Гл. 8 Сталин. Пётр Великий

               

          К  деятельности  великого  русского  реформатора  Петра  Великого  Сталин  возвращался неоднократно.  Через  историческое  прошлое  он  пытался  осмыслить  настоящее.  Он  знал,  что  отношение  к  личности  Петра  Великого  нельзя  выстраивать  по  принципу  «нравится  или не  нравится  нам  царь-реформатор».  Пётр  Великий  поднял  такой  слой  русской  действительности,  затронул  такое  количество  интересов  правящего  класса,  что  ожидать  однозначных  оценок  личности  Петра,  пожалуй,  бессмысленно.  Историю  пишут  дворяне!
          Сталин  удивлялся  тому,  как  Пётр  Великий  подбирал  для  себя  соратников  и  сотрудников  для  проведения  задуманных  реформ.  Как  оказалось,  подыскание  нужных  деятелей  для  проведения  реформ  было  одним  из  главных  и  трудных  дел.  Пётр  Великий  не  спрашивал  у  претендента  на  ту  или  иную  должность,  из  какого  сословия  он  происходит.  Для  Петра  главным  условием  для  назначения  на  определённый  участок  работы  было  одно – «Что  он  умеет  делать?»  Так  и  появились  в  его  окружении  авантюрист  Лефорт,  шотландец  Гордон,  немец  Остерман,  выходец  из  Литвы  Ягужинский.  «Надо  же – думал  Сталин – Ягужинский,  по  рассказам,  пас  свиней  в  Литве,  а  смог  стать  при  Петре  генерал-прокурором  Сената,  а  лавочник  Шафиров  стал  бароном  и  вице-канцлером!»  Главное,  что  сплачивало  сотрудников  Петра,  так  это  общее  дело.  Сталину  нравилось,  что  Пётр  Великий  ценил  в  людях  не  только  деловитость,  самостоятельность  и  сноровку,  но,  прежде  всего,  преданность  делу  и  Петру  лично,  а  также  правдивость.  Пётр  не  прощал  ложь,  и  Сталин  следовал  его  примеру.  Пётр  часто   сам  сознавался  в  своих  ошибочных  решениях,  что  Сталину  не  особенно  нравилось.
         Сталин  мог  быть  доволен  тем,  что  и  в  его  окружении  были  свои  лавочники  и  авантюристы.  «Берия  тоже  авантюрист,  но  нужный  мне  до  времени  человек!  А  мои  маршалы  сплошь  бывшие  унтер-офицеры,  победившие  хвалёных  Гальдеров,  Паулюсов  и  Манштейнов!»  Сталин  мысленно  стал  перечислять  своих  соратников,  руководителей  военных  предприятий,  конструкторов  военной  техники,  военачальников,  как  бы  убеждая  самого  себя  в  правильности  подбора  и  расстановки  кадров.  Действительно,  сталинской  плеядой  мог  бы  гордиться  любой  государственный  деятель!   То,  что  Ворошилов  и  Будённый  из  другого  времени,  Сталин  знал,  но  ему  нужен  был  авторитет  этих  деятелей.  «Они  не  предадут  Сталина!» - думал  он.  Они  будут  голосовать  за  решения  Сталина!   
           Сталин  не  удивился  тому,  что  после  смерти  великого  преобразователя,  его  соратники  тут  же  стали  бороться  не  за  предначертания  Петра  Великого,  не  за  общее  дело,  а  за  личные  интересы.  Их  некому  было  сдерживать.  «Так  и  вышло,  что  они служили  больше  Петру  Великому,  чем  делу  государственному!» - думал  Сталин.  У  него  не  осталось  сомнений  в  том,  что  и  его  соратники  будут  делить  не  только  власть  после  его  смерти,  но  и  порочить  то,  что  достигнуто  огромным  трудом  и  невосполнимыми  человеческими  жертвами.  Успокаивало  одно,  что  лично  он,  Сталин,  поставил  целью  своей  деятельности  служение  народу  и  государству.  Того  же,  как  и  Пётр  Великий,  Сталин  требовал  от  своих  соратников.  Но  он  понимал,  что  одно  дело  требовать  от  своего  окружения  бескорыстного  служения  государству,  другое  дело,  как  они  понимали  «бескорыстное  служение».  Сталин  на  этот  счёт  никогда  не  обольщался.  Он  держал  около  себя  группу  недалёких  и  коварных  соратников,  дабы  они  смогли  его  поддержать  в  неоднозначных  решениях.  Из  такой  группы  был  и  Никита  Хрущёв,  да  и  не  только  он. 
            Сталин  помнил,  что  оппозицией  для  Ивана  Грозного  были  бояре.  У  императрицы Елизаветы  Петровны  оппозиции,  как  таковой,  просто  не  было.  Но  она  часто  дрожала  от страха  в  царских  покоях  из-за  боязни,  что  и  с  ней  поступят  так,  как  она  поступила  с  малолетним  царём  Иваном  Антоновичем  и  его  матерью  Анной  Леопольдовной.  У  Екатерины  Великой,  которая  щедро расплатилась  с  гвардией  за  государственный  переворот  и  восшествие  на  трон,  также  не  было  оппозиции.  Но  она  боялась  самозванцев   и  самозванок  в  лице  Емельяна  Пугачёва  и  т.н.  дочери  Елизаветы  Петровны,  княжны  Елизаветы  Таракановой.  Екатерина  Великая  с  помощью  своих  фаворитов  успешно  расправилась  с  княжной  Таракановой,  а  вот  самозванец  Пётр  Третий,  в  лице  Емельяна  Пугачёва,  её  слишком  напугал.  Но  гвардия,  обласканная  Екатериной  Великой,  оставалась  надёжной  стражей  для  трона.  Тем   более,  что  часть  гвардейских  офицеров  возвысилась  благодаря  порочным  наклонностям  императрицы.  Их  потомки  и  будут  вспоминать  этот  бесшабашный  и  блестящий  век:

...Ночь  и  звёзды  при  биваке,
Полотняный  потолок -
Тут  уж  старые  вояки
В  разговорах  знали  толк!
Что  вы?  Женщины – невинны,
Всяко  слово – не  в  укор:
Вспомнят  век  Екатерины
И  её  блестящий  Двор!
И  размах  монаршей  свиты,
И... погашены  огни!
Что  вы,  братцы,  фавориты
Были  вовсе  не  они!
Не  причислить  к  кавалерам
Тех,  кто  чистил  пыль  дорог -
Там  по  рангам  и  размерам,
И  тому,  что  выдал  Бог!

           У  императора  Павла  Первого  в  оппозиции  оказались  дворяне  и  гвардия.  «Слишком  был  наивен  и  честен!» - подумал  Сталин.  А  у  Николая  Второго  все  в  оппозиции – Дума,  вельможи,  генералы,  Святейший  Синод,  крестьяне,  солдаты,  его  родственники  и  армия.
           Вот  и  Пётр  Великий,  железной  волей  и  монаршей  хваткой,  заставивший  трудиться  во  благо  государства  ленивую  и  зажиревшую  знать,  не  обошёлся  без  оппозиции.  Слишком  непонятны  были  его  реформы,  слишком  он  напрягал  народные  силы,  решая  одновременно  несколько  нерешаемых  задач,  слишком  торопил  неторопливую  Русь  к  европейским  ценностям  и  порядкам,  слишком  был  жесток  к  казнокрадам  и  мздоимцам.  «Он  строил  новую  Россию,  как  и  я  продолжаю  строить  первое  в  мире  Социалистическое  Государство!» - думал  Сталин.  И  Сталину  нравилось  в  Петре  Великом  неуёмное  желание  осуществить  задуманное  при  жизни  его  поколения,  в  течение  каких-то  30  лет.   
           Как  только  Петра  Великого  не  называли  в  народе!  Одни  считали,  что  он  не  настоящий  сын  царя  Алексея,  другие  считали,  что  Пётр – новоявленный  Антихрист!  Один монах  рассказывал,  что  Пётр – это  сын  Лефорта.  Ходили  слухи,  что  настоящего  Петра  посадили  в  заточение  во  время  его  пребывания  за  границей,  а  вместо  Петра  прислали  в Россию  шведа-самозванца.  Ходили  слухи,  что  Пётр  своими  руками  убил  царевича  Алексея.  В  каждом  случае  приводились  убедительные  доводы  в  пользу  царя-антихриста,  самозванца  и  убийцы.  «Надо  же – думал  Сталин – и  меня  обвиняли  в  грехах,   которых  я  не  имел!»  Действительно,  Петра  Великого  можно  упрекать  до  бесконечности.  Он  и  колокола  снимал  с  храмов,  и  посты  не   соблюдал,  и  правил  без  воли  патриарха,  и  вёл  бесконечные  войны,  и  напрягал  последние  силы  русского  народа.  В  истории  отмечен  случай,  как  один  фанатик  проник  в  покои  Петра  с  ножом  с  целью  «зарезать  Петра  за  обиды  своей  братии  и  нашей  веры».  Так  и  случилось,  что  в  итоге  всех  этих  слухов,  обоснованных  и  необоснованных,  рождалась  оппозиция  Петру  Великому.  Главным  лицом  оппозиции  стал  сын  Петра  Алексей.  Народная  молва  и  отклики  неудовольствия,  доходившие  до  Алексея,  породили  в  его  душе  смелые  желания  насильственным  способом  избавиться  от  отца-тирана.  Но  Алексей  Петрович,  трусливый  и  нерешительный  человек,  сбежал  за  границу,  чем  и  погубил  дело  своих  друзей-заговорщиков.  Сталина  больше  всего  поразило  обращение  Петра  Великого  к  духовнику,  архимандриту  Александровского  монастыря  Феодосию  перед  казнью  сына: «Зло,  отче  святой,  мера  грехов  его,  и  всякое  милосердие  от  сего  часа  в  тяжкий  грех  нам  будет,  и  перед  Богом,  и  пред  славным  царством  нашим.  Благослови  меня,   Владыко,  на  указ  зело  тяжкий  моему  родительскому  сердцу  и  моли  всеблагого  Бога,  да  простить  моё  окаянство».  «Да,  неизвестно  чем  бы  кончился  заговор  против  Петра,  если  бы  вовремя  не  был  раскрыт!» - подумал  Сталин.  Он  знал,  что  смертный  приговор  Алексею  подписали  120  членов  суда.  Духовенство,  как  всегда,  дало  уклончивый  ответ.  И  Пётр  Великий  сделал  непростой  выбор  между  сыном  и  государством,  что  Сталина  только  укрепляло  в  правоте  тех  сложнейших  и  кровавых  решений,  которые  он  принимал  неоднократно:

Слово  сказано  не  зря
Русским  Светом –
«Тяжек  Крест  Государя!»
Что  об  этом?
Разговор – не  в  новизну,
Труд – упряжка:
Ладить  русскую  страну
Очень  тяжко!
Всяко  выгнешься  в  дугу –
Не  до  стона,
И  воскликнешь: «Берегу!
Вот  Корона,
Вот  наследник  под  рукой –
Грею  славой,
Вот  для  власти  вековой
Жезл  с  Державой,
Вот  отцов  сумбурный  род,
Вот – Распятье,
Вот  обиженный  народ:
Квас  да  лапти,
Вот  отеческий  Оплот –
Гром  и  Слава,
Да  ещё  Великий Флот
И  Полтава!»
Что  в  сердцах  перечислять
Блеск  и  грани?
У  монарха  власть  и  рать,
И  дворяне!
Есть  и  те,  кто  на войну
Смотрят  косо –
Эх!  Вернуть  бы  старину,
Серп  и  просо,
Да  на  потной  роже  прыщ,
Лыко  к  тыну,
И  роскошность  бородищ,
И  перину,
Медовухи  цельный  жбан,
Хмель  и  брагу,
И  былой  боярский  сан,
И  дворнягу,
Чтоб  могла  хранить  покой - 
«Кто  к  запасам?»
Банька  чтоб,  а  под  рукой,
Ванька  с  квасом!
А  пока - сплошной  бедлам,
Льдина  тает:
Паутину  по  углам
Пётр  сметает,
Гони  цугом  сонных  слуг
В  дерзкой  квоте,
Поднимая  Петербург
На  болоте!
Шпиц  почти  под  облака –
«Ангел  вроде?»
Только  лыко  и  пенька
Тут  не  в  моде!
Странны,  Господи,  дела,
В  гневе  волен:
Поснимал  колокола
С  колоколен,
Нагнетает  грешный  пар,
Дурнем  маясь,
Режет  бороды  бояр,
Не  смущаясь!
Никого  не  обойдёт –
Вкус  в  наваре!
...Не  с Петром!  С  Россией  счёт
Сводят  баре!
Им  Россия – крытый  двор,
Дети,  свадьба,
В  частоколинах  забор
И  усадьба,
Дичь  к  застолью,  свежина,
Сват  да  сватья,
Да  брюхатая  жена,
Да  полати,
Треск  петард,  а  не  мортир,
Блуд  и  барство!
...Для  Петра  Россия – Мир,
Государство!
Он – при  власти,  он – везде:
«Кто  там?  Что  там?»
Не  в  замшелой  бороде
Путь  к  высотам!
Дай  моря,  не  берега,
Дай  просторы –
Тараканьи  ли  бега
Сдвинут  горы?
Аль  сермяжина  с  рядном,
Мёд,  что  сладок?
Русь-Россия  кверху  дном –
В  том  порядок!
Да!  Во  всём  нажим,  навал,
Казни,  списки,
Но  не  врал,  не  воровал,
Жил  на  риске!
Указующим  перстом
Строим,  варим!
...Честь  петровскую  потом
Разбазарим!
И  начнём  дела  с  конца –
«Прошлым  грезишь?»
...Жаль,  наследник  не  в  отца,
Так,  последыш,
Так,  из  скопища  ворон,
Мирных  басен,
И  на  троне  будет  он,
Ох,  опасен!
Всё  возможно  ожидать –
Бег  короток,
Не  в  Нарышкиных  видать
Вышел отрок! 
Непотребных  держит  слуг,
С  их  нарядом,
Аввакумщина  вокруг,
Сплошь  и  рядом!
Думай,  Пётр,  в  урочный  час,
Твой  детина,
Ты  же  бил  его  не  раз,
Бил,  как  сына,
Бил,  а  душу  не  лечил,
Злой  и  дикий,
Ничему  не  научил,
Ты,  Великий!
Что?  Сплошная  крутизна?
Саван  вышит?
Знай,  победная  война,
Грех  не  спишет!
Поздно  в  немощи  карать,
Бить  до  вздоха,
Всё,  что  надо  выбирать,
Всяко  плохо!
Время  будет  бередить
Дух  бунтарский –
Должен  всех  опередить
Посох  Царский!
Поздно  в  немощи  кивать –
Варит  повар,
Русь  умеет  выбирать
Тайный  сговор,
Грешный  умысел  и  бред,
Крест,  что  душит –
Гром  телег  или  карет
Крик  заглушит!
Успевай,  дьячок,  писать –
«Мы  тут  боги!»
Этих  в  срок  колесовать,
Тех – в  остроги,
А  придурков  батогом
Бить  для  счёта,
Тех,  кто  числится  врагом,
Бить  до  пота!
Направляй  и  сына  в  ад –
Этим  бьёмся:
Виноват?  Не  виноват?
Разберёмся!
Сын – пырей  или  осот,
Боль  без  нормы –
Смерть  сыновняя  спасёт
Все  реформы,
Примирит  бунтарский  дух,
Сдвинет  горы –
Не  для  царских,  подлых  слуг,
Злые  споры!
И  опасно  у  застрех
Святотатство –
Бог  за  этих  и  за  тех,
Пётр – за  Царство!
Тащит  Отчину  вперёд,
Клин  по  клину,
Выводя  московский  род
На  стремнину,
На  ветра  и  ураган,
В  дым  картечин –
Дар  Петру  великий  дан,
Делом – вечен!
Кто   свершить  реформы  смог?
Век – вершина,
Он  на  жертвенник  эпох
Бросил  сына!
Так  в  сомнении  решил
В  деле  долгом,
Он,  едино,  согрешил
Перед  Богом!
Мир  продолжит  грешный  спор –
В  этом – вечен,
Правда,  времени  укор
Скоротечен!
Бесполезны  «ох»  и  «ах»
В  пекле  ада –
Мы  Петра  поймём  в  слезах
У  посада!

              Сталин  понимал,  что  каждое  время  требует  свои  символы  и  божества.  Меняются  формы  правления,  меняются  государства,  и  появляются  новые  символы  и  предметы  поклонения.  Пётр  Великий  не  любил  Москву.  Пребывание  в  Москве  ему  напоминало  детские  годы.  Бунты  раскольников  и  стрельцов,  гибель  близких.  Страх  за   собственную  жизнь  навсегда  отложили  отпечаток  в  его  нервной  и  обиженной  душе.  Он  строил  свой  город,  строил  с  чистого  листа  и  с  первого  камня.  Он  желал  навсегда  позабыть  Москву,  которая  причинила  ему  столько  страданий.  Но,  как  глубоко  верующий  человек,  за  два года  до  смерти  решил  найти  духовного  Покровителя  для  Петербурга.  Он  избрал  для  этой цели  Святого  Князя  Александра  Невского.  И  4  июня  1723  года  приказал  перевезти  мощи  Князя  в  Александро-Невский   Монастырь.  За  несколько  вёрст  от  Петербурга  Пётр  Первый  сам  встретил  мощи  Святого  Александра  Невского  и  доставил  их  на  судне  в  Монастырь:

Царь  за  царскою  верстой,
Царь – не  зритель:
Нужен  городу  Святой,
Покровитель!
В  том  его  Державный  Долг
С  колыбели?
Или  с  ним  посредник – Бог,
В  самом  деле?
Может,  скрасит  грех  слегка
В  царской  спешке?
Наломал  наверняка
Царь  полешки,
Разрубил  и  распилил
В  три  замаха -
На  его  державный  пыл
К  месту  плаха,
К  делу   сучья  и  дрова,
Да  жаровня –
Щедр  не  только  на  слова,
Знает  дворня!
А  дубина – так,  не  в   счёт,
Если  кряду:
От  царя  синяк  в  почёт
И  в  награду!
Царь  для  вечности  рождён –
Дух  неведом:
Счёт  Мазепам  подведён,
Туркам,  шведам,
Вознесён  Ништадтский  мир
В  час  парада,
Есть  для  фендриков  ранжир,
Строй - что  надо!
Уж  не  бьёт  судьба  под  дых,
Бог  не  злится –
Время  вспомнить  о  святых,
Откупиться!
Дело  русское  в   молве –
Люд  прославит:
Пётр  с  мощами  по  Неве
К  храму  правит!
Круг  почёта  довершён,
Выбор  веский –
Навсегда  отныне  он,
С  нами - Невский!
С  возвышеньем,  Питер-Град,
В  деле – веха:
Пир  и  царский  маскарад
Не  помеха!
В  срок  прозрение  придёт
Новым  сменам,
И  Пальмира  не  падёт
Карфагеном,
Не  утонет  средь  болот
В  новы  веки,
И  оплатит  смертный  счёт
До  копейки,
До  восторга – «Жизнь  в  цене!»
Боль  не  снится,
Кровь  на  русской  быстрине
Не   сочится,
В  прошлом   смертная  толпа,
Путь - к  острогу,
Лишь  взывают  черепа
Прямо  к   Богу!
В  небеса  несётся  стон –
Молча  слушай:
Кости  вмешаны  в  бетон,
В  вечность – души!
Их  приветствует  заря -
В  небе  ясно!
...Если  жертвы,  то  не  зря,
Не  напрасно!
Помолись  за  Град,  Святой,
В  небе  сонном,
С  нами  Ангел  Золотой,
День – со  звоном!
И  на  праздник – Крестный  Ход
В  божьем   даре,
Молча  молится  народ
И  бояре!
Со  Святым  навек  печать
В  русской  доле –
Всем  придётся  отвечать
На  Престоле!

            Сталина  удивлял  факт  бесконечных  оценок  Петра  Великого  в  литературных  произведениях.  Кто  только  не  обращался  к  личности  Петра  Великого,  пытаясь  осмыслить  непростую  русскую  историю!  И  Пушкин,  и   Достоевский,  и  Чернышевский,  и  Мережковский!  А  Алексей  Толстой  в  своём  «Петре  Первом»  пытается  сталинскую  Россию  строить  петровскими  методами.  Вон,  даже  Маркс  и  Энгельс  считали  Петра  «истинно  великим  человеком».  Вон,  даже по  заказу  Наполеона,  готовившего  поход    против  России,  было  опубликовано  подложное  «Завещание  Петра  Великого»,  из  которого  следовало,  что  Россия  только  и  ждёт,  чтобы  завоевать  Европу!  Вот  и  деятели  фашистской  Германии  опубликовали  в  своей  печати  «Завещание  Петра  Великого»  в  1941  году,  не  удосужившись  проверить  фальшивку.   
          Историки  Европы  любили  описывать  «европейскую  благовоспитанность»  и  тут  же  упрекали  Петра  Великого  в  издевательстве  над  церковью,  в  беспробудном  пьянстве,  в  насильственном  спаивании  людей,  в  казне  стрельцов,  делая  однозначный  вывод – «Россия – варварская  страна  с  варварскими  развлечениями!»  Сталин,  защищая  Петра,  хотел  бы напомнить  «просвещённой  Европе»  костры  инквизиции,  на  которых  жгли  ведьм,  приговор  от  16  февраля  1568  года  Святейшей  Инквизиции,  осудивший  на   смерть  всех  жителей  Нидерландов,  и  герцога  Альба,  вырезавшего  целые  нидерландские  города.  Сталин  хотел  крикнуть,  защищая  Петра:  «Вы  что?  Забыли  саксонского судью,  который  казнил  20000  человек  только  в  одной  Саксонии!  Вы,  что,  забыли,  что  при  королеве  Елизавете  в  Англии  было  повешено  и  казнено  разными  способами  свыше  девяноста  тысяч  человек?»  Таким  способом,  оправдывая  Петра,  Сталин  оправдывал  и  свои  действия!  «Ну,  да!  Учителя!   Понятно!  Ваш  Версальский  Двор  купался  не   только  в  роскоши,  но  и  во  вшах!»  Сталин  помнил  исторический  факт,  когда  на  карточный  стол  короля  ставилось  блюдечко,  на  котором  можно  было  давить  вшей.  А  в  Москве  и  Петербурге  были  бани,  в  которых  можно  было  мыться  еженедельно!  Тут  Сталин  удовлетворённо  хмыкнул!  Примитивно,  но,  хотя  бы  так  упрекнуть  меркантильную  и  фальшивую  Европу!
         Сталин  вновь  обратился  к  оценке  деяний  Петра  Великого,  сделанной  однажды  философом  Владимиром  Соловьёвым:  «Едва  ли  во  всемирной  истории  есть  другой  пример  такого,  как  у  Петра Великого,  всецелого,  решительного  и  неуклонного  преобладания  одного  нравственного  интереса  общего  блага.  Его  власть  для  него  была  обязанностью  непрерывного  труда  на  общую  пользу,  а  для  России – необходимым  условием  её  поворота  на  путь  истинного  прогресса.  Для  Петра  Великого  всё,  даже  жизнь  единственного  сына,  зависело  от  интересов  его  дела,  и  у  него  не  было  ни  одного  врага,  кроме  врагов  его  дела».  Сталин  был  поражён  такой  точной  и  пронзительной  оценке  Великого  Преобразователя,  надеясь,  что  со  временем  и  ему  дадут  такую  же  оценку  прозревшие  потомки!  Понять  во  многом  Петра  Великого  можно  в  его  «Исповеди»,  написанной  через  долгие  века: 
               
Здесь,  второпях,  среди  болот,
В  стихии  вековой,
Я  строил  Русь  и  Русский  Флот
Державною  рукой!
Я  поднимал  трёхцветный  стяг
Под  громкий  возглас – «Ах!»
...Как  вся  Пальмира  на  костях,
Так  Русь - на  черепах!
Она,  безумно-велика,
По  ней  кровавый  след:
Копни  лопатой  в  три  штыка –
Отыщется  скелет!
Наш  на  костях  построен  мир –
Заглох  славянский  плач,
И  я – Отец  и  Бомбардир,
Я – Плотник  и  Палач!
А,  всяко  дело,  не  пустяк,
А  жизни – нипочём:
И  строить  можно  только  так –
Примером  и  бичом!
И  гнать  Россию  без  дорог,
И  видеть  в  этом  дар,
Я  знаю - Государский  Долг,
Важней  судеб  бояр,
Важнее  русло  для  реки,
Важней  фалрепный  звук!
...Вон,  за  границей  барчуки
Грызут  зерно  наук!
На  мачты – быстро  и  бегом,
А  парус – к  новизне:
Сбежать  попробуй – батогом
Продёрнут  по  спине!
По  делу – будут  железа,
По  праву – «К  смерти,  тварь!»
Я  и - Отечеству  гроза,
Я – Лекарь-Государь!
Я  раскидал  московский  слой,
Я  делом  дорожил –
Адмиралтейскою  иглой
Отечество  прошил!
И  здесь,  над  Северной  Рекой,
Приветствую  баском –
Смолой  запахло  и  пенькой,
И  дымным  костерком,
И  свежей  стружкой  от  дерев,
Ухой,  что  всех  зовёт!
...Не  удивляйся,  Шведский  Лев,
Россия  строит  Флот!
Но  спор  не  кончен  под  Звездой
И  я  пока  не  глух –
Вновь  беды!  Беды  чередой
Несутся  в  Петербург,
Но  не  страшит  горячий  вал –
Укрыли  берега:
Я  под  Полтавой  добивал
Давнишнего  врага!
Но  выбор  в  чём-то  был  на  глаз,
А  глаз  бывает  слеп –
Я  выбрал  друга  на  заказ,
Мазепу  из  Мазеп!
А  у  него  наряд – жупан,
И  он  продажный  спец –
Он  и  казак,  и  в  чём-то  пан,
И  в  Турции  жилец!
Как  часто  выгодой  играл –
Так  в  прошлом  и  теперь –
То  Русь  Святую  выбирал,
А  то  к  полякам  дверь!
Но  где  предательский  галоп?
И  чем  предатель  сыт?
Он  у  предбанника  Европ
Предательски  стоит!
Но  у  Победы  клич – «Налей!»
Нальём!  Не  дело  ждать –
За  шведов  тост,  учителей,
Учивших  побеждать!
Но  не  совсем  затянут  жгут –
Есть  Истина – «Иди!»
И  впереди  ещё  Гангут,
Гренгамы  впереди!
Как  и  Россия – я  не  тот,
А  планы  мне – не  вдруг:
Есть  у  меня  достойный  Флот
И  Щёголь–Петербург!
И  флаг  на  мачте,  и  аврал,
И  выкрики – «Изволь!»
Но  я  и  сына  потерял –
Он  тяжкий  Крест  и  боль!
Я  на  бегу,  в  горячке  жил,
И  делал  всё,  что  мог –
И  я  же  сына  положил
На  жертвенник  эпох!
И  нет  семейного  огня,
И  сумрачен  чертог,
Судья  ж  единый  для  меня –
Мой  Православный  Бог!
Но  кто  за  временем  стоит?
Кто  выше  правых  дел?
Готовил  смуту  дальний  скит
И  поп,  и  старовер,
И  вековая  старина,
И  весь  московский  сброд -
И  мне  объявлена  война,
Но  с  кем  сейчас  народ?
Есть  тяжесть  царственной  руки,
Есть  сети  пеленой –
Со  мной  надёжные  полки
И  гвардия  со  мной,
А  сила – в  силе  и  в  ходу,
И  настоящий  Флот!
...Куда  я  Родину  веду?
И  кто  меня  ведёт?
И  для  чего  такой  размах?
И  где  он – мой  восход?
Есть  помрачение  в  умах
В  России  каждый  год!
Но  на  кровавой  полосе –
Не  всякий  господин:
Ведь  рассуждать  готовы  все,
Вести  вперёд - один!
И  в  этом  русская  беда,
И  пьяный  день  в  бреду –
И  я  не  знаю - что?  Куда?
Но  всё-таки  веду!
Так  было!  Стоит  ли  гадать,
Где  бешеный  сувой?
В  моей  Земле  опасней  ждать,
Чем  сделать  выбор  свой!
Стекает  времени  вода –
Жалеть  ли  нам  о  ней?
Зипун,  треух  и  борода
Для  Родины  страшней!
И  мной  наряд  России  дан
Со  шпагой  на  ремне –
На  мне  ботфорты  и  кафтан,
И  палица  при  мне,
Камзол  у  женщин  и  бельё,
И  шапки,  кунтуши,
И  строят  новое  жильё,
С  надеждой  для  души!
Прекрасно  курится  табак
И  слышится – «Налей!»
Но  что-то  всё-таки  не  так
Под  блеском  Ассамблей!
Ругать  ли  словом  новизну
Или  скостить  оброк?
Лишь  каждый  третий  рубль  в  казну
Доходит  в  нужный  срок!
Подгнила  лопасть  у  весла
И  без  одежды  рать –
Нет  нынче  выше  ремесла,
Чем  жрать  и  воровать!
Не  сосчитаешь  хищных  стай –
Порядок  русский  смят:
Воруют  все,  пересчитай –
Чиновник  и  Сенат,
Строитель,  плотник,  жалкий  спец,
И  самый  малый  крот,
И,  даже  Меншиков,  шельмец –
И  тот  деньгу  берёт!
А  я  служил!  И  я  не  брал –
Тому  свидетель - Бог,
Но  я  Россию  надорвал,
Как  клячу  средь  дорог,
Зато  трудился,  а  не  ныл,
Учил  огнём  стрельца,
И  Государству  подчинил
Свой  норов  до  конца!
Я – перепой  и  перебор,
Я – вихрей  полоса,
И  мне  что  шпага,  что  топор,
Что  женская  коса!
Мой  Град – Пальмира  из  Пальмир,
Так  я  её  назвал,
Я  подписал  Ништадтский  Мир,
И  я  салютовал,
И  я  трудами  песню  спел -
Я  знал,  как  парус  сшить,
Но  сколько  дел  я  не  успел
Возглавить  и  свершить!
...Воскликнет  с  умыслом  простак,
Что  Царь  порочно  жил,
И  сделал  многое  не так,
И  Русь  разворошил!
И  вознесётся  голос  слуг,
И  заклинаний  счёт –
«Да  будь  ты  проклят,  Петербург,
Средь  топей  и  болот!»
Не  расточится  эта  хмарь –
Жди,  русская  семья:
И  что  Антихрист  я,  не  Царь,
Что  Самозванец  я!
Что  я  привычек  русских  раб,
Что  не  приемлю  плач,
Что  я  обыденный  Сатрап
И  я  ещё – палач!
Но  что  в  ответ?  Не  надо  ныть –
Нам  Бог  и  оберег:
Россию  уж  не  изменить
И  не  закончить  бег!
При  ней  моря  и  Русский  Флот,
С  ней  голос – «Берегись!»
Она  и  хлюпиков  сметёт,
И  грязь,  и  кровь  и  слизь!
А  Дух  Пророчеств  вознесёт
Наследников  на  Трон –
И  будет  мёд  из  Царских  Сот,
И  Истина  времён!
И  будут  новые  века,
И  крепче  удила,
Так,  чтоб  Монаршая  Рука,
Карала  и  вела!
...Вздохнёт  Россия  поутру,
Придёт  мечта  людей –
Народ  поклонится  Петру
В  ладонях  площадей,
И  скажет – кем  бы  были  мы,
Когда  б  не  царский  грех?
Какие  б  правили  умы
У  северных  застрех?
И  кто  бы  выстругал  каркас
И  брёвна  для  стропил?
И  кто  бы  думал  так  за  нас?
И  кто  бы  торопил?
И  кто  бы  так  изгнал  врагов,
И  бил  бы  на  Кресте?
Кому  б  ресницы  берегов
Мигали  в  темноте?
И  кто  бы  буйствовал  кругом,
И  чья  б  была  печать?
А  может,  шведским  батогом
Нас  смели  б  поучать?
Не  повернуть  эпоху  вспять
Без  Божеской  руки!
...Петра  пытаются  понять
Враги  и  слизняки,
И  самоучек  гневных  рой
С  расшивкой  эполет –
Им  не  понять  Петровский  Крой
И  взлёт  великих  лет!
Им  дай  порочить  и  корить,
Дай  выдумку  в  строке,
Но  им  Петра  не  повторить
В  державном  тупике!
А,  ну!  Попробуй,  если  смел,
Скажи – «Я  богу  мил!»
...Прости,  Земля,  но  мой  задел
Россию  изменил!

        Сталин  понимал,  что  Петру  Великому  просто  не  хватило  десятка  лет,  чтобы  до  конца  воплотить  в  жизнь  свои  замыслы  и  планы.  Сталин  понимал,  что  наследники  Петра  быстро  забыли  указания  и  предначертания  Великого  Преобразователя.  После  его  смерти  многие  соратники  вздохнули  облегчённо – «Не  надо  больше  быть  в  бесконечных  баталиях  и  походах,  не  надо  больше  преодолевать  себя,  решая  петровские  задачи».
         Сталин  догадывался,  но  так  и  не  узнал,  что  и  его  планы  и  замыслы  после  его  смерти  будут  выполняться  без  всякого  энтузиазма.  Наследники  Сталина  просто  будут  делить  власть,  как  это  случилось  после  смерти  Петра  Великого.  Сколько  же  в  русской  истории  роковых  совпадений!