Гл. 5 Сталин. Дмитрий Донской

   

          Вторым  по  списку  великих  предков  Сталин  7  ноября  назвал  Дмитрия  Донского.  Да,  Сталин  прекрасно  знал  итоги  Куликовской  Битвы,  которую  одержали  совместные  рати  под  руководством  Дмитрия  Донского  в  1380  году.  Это  было  начало  конца  зависимости  русских  земель  от  Золотой  Орды.  Ведь  недаром  же  Дмитрий  Донской  передал  княжение  своему  сыну  Василию  Первому  без  санкций  Золотой  Орды,  как  это  доселе  было  принято.  Мы  со  школьных  лет  знали,  что  победа  на  Поле  Куликовом – историческая  победа,  что  именно  монах  Сергий  Радонежский  благословил  русское  воинство  на  великую  битву.  И  в  этом  была  правда.  И  была  правда  в  том,  что  Дмитрий  Донской,  переодевшись  в  одежду  простого  ратника,  сражался  в  первых  рядах. 
          Была  и  другая  правда.  Сталин  помнил,  что  Дмитрия  Донского  благословил на  битву 
Сергий  Радонежский.  Ещё  с  семинарских  времён  осталось  в  памяти  напутствие  Сергия: «Иди  против  безбожных,  и,  если  Бог  поможет  тебе,  ты  победишь  и  невредимым  в        своё  Отечество  вернёшься!»  Но  только  сейчас  Сталин  удивился  разночтению  между  летописями  «Задонщина»  и  «Повестью  о  Куликовской  битве»,  появившимися  после  победы  Дмитрия  Донского,  и  летописью  «Сказание  о  Мамаевом  побоище»,  появившейся  приблизительно  через  50  лет.  Если  в  первых  летописях  Дмитрия  Донского  благословляет  на  битву  Сергий  Радонежский  и  епископ  Герасим,  то  в  летописи  «Сказание  о  Мамаевом  побоище»  Дмитрия  Донского  благословляет  и  митрополит  Киприан.  Почему  же  допущена  в  летописи  историческая  неправда?  Ведь  на  момент  1380  года  в  Москве  не  было  митрополита.  Митрополит  Алексий  умер  в  1378  году,  а  будущий  митрополит  Киприан  ещё  не  был  наделён  саном  митрополита.  Сталин,  удивившись  разночтению,  прекрасно  разобрался  в  допущенной  неточности.  Ведь  партия  большевиков – это  в  чём-то  слепок  с  Русской  Православной  Церкви.  Это  те  же  библейские  заветы – «кто  не  с  нами,  тот  против  нас»,  «око  за  око,  зуб  за  зуб».  Сталин  мог  до  бесконечности   сопоставлять  знакомые  параллели.  Ему  стало  ясно,  что  Русская  Православная  Церковь  в  летописи  «Сказание  о  Мамаевом  побоище»  хотела  показать,  что  без  благословения  Церкви  на  Руси  ничего  не  предпринималось.  «Молодцы!» - подумал  Сталин.  И  без  партии Ленина-Сталина  ничего  в  СССР  не  происходит.  Так  и  должно  быть!  В  переломные  периоды  истории  народу  нужны  символы,  лозунги,  вожди,  полководцы!  Народу  нужны  семья,  дом,  мир,  хлеб.  С  историей  разберёмся  в  спокойной  обстановке.  Ложь  во  спасение  в  отдельные  моменты  истории  важней.  Важна  вера  в  вождя,  в  полководца,  в  командира!  Так  и    только  так  достигается  победа.  «Историю  сами  историки  толком  не  знают!» - подумал  Сталин.  Может  быть,  они  будут  знать  о  том,  как  достигалась  Победа  в  Великой  Войне?  Может  быть,  они  будут  знать,  как  принимались  те  или  иные  решения  в  течение  ночи  без  точной  и  полной  информации?  Может  быть,  они  всё  же  поймут  величайшую  ответственность,  которая  лежала  на  моих  плечах?  Их  бы  в  1941  год!  Им  бы  один  час  побыть  в  должности  Верховного  Главнокомандующего!
         Сталин  предвидел  будущие  оценки  его  решений  и  решений  Генерального  Штаба.  Он  не  ожидал  объективной  оценки!  Он  не  ожидал  восторгов  и  восклицаний!  Он,  как  никто  другой,  знал  цену  Победы!  Истинная  правда  откроется  лет  через  200,  когда  не будут  писать  историю  в  угоду  новым  правителям.  Господи,  и  Барклая-де-Толли  те  же  историки  превратили  в  немца  и  предателя.  А  потом  народ  ему  поставил  памятник!
          Сталин  прекрасно  знал,  что  победу  над  Наполеоном  следует  делить  между  Кутузовым,  Барклаем-де-Толли  и  русским  народом.  Но  имя  Барклая-де-Толли  по  известным  причинам  Сталин  не  мог озвучить  7  ноября  1941  года.
          Называя  имя  Дмитрия  Донского,  Сталин  знал,  что  будущего  победителя  воспитал  великий  наставник – митрополит  Алексей.  Он  фактически  был  правителем  в  Московском  княжестве  при  малолетнем  Дмитрии.  Жаль,  что  он  так  рано  скончался,  и  не  смог  уберечь  князя  Дмитрия  от  последующих  роковых  ошибок.  Не  было рядом  прозорливого  наставника,  митрополита  Алексея.  Может  быть,  удалось  бы  избежать  разорения  Москвы  ханом  Золотой  Орды  Тохтамышем?  Может  быть,  княжение  Дмитрия  Донского  в  конце  его  жизни  не  стало  бы  для  Руси  таким  печальным  и  несчастным?
           Сталин  подумал,  что  нынче  он  главный  наставник  для  Отечества  и  главный  враг  для  ближнего  окружения.  Он  давно  кавказским  чутьём  ощущает  тяжёлую  атмосферу  вокруг  себя.  Он  знает,  что  многие  хотят  быть  наставниками,  без  особых  на  то  деловых  и  моральных  качеств.  Что  написали  о  митрополите  Алексее - Сталин  так  и  не  узнал:

На  Руси  моей  Святой
Сумрак  сжался –
Князь  великий  сиротой
Оказался!
Не  взрослеют  деревца
В  одиночке –
Отмирают  без  конца
В  горе  почки!
То  гроза,  то  гололёд,
Сушь  да  лихо –
Птица  гнёзда  чаще  вьёт
Там,  где  тихо!
Как  в  усобицах  не  пасть?
Где  та  вешка?
Власть  у  юноши – не  власть,
Так,  насмешка,
Так,  на  деле,  просто  вид,
Князь,  как  странник,
Нужен,  знай,  митрополит
И  наставник!
В  трудный  час  не  служит  он
Суесловью –
Он  молитвою  силён
И  любовью!
Той  любовью,  что  важна
В  злые  годы –
Ей  подвластны  времена
И  народы!
С  ней  взрослеет  колосок,
Пахнет  сдоба,
Рассыпаются  в  песок
Хворь  и  злоба,
С  ней  сплетается   рядно
В  вечном  даре!
...Всех   сплотил!  И  заодно
С  ним  бояре!
И  при  нём  торговый  люд,
Хлеб  и  ласка,
Он  вершит  над  Тверью  суд –
Там  опаска!
С  ним  идёт  Благая  Рать
Не  впустую –
Продолжает  собирать
Русь  Святую!   
Лучше  вместе,  а  не  «Я!»
Слава  Богу –
Под  Москву  спешат  князья
На  подмогу!
Вот  она,  его  цена,
Труд–беремя:
Власть  духовная  сильна
Всяко  время!
Но  сильнее  во  сто  крат
В  час  обиды –
Тут  татарин, там  легат
Знают  виды,
Ставят  силу  во  главу –
«Быть  бы  живу!»
Принимают  уж  Москву
За   наживу! 
Но  натянута  струна
Так,  как  надо,
И  крепка  Кремля  стена
У  посада!
И  народ,  в  обиде  свят,
Не  от  порки –
Колоколенки  стоят
На  пригорке!
И  серьёзней  разговор,
«Нет!» - обманам:
Не  пора  ли  кончить  спор
С  диким  Ханом?
Заглянуть  ему  в  глаза,
Зло  снимая?
Там,  на  Воже,  бит  мурза
От  Мамая!
Значит,  в  сроки  всё  же  грань
Солнце  грело –
Глянь!  Мятежная  Рязань
Присмирела!
Выбирает  нужный  ход
Очень  мило,
Понимая,  верх  возьмёт
Божья  сила!
...Время  в  памяти  людской
Ставит  вехи –
Наречённый  Князь  Донской
В  нём  навеки!
Помнить  времечко  велит
Бога  ради –
Был  при  нём  митрополит,
Коль  по  правде!
Умолчания  стена,
Даль  морозна –
Русь  верстает  письмена
Слишком  поздно,
И  пускает  много  стрел
Для  добычи,
Может,  князь  один  дозрел
В  детском  кличе?
Что,  в  игрушки  он  играл
Не  впустую?
Что,  один  он  собирал
Русь  Святую?
Так  бывает!  В  жизни  дни
Мраком  вьются,
А  наставники  в  тени
Остаются!
Нет  их  в  камне,  на  листе –
Князю  ода:
Со  щитом  и  на  щите
Воевода!
Он - светило  и  пророк –
Не  обидим:
С  правдой  времени  урок
Мы  не  видим!
Гимны  странные  поём
В  стане  сытых,
И  за  правду  очень  бьём
Любопытных!
Прокричи  России  всей –
«Время  судит!»
В  ней  святитель  Алексей
Славен  будет!
Всё,  что  было,  не  сотрёшь
Властью  спора:
Для  князей  важней  не  ложь,
А  опора!
Князь  Великий – князь  Донской
Знай,  недужен,
Посох  князю  не  мирской –
Божий  нужен!
Подсказать,  предупредить,
Холить  светом –
Не  в  Орду  ж  ему  ходить
За  советом?
...Крест  в  родной  землице  врыт,
Плачут  свечи:
Умер  Свет-Митрополит,
Жаль,  не  вечен!
И  не  выкликнуть – «Шалишь!
Я  тут  главный!»
Поджигает  Тохтамыш
Град  Державный!
Скажет  время – «Не  пойму
Боль  и  стычки!»
Князь  сбегает  в  Кострому
По  привычке!
Замутилась  бездна  вод,
Месть – не  милость:
Не  случилось  воевод,
Не  случилось!
Покатились  камни  с  гор
Злобой  духа –
На  Руси  славянской  мор
И  разруха!
Тут  уж  времени  поверь
В  свете  кары –
Поднимает  голос  Тверь
И  татары,
Нет  славянского  щита,
Нет  укоса –
И  Рязань  теперь  не  та,
Смотрит  косо!
День  обидой  скорбной  сыт
В  бездне  чисел -
Не  помог  митрополит,
Не  возвысил!
       
           Сталин  не  удивлялся  тому,  что  свой  славянский  князь – Олег Рязанский,  выступил  на  стороне  татар.  Удельные  усобицы  позволили  Батыю  подчинить  русские  земли.  Только  централизованная  власть  способна  противостоять  любым  захватчикам.  Этот  вывод  для  Сталина  был  актуален  и  сейчас.  Он  помнил,  как  Крым  и  некоторые  кавказские  образования  сотрудничали  с  немцами.  Он  помнил,  что  на  землях  Западной  Украины  возникли  националистические  движения,  с  которыми  ещё  продолжалась  борьба.  Но  он  также  знал,  что  русский  народ  в  общей  массе  героически  боролся  с  захватчиками. 
            И  для  Сталина  была  важна  оценка  личности  князя  Олега  Рязанского  в  различных  летописных  источниках.  И,  если  «В  повести  о  Куликовской  битве»,  известной  с  1408  года,  князя  Олега  Рязанского  называют  «душегубцем,  врагом  и  изменником»,  то  в  «Сказании  о  Мамаевом  побоище»  тон  обвинений  против  Олега  Рязанского  значительно  снижается.  Он  представляется   испуганным,  сомневающимся  человеком.  Вот  какие  мысли  высказывает  князь  Олег,  узнав  о  благословлении  Дмитрия  монахом  Сергием: «Почему  мне  не  поведали  до  сих  пор?  Горе  мне,  потерял  я  разум  свой!  Если  бы  теперь  Великому  Князю  помощь  предложил,  то  никак  он  не  примет  меня,  ибо  узнал  об   измене  моей.  Если  же  присоединюсь  к  нечестивому  царю,  то  воистину  стану  как  прежний  гонитель  Христовой  Веры,  и  тогда  поглотит   меня  земля  живьём,  как   Святополка!  Не  только  княжения  лишён  буду,  но  и  жизни  лишусь,  и  брошен  буду  в  геенну  огненную  мучиться!»
           Сталину  ясно,  что  летопись  «Сказание  о  Мамаевом  побоище»,  появившаяся  приблизительно  через  50  лет  после  Куликовской  битвы,  стала  нравственным  пособием  для  таких  князей,  как  Олег  Рязанский.  Сталину  ясно,  что  предателей  следует  уничтожать  не  только  физически,  но  и  морально,  дабы  предателям  не  было  места  на  земле  русской.  Сталин  знал,  что  через  несколько  лет  после  Куликовской  Битвы  Дмитрий  Донской  и  Олег  Рязанский  примирились.  Дмитрий  Донской  не  наказал  народ  рязанского  княжества.
           «Правильно  ли  я  сделал,  высылая  крымских  татар  и  другие  народы  Кавказа   за  сотрудничество  с  немцами?  Может  быть,  следовало  бы  наказать  тех,  кто  совращал  неустойчивые  души?»  На  эти  сомнения  Сталин  для  себя  однозначного  ответа  не  дал.  Дело  было  сделано.  Обижены  целые  народы.  Менять  свои  решения,  даже  поспешные,  Сталин  не  привык.  Он  знал,  как  карают  на  Кавказе  предателей.  Но  целые  народы  не  могут  быть  причастны  к  предательству.  Нет,  Сталин  не  спешил  раскаяться,  но  сомнение  в  его  душе  оставалось  до  самой  смерти.  Он  знал,  как  мог  Берия  преувеличивать  чужие  грехи,  забывая  о  своих  грехах.  Но  решение  по  депортации  народов,  фактически,  принимал  Сталин.  С  него  будет  спрос  в  будущем.  Он  это  прекрасно  понимал!  И  он  же  делал  выводы  на  будущее  не  только  для  себя.  Государство,  власть  должны  быть  сильными,  чтобы  ни  у  кого  не  возникало  сомнение  в  слабости  государственной  власти,  в  слабости  государственного  управления.  Слабость  государственной  власти  губит  сначала  государства,  а  потом  целые  народы.  И  ещё!  Элита  различных  национальных  образований  должна  уважать  и  бояться  центральной  власти.  В  этом  залог  спокойствия  и  мирного  развития  государства.  Элиту  надо  воспитывать,  поощрять  и  вершить  с  неё  спрос!