грохнулся тут в лесу, в котором тебя вообще не должно было быть. Но знаешь, что самое смешное, торгаш? – Марина сморщила нос, глядя на съежившегося Алексея – Когда ты вчера пришел домой, и тебя скрючило на лестничной клетке… ты ведь думал, что это потому, что жена ждет. Жена твоя, Гуляев, в это время была на работе. Ее задержали. На собрании. Тебя на самом деле, стошнило от собственной трусости!
Выплюнув последние слова, Марина замолчала и теперь курила, а Алексей сидел втянув голову, с дрожащими руками. Он периодически открывал рот, но сказать пока так ничего и не смог.
– На! – докурив, марина протянула ему заново налитый стакан – Пей.
Гуляев выпил. Еще через минуту, хотя взгляд на марину он так и не поднял, но тихо, севшим голосом выдавил:
– Откуда это? Почему сейчас?
– Я расскажу тебе пару историй, Гуляев, а ты слушай и включи наконец голову. Итак, жила-была девочка. Простая такая девочка. Деревенская. Не красавица, но, вроде, умненькая и, самое главное, упорная. Время было тяжелое, к семидесятым. Хотя в этой стране все времена… со своими заморочками. Так вот, от жизни своей нелегкой или по другим соображениям, решила она родине послужить – госпаек, все дела. Дядя добрый ей на пути попался – поспособствовал. Год, другой, и говорит ей дядя этот – есть, мол, для тебя задание важное. Вот тебе фото, вот тебе адрес и место работы – найдешь. Задача мол, твоя – этому человеку обеспечить комфортное существование. Как ты это сделаешь – твои проблемы, язык только прикуси. Девочка нашла. крутилась какое-то время рядом, уже думала не справится. Но два года планового общения со штатными психологами и, как результат – личное дело, толщиной с войну и мир, и полный психологический профиль. делались не зря. Удачного ей подобрали подзащитного, все как планировали вышло – понравился он ей – в 19 лет-то гормоны кипят. Полгода она лбом двери пробивала, но выпросила у дяди разрешение за подзащитного выйти. Еще бы – ломался дядя только для вида. Счастья у девочки были полные штаны – Мужик то попался хороший. Со странностью правда со своей – рассказывал, что в грозу через стены видит. Но кто без странностей. Дочка у них родилась – Наталья назвали, Гуляев, Павловна.
– У меня соседку так зовут…
– Угу. Заткнись. Вторая история. Мужик один, жил не тужил, дочку воспитывал тринадцатилетнюю. Все бы было хорошо, но попался он милиции, на мелком на чем-то, штраф всего лишь ему грозил, небольшой, заметь, и, значит, приходит к нему домой лейтенантик молодой, который этим делом занимался. Поговорить. А мужик этот берет и убивает его, ножом кухонным. Представляешь? Дочку сразу в детдом отправили. Но что странно, мурыжили этого мужика год почти – он все кричал, что видел, как этот лейтенант его девочку насилует. А на дочке, Гуляев, ни царапины, и претензий у нее нет – она понимаешь ли не в курсе, что над ней надругались! И что ты думаешь? Сдали его, все-таки, тихо мирно в дурку, вместо того, чтоб к стенке поставить. А дочке подселение дали. В другом городе. Знаешь почему? Потому что на том лейтенанте три изнасилования висело как оказалось. Тебя эта дочка, если помнишь, географии учила. Мария Николаевна звали, царство ей небесное. Твою же собственную историю, Гуляев, тебе друг твой, Женя, рассказал, переврал правда детали, но суть нормально изложил! А вот генераторы здешние, Гуляев, в бок никому не уперлись! Зато у вас полгорода таких переселенцев – кому-то квартиру дали, хотя до очереди еще 10 лет было, кого-то по распределению направили тихонько. И институт у вас, Гуляев, не там, – Марина ткнула пальцем в сторону старого здания НИИ, – а тут! – она с размаху ударила каблуком в пол. – Так что ничерта ты не знаешь, менеджер! Да и менеджер из тебя – говно. Надо же было придумать: "я вам коньяк купил! с женой поругался! Так мириться хочу – ночевать негде!" – Тьфу! – Марина выдохнула, налила в стакан новую порцию и снова опрокинула в себя.
– Тхак что… – она закашлялась. – Так что, все домыслы твои яйца выеденного не стоят!
До сих пор менеджер сидел, с каждой минутой все больше сутулясь. Взгляд его, сначала бегавший, от лица Марины к выходу, давно остановился где-то посередине. Услышав последние слова, он сжался еще больше, но повернув голову снова в сторону девушки, выдавил из себя:
– А что же мне было еще говорить? – разум, как утопающий за соломинку, зацепился за единственную фразу, которая была близка к его личной рушащейся реальности. – Как… Я… Что же… Неужели это никак нельзя исправить? У меня ведь жена… Сын… Это что же, получается вы за мной с самого рождения…
– Да кому ты нужен, Гуляев? Но ты прав в том, что это не лечится. Отношений с сыном у тебя тоже не выйдет. Все это отторжение у тебя в инстинктах.
– Как же я теперь… Откуда вы все это знаете? Кто вы? И… Что мне делать? – жалкий комок, бывший еще полчаса назад "единственным, кто не дает этому заводу сдохнуть", сидел в полнейшей прострации. – Кто вы. – Лишенным эмоций голосом снова повторил он.
– Меня зовут капитан Марина Ченцова. "Что делать, откуда знаете" – передразнила она. – Черт тебя дернул на эту тропинку тогда! – Марина замолчала.
Гуляев тоже молчал, сейчас он ясно видел себя обрастающим белым мехом. У него пробивался лысый мышиный хвост, и он бежал сам не понимая куда, тыкаясь в стеклянные стены, и боясь только того, что конца этому лабиринту не будет. Глаза его медленно расширялись, а сам он, чем дальше, тем больше вжимался в спинку стула.
– Приди в себя! – менеджера вернула к реальности пощечина. – Две недели назад не сдох и сейчас не сдохнешь поди! В общем расклад такой: тебе повезло, мне – нет. Перебой с электричеством помнишь, когда ты в больнице очухался? Отвечай!
– Вроде бы… – менеджер вяло среагировал на окрик девушки.
– Что "вроде бы"?! Память отшибло?!
– Помню. – выдохнул Алексей.
– Так вот. Две недели назад, здесь проводились очередные испытания. – Марина опять ударила ногой в пол. – Именно здесь находится настоящий Институт. Еще во времена союза, тут были размещены центры по исследованию экстрасенсорных способностей. В последние десять лет здесь исследуют энергетику родственную энергетике полей человека. Конкретнее – энергетику раковых опухолей в биорастворе. Испытания, усилители, уловители, конденсаторы излучения. – Марина говорила короткими фразами, чтобы до Алексея дошло хоть что-то. – Перебои с энергией в городе начались тогда, когда мощность источника наконец разогнали до расчетной. Килограмма массы стало хватать, чтобы обеспечить функционирование, к примеру, трети этого города. Проблема была в том, что аккумулировать ее не получалось – она стала рассеиваться. При рассеивании возникали помехи практически для любой энергии из других крупных источников, кроме АЭС. Если ты помнишь, Гуляев – у вас АЭС нет. Местные очкарики соорудили-таки систему, фокусирующую какую-то часть излучения в пучок и направляющую этот пучок в приемник. Но выхлоп при этом остался. Рассеянная энергия никак не влияла на нормального человека, взаимодействуя только с электростанциями. Но концентрированный выхлоп, под который ты и попал, судя по всему, вошел с твоим биополем в резонанс. ты же, как-никак, считай потомственный экстрасенс. В общем, Гуляев, теперь получается, что ты, на данный момент единственный удачный продукт «глобального заселения». И теперь, я должна, как чертова нянька, за тобой присматривать! – Снова взорвалась марина. – Боже, как же меня все это достало! Все! Хватит с тебя на сегодня. – Ченцова посмотрела на менеджера. – И с меня хватит! все вопросы завтра. Отбой через 15 минут, комната твоя вон та. – Девушка махнула рукой в сторону одной из дверей.
Продукт глобального заселения еще молча сидел на своем стуле, когда она встала и забрав бутылку со стола ушла в комнату по соседству с только что указанной.
Только минут через тридцать, Алексей дернулся и поднял затуманенный взгляд на уличную дверь. В голове творился хаос, в котором простой и понятной была только одна всплывшая на поверхность мысль: "Надо уходить отсюда".
Менеджер поднялся и вышел во двор. Надвинувшаяся непроглядная темнота мешала разглядеть даже силуэты деревьев поблизости, но Гуляев медленно двинулся по направлению от дома. Он шел на автомате, иногда отодвигая ветки, лезущие в лицо, обходя деревья и перешагивая корни на которые натыкался.
"Это же семьдесят лет получается" – шаря руками перед собой и мелко переступая, менеджер уже час двигался прочь от такой желанной еще недавно крыши над головой. – "Биоэнергетика раковых опухолей… нет уж, это без меня. Ничего я им не должен, с какой стати вообще эта девка будет мне хамить? Ей, видите ли, не повезло… Сволочи. Это они во всем виноваты. Если бы не они, и не их эксперименты, я бы сейчас дома ночевал… а не перся бы через эти заросли!" – Алексей, споткнувшись в пятый раз за последний час, кряхтя поднялся с колен. – "экстрасенсов они изучали! Больные на голову! Как и этот Женя. И что она хочет сказать? Я теперь кто? Тоже экстрасенс? Поэтому я могу … а что я могу? Блевать на 20 метров? Фигурно корчиться от чужого взгляда? Это мне то после этого "повезло", как она говорит?" – Гуляев опять упал – Еще и глаза никак не хотели привыкать к темноте. – "К черту, приду домой и забуду все как страшный сон…»
Вымотанный за последние двое суток разум напрочь игнорировал тот факт, что дома его никто уже не ждет, что идти по большому счету ему вообще некуда. А если он и вернется в свою квартиру, то как жить дальше с семьей – совершенно не ясно. Ничего не видя, плохо соображая, надеясь вернуть свой уютный мир, менеджер ускорял шаг, все чаще спотыкаясь, натыкаясь на деревья и падая. Левое предплечье уже было свезено после очередного удара о выпирающий корень, глаза – практически постоянно закрыты из-за лезущих в них веток, руки скрещены перед лицом.
"Да сколько можно идти… это бесконечный лес что ли…" – три часа спустя нервы Алексея были на пределе. – "Я так тут скоро сдохну! Почему я!? Я не хочу так!" – он в очередной раз споткнулся, и падая разбил лоб о неудачно подвернувшееся дерево – " Да вашу мать! Где свет, биоэнергетики хреновы!" – закричал он, поднимаясь и размазывая кровь по лбу. "Быстрее отсюда!" – он ускорил шаг и снова споткнулся. "Черт, черт! А у меня же есть свет!" – Гуляев дрожащими руками полез во внутренний карман за телефоном. Мысль о том, что можно позвонить кому-то, ему даже в голову не пришла – он отказался от нее еще вечером. – "Наконец-то!" – Гуляев нажал на кнопку включения, и вытянув одну руку вперед уже почти бежал, мелко семеня и в ожидании глядя на экран мигнувшего аппарата. "у меня есть свет, я спасен… все будет нормально!"
"Батарея почти разряжена, включен режим экономии энергии, до автоматического отключения экрана осталось 5, 4, 3, …" – сообщил экран
– Вашу мать! – Гуляев на ходу поднял голову и закричал, обращаясь видимо к неизвестным биоэнергетикам. И тут же в очередной раз полетел носом в землю, по инерции выбрасывая руки перед собой.
"1" – на прощание мигнул экраном телефон и, выскользнув из пальцев, казалось исчез прямо в воздухе.
– Нет… – выдохнул Гуляев, слепо приподнимаясь над землей. – Свет… мне нужен свет! Дайте мне свет сволочи! – он ползал, шарил руками в траве, тыкался в окружающие кусты, и кричал угрозы всем подряд.
Уже через пятнадцать минут он только тихо всхлипывал:
– свет… пожалуйста! Свет... – заметив краем глаза какой то блеск, Гуляев повернул голову. – в двух метрах от него кружилось штук 20 светлячков. – свет… пожалуйста… – прошептал Алексей шмыгнув носом. – светлячки никуда не делись, и менеджер осторожно и очень медленно пополз в их сторону. Рой был совсем небольшой, и когда Гуляев подобрался ближе, оказалось, что не все жучки летали – штук пять ползали по вполне узнаваемому в их тусклом свете телефону.
– Неужели! – всхлипнул менеджер … господи, спасибо! Спасибо…
Перепачканный, грузный лысеющий мужчина, сидел на траве, в темноте и плакал размазывая по лицу кровь из свежей ссадины на лбу и слезы. Вся трава вокруг него была примята.
Всхлипы постепенно затихали, мужчина склонялся вперед и куда-то вбок, пока не рухнул совсем без сил. А над всем этим, понемногу прибавляя в числе, в кажущемся хаосе кружили маленькие тусклые светящиеся точки.