Четыре сотни секунд до ночи. Я знал, что солнце уже погасло и скоро этот огромный остров покроют туман и лёд. Жизнь – это просто недлинный очерк, в котором сотни неловких фраз и который вряд ли даётся просто, но вскоре совсем пройдёт. Остался вечер, чтоб попрощаться, и нет того, что я мог сказать бы, и нет того, что я мог бы сделать в попытке остановить. Пусть путь твой будет наполнен счастьем, пусть сны у края твоей кровати напомнят сердцу о том, что было, но пусть оно не болит. Осталась сотня секунд до ночи, и я смотрю на твои ресницы и руки, тонкие, словно мрамор, и мир вдруг исчез, кружась.
Так пожелай мне спокойной ночи, не заставляя меня проститься. На небе, мутном и желтоватом, горит уголёчек-Марс, и ты уходишь, и все уходят, я остаюсь на границе лета, я остаюсь на земной орбите, покинутой и пустой. Я буду помнить твой бледный профиль – мой вечный, личный источник света в моей душе, до конца разбитой и склеенной вновь тобой.
Я буду помнить тебя построчно, я буду помнить твою улыбку, что будет красной искрой светиться с обёрнутых в сталь небес. Пусть вся планета порвётся в клочья, от тьмы и боли совсем охрипнув, раз ты к ней больше не возвратишься, редчайшее из чудес.
Ты будешь сниться мне, марсианка, ты будешь искрой в безликом взгляде, ты станешь камнем в холодном сердце, последним, что я любил. Пусть путь твой будет предельно ярким, и пусть совсем ничего не значит, что на Земле я не смог согреться, закутавшись в плед и пыль. Я буду помнить тебя построчно, я буду помнить твою улыбку, что будет красной искрой мигать мне всю вечность из моря страз. Совсем чуть-чуть до бескрайней ночи, и воздух слишком тяжёлый, зыбкий…
Когда последний фонарь погаснет, я буду смотреть на Марс.