В дни зимнего наступления, в январе-феврале 1944 года, когда немцы были разгромлены под Ленинградом, наши войска, преследуя противника, вышли к реке Нарва. На левом берегу был захвачен плацдарм.
К нему, через ледяную переправу днём и ночью шли подкрепления, везли боеприпасы и продовольствие.
Гитлеровцы вели по переправе ожесточённый огонь. Артиллерийский снаряд взорвался посреди боевых порядков взвода, который вёл на левый берег 24-х летний гвардии лейтенант Георгий Суворов, сибиряк, поэт-фронтовик. Он был искромсан осколками весь.
Умер Георгий Кузьмич Суворов в медсанбате, повторяя в бреду фамилию своего любимого поэта, романтика и участника Гражданской войны Николая Тихонова, автора знаменитого стихотворения «Баллада о гвоздях».
Самое поразительное то, что за несколько дней до гибели Георгий Суворов написал стихотворение, которое служит эпитафией, не только ему, но и всем безвременно погибшим на фронте:
* * *
Ещё утра;ми чёрный дым клубится
Над развороченным твоим жильём.
И падает обугленная птица,
Настигнутая бешеным огнём.
Ещё ночами белыми нам снятся,
Как вестники потерянной любви,
Живые горы голубых акаций
И в них восторженные соловьи.
Ещё война. Но мы упрямо верим,
Что будет день, – мы выпьем боль до дна.
Широкий мир нам вновь раскроет двери,
С рассветом новым встанет тишина.
Последний враг. Последний меткий выстрел.
И первый проблеск утра, как стекло.
Мой милый друг, а всё-таки как быстро,
Как быстро наше время протекло.
В воспоминаньях мы тужить не будем,
Зачем туманить грустью ясность дней, –
Свой добрый век мы про;жили как люди –
И для людей.
Все лучшие черты поэзии Георгия Суворова нашли выражение в этом стихотворении.
Это стихотворение огромного душевного и духовного простора.
Меня буквально потрясают прощальные слова, уходящего навеки человека, с провидческими строками этого человека: «…Мой милый друг, а всё-таки как быстро,как быстро наше время протекло…»
В этом стихотворении Григория Суворова развита такая мудрая и всепобеждающая сила, что трудно поверить в принадлежность их молодому человеку.
В последней строке стихотворения заключена скорбная самооценка всего поколения «…Свой добрый век мы прожили как люди – и для людей.»
Эти слова можно назвать поистине великими, ведь в самом деле, великие слова свойственно произносить не только великим людям.
Вряд ли политрук Василий Клочков, обратившийся к бессмертным 28-ми бойцам-панфиловцами на разъезде Дубосеково со словами: «Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва», ощущал себя великим человеком.
А он и впрямь стал великим тогда и великими остались его слова. Так и с Георгием Суворовым. слова, сказанные Георгием Суворовым накануне своей гибели, принадлежат всему поколению.
Георгий Кузьмич Суворов (родился 19 апреля 1919 года в селе Абаканское, Енисейской губернии, теперь Красноярский край и скончался от ран 13 февраля 1944 года, под Нарвой) – cоветский поэт, гвардии лейтенант РККА.
В роду у Георгия Суворова, по материнской линии были хакасы. Происходил Григорий Кузьмич из бедной крестьянской семьи, родители умерли рано, и будущий поэт вместе с сестрой воспитывался в детском доме.
В 1933 году поступил в Абаканское педагогическое училище, не окончив которое, по причинам материального характера (нужно было помогать сестре), в 1937 году уехал работать в село Бондарево, Бейского района Хакасии учителем начальных классов
. В это время происходит знакомство Георгия Суворова с сибирским поэтом Иваном Ерошиным, оказавшим заметное влияние на начинающего поэта. Живя в Бондарево Георгий Суворов увлекается фольклором, пишет стихи, пьесы.
В 1939 году он поступает в Красноярский педагогический институт на факультет русского языка и литературы, начинает заниматься в литературном объединении при газете «Красноярский рабочий».
Однако уже с первого курса Георгия Суворова призывают на срочную службу, которую он проходит в городе Омске.
Здесь, в Омске, Георгий Суворов дебютирует в печати со своими поэтическими произведениями, активно включается в литературную жизнь города.
Одним из наставников молодого поэта становится продвинутый омский поэт Леонид Мартынов.
В сентябре 1941 года Георгий Суворов отправлен на фронт. Начав войну рядовым красноармейцем дослужился до звания гвардии лейтенанта.
Первые месяца войны воевал в рядах прославленной Панфиловской дивизии, был ранен в бою под Ельней, но с начала 1942 года снова в строю.
После госпиталя, весной 1942 года, переведён под Ленинград, где командовал взводом противотанковых ружей 45-ой гвардейской стрелковой дивизии.
И работает в дивизионной газете «За Родину». Примерно в это время печатаются подборки его стихов в журналах «Звезда» и «Ленинград».
Знакомый Георгия Суворова поэт и одногодок Сергей Наровчатов так вспоминает о нём, видевший его на фронте:
«Ни одна из сохранённых фотографий не может передать даже толики суворовского облика, а уж про обаяние и говорить нечего. Прежде всего, он был просто хорош собой.
Высокого роста, стройный, широкоплечий – офицерское обмундирование сидело на нём как влитое, со смелым взглядом серых глаз из-под правильно очерченных бровей, смуглым румянцем щёк, красивым ртом и красивыми зубами и наконец, отличными гвардейскими усами, он будто сошёл с эстампов ещё Отечественной войны 1812 года.
Лицо его выражало доверчивость и вызов одновременно. Из всех моих друзей – одногодков Георгий Суворов наиболее воплощал в себе лучшие офицерские качества. «Есть в русском офицере обаянье» – эта его строка относится к другому человеку, но больше всего она подходила к самому Георгию Суворову.»
Георгий Кузьмич Суворов погиб 13 февраля 1944 года при переправе через реку Нарва во время боёв за Нарвский плацдарм. Похоронен недалеко от места гибели.
При строительстве Нарвского водохранилища останки Георгия Суворова перенесены в братскую могилу в городе Сланцы Ленинградской области.
На братской могиле в городе Сланцы, где погребены останки Григория Суворова выбиты строки из его стихотворения «Ещё утрами чёрный дым клубится»:
"…Свой добрый век мы прожили как люди – и для людей."
В творчестве каждого поэта есть главное стихотворение, наиболее ярко выражающее его личность, его судьбу, его почерк.
Оно всегда любимо читателем и тотчас вспоминается ему, как только позвучит имя автора. Таким главным в творчестве Георгия Суворова стало стихотворение «Ещё утрами чёрный дым клубится», написанное незадолго до гибели поэта. Георгий Суворов посмертно принят в члены союза писателей СССР.
При жизни Георгия Кузьмича Суворова его стихи публиковали только в периодической печати, собственных книг у поэта не было.
Лишь посмертно был выпущен сборник «Слово солдата» (Ленинград. 1944), вобравший в себя лучшие работы автора.
В 1968году, за эту книгу стихов «Слово солдата» Георгий Кузьмич Суворов был награждён мемориальной медалью конкурса Н. Островского.
Поэт – фронтовик из Новосибирска Леонид Решетников (1920 – 1990), посвятил эмоциональное стихотворение памяти Георгия Кузьмича Суворова»:
Георгий Суворов
О чём он думал
Жизни не видавший,
Любви ещё не знавший лейтенант...
Ничем от мин и пуль не защищённый,
Лежавший там,
Как будто на золе,
На той перекорёженной, сожжённой,
Со снегом перемешанной земле.
Нет, не о смертной думал он остуде, –
А думал, что, живя, среди смертей, —
Свой добрый век мы прожили,
как люди,
И для людей.
Благодаря таким, как гвардии лейтенант Георгий Суворов, самоотверженным воинам, отдавшим свою жизнь за свободу Родины, наше поколение свободно от вражеского угнетения и живёт под мирным небом.
Из поэтического наследия Григория Суворова.
О. Корниенко
Мы вышли из большого боя
И в полночь звёздную вошли.
Сады шумели нам листвою
И кланялися до земли.
Мы просто братски были рады,
Что вот в моей твоя рука,
Что, многие пройдя преграды,
Ты жив и я живу пока.
И что густые кудри ветел
Опять нам дарят свой привет,
И что ещё не раз на свете
Нам в бой идти за этот свет.
1944
Первый снег
Веет, веет и кружится,
Словно сон лебедей,
Вяжет белое кружево
Над воронкой моей.
Улетает и молнией
Окрыляет, слепит…
Может, милая вспомнила,
Может, тоже не спит.
Может, смотрит сквозь кружево
На равнину полей,
Где летает и кружится
Белый сон лебедей.
1943
* * *
Полковнику Подлуцкому
Над лесом взмыла красная ракета,
И дрогнуло седое море мглы.
Приблизили багровый час рассвета
Орудий воронёные стволы.
От грохота раскалывались тучи,
То опускаясь, то взмывая вверх,
Через Неву летел огонь гремучий –
И за Невою чёрной смертью мерк.
И так всю ночь, не ведая покоя,
Мы не гасили грозного огня.
И так всю ночь за русскою Невою
Земля горела, плавилась броня.
И так всю ночь гремели батареи,
Ломая доты за рекой во рву, –
Чтоб без потерь, стремительней, дружнее
Пехота перешла через Неву.
Чтобы скорее в схватке рукопашной
Очистить дорогие берега,
Чтоб, растопив навеки день вчерашний,
Встал новый день над трупами врага.
1943
* * *
Мы тоскуем и скорбим.
Слезы льём от боли...
Чёрный ворон, чёрный дым,
Выжженное поле...
А за гарью, словно снег.
Ландыши без края...
Рухнул наземь человек, –
Приняла родная.
Беспокойная мечта,
Не сдержать живую...
Землю милую уста
Мёртвые целуют.
И уходит тишина...
Ветер бьёт крылатый.
Белых ландышей волна
Плещет над солдатом.
1944
Офицерскому собранию
Подлети, возьми, отведай
Нашей песни, ветерок.
Мы увенчаны победой
На скрещенье трёх дорог.
Три дороги – все крутые.
Встанем, братцы, на одной.
Вспомним битвы громовые
Дружной песней боевой.
Вспомним ветра завыванье
И немолчный гул атак.
Славу нашего собранья –
Парней крепких и рубак.
Косач
Заря над лесом разлилась устало.
Бой отгремел. С огрызком сухаря
Я сел у пня. Винтовка отдыхала
У ног моих, в лучах зари горя.
Я ждал друзей, идущих с поля боя.
И вдруг... где трав серебряная мгла,
В пятнадцати шагах перед собою
Я увидал два черные крыла.
Потом кривая радужная шея
Мне показалась из сухой травы.
Рука к винтовке, но... стрелять не смею, –
Ведь он один на берегах Невы...
Земляк! И предо мною голубые
Встают папахи горных кедрачей.
Как бы сквозь сон, сквозь шорохи лесные
Я слышу ранний хохот косачей.
Так вспоминая, в голубом томленьи
Глаз не сводил я с полукруглых крыл.
Легла винтовка на мои колени,
Поднять её я не имел уж сил.
Да и зачем? Мой выстрел, знаю, меток,
Но птица пусть свершает свой полет.
Охотник я. Я знаю толк в приметах:
Кто птицу бьёт, тот зверя не убьёт.
1943