Бродячая собака в гостях у театра An der Liest

               
                Действующие лица:

Директор театра  „An der Liest                артист  Ш.
Главный распорядитель «Бродячей собаки» Пронин и все поэты -артист М.                Композиторы Николай Цыбульский и Сергей Прокофье - пианист               
               
 
В пьесе использованы переводы стихов на немецкий   поэта Александра  Нитцберга               
Примечание: если пьеса играется на немецком языке, все стихи читаются на немецком.  Если на русском -все стихи на русском. В случае смешанной аудитории (в Германии) пьеса играется на немецком с пояснениями и иногда переводами, для этого вводится персонаж  «резонер», а стихи читаются сначала в оригинале на русском, а потом в переводе на немецкий (за исключением Мандельштама во II отделении:  его сначала читают по-немецки, а потом по-русски).

 До поднятия занавеса звучит музыка – марш из оперы « Любовь к трём апельсинам» Прокофьева

Сцена. Справа в глубине стол, лучше круглый или пара низеньких, там сидят  завсегдатаи кафе – все действующие лица; можно пригласить и статистов: балерину, поэтов, дам.   

Schl;ter (Ш.):
- Дорогие друзья!
Сегодня я хочу представить вам наших гостей: это  артистическое кафе «Бродячая собака». Не удивляйтесь. Кафе было открыто более 100 лет тому назад, в Петербурге, в подвале на углу Михайловской и Итальянской (улиц). Это центр города.  (Слайд)
 Дом,  где находился этот подвал, соседствовал с  Михайловским театром. Рядом - Русский музей, Дворянское собрание (Филармония), Европейская Гостиница,  ... В те времена, в 1912 году эти здания уже существовали... (слайды)
Собственно говоря, в этом доме снимал квартиру некто   Пронин, Борис Константинович,  (Пронин (М.)  снимает цилиндр и кланяется, слегка)  -  или Борька - так  его звали в  кругу друзей. По образованию – режиссёр. На его визитной карточке значилось :    «доктор эстетики гонорис кауза» ... - кстати, а что это значит доктор гонорис кауза ?
М. – А черт его знает!
 Ш. - Стоило гостю появиться на пороге,  «Доктор эстетики», веселый и сияющий, немедленно заключал его в объятия. Затем следовало несколько  сочных поцелуев – это было обычное пронинское приветствие.
М. – Ба! Кого я вижу? Сколько лет, сколько зим! Где ты пропадал? Иди!
(машет рукой  в направлении стола). - Наши уже все там!
Ш. - А  спросите Пронина, кого это он только что обнимал и хлопал по плечу ?
М. (Разводит руками)    -  а черт его  знает!

Ш. - Он знал весь свет и все знали его.  Блестящий организатор,  он мог достать все, что угодно, в том  числе и  деньги  для общего дела ... словом, неподражаемый, волшебный «хунд – директор“.
М. ( опять слегка приподнимает цилиндр.)
Ш.- С деньгами  Пронину   не раз помогал его близкий приятель,  Виктор  Крушинский – инженер и директор собственного завода,  которого в виде исключения приняли в «Кавалеры ордена Бродячей собаки».
 К украшению подвальчика приложили руку выдающиеся художники:   зал побольше  разрисовал  Сергей Судейкин, театральный оформитель и портретист,  ( слайды, ряд картин Судейкина и портрет самого Судейкина);   другой, поменьше, - гениальный  Николай Кульбин, «дедушка  русского  футуризма». (Слайды: портрет Кульбина работы Судейкина и картины Кульбина).  Мебель была самая простая,  но встречались и вещи совершенно уникальные.  К примеру,  огромный камин  сложил   архитектор  Фомин, а  диваны  вдоль  стен обил вручную обойщик  Ахун. Знаменитую  люстру – вы видите ее на фотографии (слайд) – изготовил художник Сапунов. В её основе  обыкновенный деревянный обод,  раскрашенный под золото.  Был у «Собаки» и собственный герб: его нарисовал   Мстислав Добужинский (слайд: герб). Это - портрет дворняжки по имени Мушка, которую Пронин с Судейкиным купили на улице за два серебряных рубля.

М. –  А дело было так: как- то по дороге нам  попался бродяга, продававший лохматого бесцветного щенка. «Какая прелесть, - сказал я Судейкину, бродячий щенок.   Нет! будущая «Бродячая собака».  Купи его, это наша будущая эмблема.
С тех пор Мушка  жила в кафе.
Ш. – а кому пришла в голову идея открыть ночное арт - кафе ?
М. - Да всем сразу.  Должно же было найтись  такое место, где бесприютные артисты могли бы  почувствовать себя дома. Мы слонялись по Петербургу, а места все не находилось... и Алексей Толстой (тогда ещё не «Красный граф»,  а просто писатель), произнёс эту фразу:
«А не напоминаем ли мы сейчас бродячих собак, которые ищут приюта?» 
Да и кому, знакомому с артистической средой, не придёт в голову сравнение с бродячей собакой?  Мы бродячие собаки и есть...
Ш. –  Поиски  счастливо закончились там, где  и начались:  в доме, в котором жил тогда Пронин, нашлось подходящее подвальное помещение, бывший винный погреб.
 Кафе открылось 31 декабря 1911года.
Насколько мне известно, в  «Бродячей собаке  собирались только артисты, художники, поэты, музыканты – богема, и никаких обывателей.

М. – Ну да. Это был, так сказать,  приют  только для себя, для своих, и для наших близких друзей.   Не кабаре и не клуб, и никаких карточных игр или  подготовленной концертной программы. Импровизации! Общение! Стихи  live!
Посторонних сначала решили вообще не пускать, но потом сделали исключения: сначала для друзей, а потом и для публики,  для «фармацевтов».
Ш. А кто такие «фармацевты»?
М. -  да так мы в шутку прозвали обыкновенных  людей,  публику.  Всех - от генералов до ветеринарных врачей. Тех, кто не писал стихов - словом, не художников.   Гостей пускали  только по предъявлении  двух рекомендательных писем от «своих». За вход «фармацевты»  платили 3 рубля – приличные деньги по тем временам.
Ш. – И публика шла?
М. –Ломилась! Мест было мало. Попасть к нам считалось за честь. Несмотря на скромность помещения и прочие неудобства. Представляете – зимой, почти ночью,  пройти два заснеженных двора, в третьем завернуть налево, спуститься вниз на ступеней десять и толкнуть  обитую клеенкой дверь – и только тогда вы попадаете в «Собаку»            (слайд, подвал).
А там – тепло, шум, гам, музыка, пестрота стен... вешалка завалена шубами...
Ш. – ночью?
М.- Ну да. «Собака» открывалась с 11 часов вечера,  когда кончались спектакли и концерты], а свои  собирались к двенадцати- и до утра. Три раза в неделю:  понедельники, среды  и пятницы...
И вот вы попадаете в зал.  Горит огромный камин...  низкие столы,  соломенные табуретки...Ахматова  это описала:

Да, я любила эти сборища ночные
На низком столике- стаканы ледяные
Над чёрным кофием голубоватый пар
Камина красного тяжелый зимний жар
Веселость едкую литературной шутки...

Ш.- Кто только не бывал в этом кафе? Художники, артисты, знаменитые режиссеры, философы, поэты, музыканты...

Поэты Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Николай Гумилёв, Владимир Маяковский, Велимир Хлебников, писатели  Алексей Толстой, Аркадий Аверченко, Тэффи, режиссёр  Николай Евреинов, знаменитый артист Юрьев, балетмейстер Фокин, а также - Николай Врангель, искусствовед...играл свои сочинения Прокофьев... танцевала знаменитая балерина Карсавина...бывал тут и Сергей Дягилев, в те времена уже крупная величина русской антрепризы... (параллельно слайды: портреты перечисленных персон).

М.- Да проще сказать, кого там не было, чем перечислять, кто был.
Ш.- А кого там не было?
М. - Из поэтов там никогда не бывал Александр Блок, несмотря на то, что присутствующие поэты - все - были его почитателями.
Ш.- А почему?
М. - По разным причинам. Прежде всего – кафе было ночным.  А Блок был человеком утренним, дневным. Ну и время было «не блоковское». Началась иная эпоха,  XX век...  Ну и соперничество, разумеется: всходило солнце Гумилёва. Окружение Гумилева - это была новая волна... А  Блок, собственно, уже стал  классиком.
М. (Читает)
                В ресторане (Блок)

Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре - фонари.

Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как нёбо, аи.
Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: «И этот влюблён».

И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступлённо запели смычки…
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…

Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.

Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: «Лови!..»
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.



Ш.- А кто еще из крупных поэтов там не бывал?
М. - Валерий Брюсов, тоже «классик», и тоже не любящий соперников. Поэт изысканный.

М. (Читает)
                У канала (В. Брюсов)

В угрюмом сумраке ночей безлунных
Люблю я зыбкость полусонных вод.
Приникнув к жесткости оград чугунных,
Люблю следить волны унылый ход.

Свет фонарей, раздробленный движеньем,
Дрожит в воде семьей недлинных змей,
А баржи спят над зыбким отраженьем
Глубоким сном измученных зверей.

Так близко Невский, — возгласы трамваев,
Гудки авто, гул тысяч голосов…
А серый снег, за теплый день растаяв,
Плывет, крутясь, вдоль темных берегов.

Так странно: там — кафе, улыбки, лица…
Здесь — тишь, вода и отраженный свет.
Все вобрала в водоворот столица,
На все вопросы принесла ответ.


И если жизнью, слишком многострунной,
Измучен ты, — приди ко мне, сюда,
Перешагни чрез парапет чугунный,
И даст тебе забвение вода.

Ш. - Теперь пора рассказать о завсегдатаях «Бродячей Собаки»

М. - И мы начнём со дня открытия кафе, встречи Нового 1912 года.
Среди множества лиц невозможно пропустить это (слайд, портрет Кузмина) – «подземной бездны зеркала, два глаза» - Михаил  Кузьмин, поэт и композитор. Тонкий ценитель стихов, знаток греческой литературы, собиратель русской старины. Фигура влиятельная...
Писал и прозу, и стихи… Его повесть «Крылья», опубликованная в 1906-м году была откровенным вызовом общественной морали – она была посвящена  гомосексуальной любви. И это – в 1906, в России!
Ш.- Ну – сегодня он  бы этим никого особенно не удивил.
М. - Стихи,  едкие и иронические,   он  обычно напевал, аккомпанируя себе  на гитаре,  или  на рояле. Впрочем, музыке своей большого значения не придавал, называя её «музычка». Ну вот например:
М. (берет в руки гитару, читает, напевая)
               


                Непрошеные гости

Непрошеные гости
Сошлись ко мне на чай,
Тут, хочешь иль не хочешь,
С улыбкою встречай.

Глаза у них померкли
И пальцы словно воск
.................(проигрыш)
И пальцы словно воск

Забытые названья,
Небывшие слова...
От темных разговоров
Тупеет голова...

Художник утонувший
Топочет каблучком,
За ним гусарский мальчик
С простреленным виском...

А вы и не дождались
О, мистер Дориан,
Зачем же так свободно
Садитесь на диван?

Ну, память-экономка,
Воображенье-boy,
Не пропущу вам даром
Проделки я такой


Ш. - Ничего особенного.
М. - Тем не менее он имел кучу почитателей и подражателей. Властитель умов, эдакий Мефистофель.

(Слайд Кузмин на крыше «Башни»).

 С людьми особенно не считался.
Два его любовных романа,  как раз в эти годы, стоили одного разрушенного брака и одного самоубийства.
Ш.- И кто эти женщины, которыми он так увлёкся?
М.- Господь с вами, какие женщины?
Ш. ??????
М.- Кивает. Да. Он  увлекся Сергеем Судейкиным.
Ш. - Художником?
М. - Тем самым. Из-за этого брак Судейкина и развалился. А между прочим, женой его была очаровательная Ольга Глебова - Судейкина, артистка, танцовщица.(слайды, несколбко различных фото Судейкиной).
Ш.- А кто покончил с собой?
М. - Молодой поэт Всеволод Князев.
Ш. - Он любил Кузмина?
М. - Нет, он любил Ольгу Судейкину.  Но это запутанная история.
Ш.- Почему?
М. - Потому что Князева сначала любил Кузмин.
(Обоюдное молчание, Шлютер смотрит на Михлина озадаченно).
После паузы:
Ш. - Князев был талантлив?
М. - Талантлив и очень, очень молод, всего 23 года.  Знаете ли, время  было такое. Молодые люди – чуть что – и стрелялись. А дамы травились... вешались...
Ш. - Кого вы имеете в виду?
М. Ну - не заниматься же нам здесь сплетнями. Все это вы и сами можете прочитать в интернете.
Я хочу показать вам центральную фигуру этого общества. Его влияние и магнетизм распространялись на всех, здесь собравшихся (слайд портрет Гумилева).
Ш. – это Николай Гумилёв?
М. – угадали.
К 1912 году Гумилёв уже опубликовал  четыре сборника своих  стихов, получил два отказа от любимой девушки,  побывал в экспедиции в Африке  и -  вопреки всему - повел любимую девушку под венец.
Ш. - И это была Анна Ахматова.
М. - Разумеется. В те времена она еще не была поэтессой. Хотя стихи иногда писала. Однако я вам не все рассказал.
Ш.- Что же ещё?
М. - Молодые  люди отправились в свадебное путешествие. В Париж.
Ш. - Что же здесь особенного?
М. - Ничего. Кроме того, что они бывали повсюду, где собиралась богема Парижа. Всякие выставки, театры, кафе...разумеется, свободно владели французским и легко общались с поэтами и художниками, которых там было превеликое множество.
Ш. - И?
М. - Однажды они попали  в одну компанию, где был также и Модильяни.
Ш. - Амедео Модильяни? Художник?
М. - Именно.  И  Модильяни посмотрел на Анну Ахматову. Вернее сказать, он ее увидел. И она тоже обратила на него внимание… это настолько не  понравилось Гумилеву,  что дело окончилось ссорой.
Ш. - Анны с мужем?
М. - Нет. Гумилева с Модильяни. Настаивая на немедленном уходе, Гумилёв заговорил с женой по- русски.  А Модильяни ему заметил по- французски,  что невежливо говорить в  присутствии других  на языке, которого  никто не понимает.
Ш. - Что же дальше?
М. - А дальше - Анна Ахматова и Николай Гумилев уехали домой, в Россию. Это было в конце мая, а в сентябре этого же года Гумилев, оставив молодую жену, отправился  в Африку на полгода.
Ш. - Вот неожиданный поворот! А что делала Ахматова?
М.- Ахматова? Писала стихи.

М. (Читает):

Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
…А я была его женой.

М.- Первое время она жила в имении Гумилевых,  Слепнево.
( берет другой лист, или лучше толстую тетрадь типа ежедневника, дневник, и читает от лица Ахматовой):

«Стихи шли ровной волной, до этого ничего похожего не было» - писала она, -

                Сероглазый король

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».

Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля…»

                (Читает дневник дальше)

М. - в марте 1911 Гумилёв вернулся из путешествия по Африке. В нашей беседе он между прочим спросил меня: «А стихи ты писала?» Я, тайно ликуя, ответила: «Да!». Он попросил почитать, послушал несколько стихотворений и сказал: «Ты поэт».
Ш. – И?
М. - И  Анна Ахматова уехала в Париж – одна.  Это было весной  1911 года.
  ( слайды: рисунки Модильяни: Анна Ахматова. Все это время звучит музыка: «Элегия» Массне, скрипичный вариант).

Ш. ( после долгого молчания, практически после показа всех слйдов).
- Они встречались в Париже, Модильяни и Ахматова.
М.  - Да.
(Небольшое молчание).
 Ш. Давайте вернёмся  к Николаю  Гумилёву, его поэзии)..

М. (читает):               
                Жираф. (Гумилев)

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
М. - Это стихотворение посвящено Ахматовой. 
Ш.- Он любил ее.
М. - Любил. Но в случае с Гумилевым правильнее было бы сказать – не только любил, но и  принимал  всерьез. Высоко оценил  талант,  издал на свои средства её  первую книгу стихов – «Вечер»,  а предисловие, по его просьбе, написал мэтр - Михаил  Кузмин.  И Гумилёв не ревновал её, как случается с поэтами, к  успеху.
Но вот вам ещё одно стихотворение, которое  Гумилев тоже адресовал  Анне Ахматовой.

                Возвращение

Я из дому вышел, когда все спали,
Мой спутник скрывался у рва в кустах,
Наверно, наутро меня искали,
Но было поздно, мы шли в полях.
Мой спутник был желтый, худой, раскосый,
О, как я безумно его любил!
Под пестрой хламидой он прятал косу,
Глазами гадюки смотрел и ныл.

О старом, о странном, о безбольном,
О вечном слагалось его нытье,
Звучало мне звоном колокольным,
Ввергало в истому, в забытье.

Мы видели горы, лес и воды,
Мы спали в кибитках чужих равнин,
Порою казалось — идем мы годы,
Казалось порою — лишь день один.

Когда ж мы достигли стены Китая,
Мой спутник сказал мне: «Теперь прощай.
Нам разны дороги: твоя — святая,
А мне, мне сеять мой рис и чай».

На белом пригорке, над полем чайным,
У пагоды ветхой сидел Будда.
Пред ним я склонился в восторге тайном.
И было сладко, как никогда.

Так тихо, так тихо над миром дольным,
С глазами гадюки, он пел и пел
О старом, о странном, о безбольном,
О вечном, и воздух вокруг светлел.

Ш.- Какое странное стихотворение. Особенное. Возвращение – из дома! Куда?
М. - К одиночеству, к  странствиям... в конечном счёте – к самому себе.
Ш. - Такое стихотворение может написать совершенно одинокий человек. Но Гумилев  не был одинок! Кипучая деятельность, популярность, литературная слава, влюблённые женщины...

М. - Вот,  кстати,  о влюбленных женщинах.  Гумилев был способен и на совершенно чистое, воистину рыцарское  отношение  к женщине. Таковы были его чувства к Маше Кузьминой-Караваевой, трагически рано умершей. Ей посвящено его  известное стихотворение «Заблудившийся трамвай».

(Читает):
               
                Заблудившийся трамвай

Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?

Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.

В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!

Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.


Ш.- Героиня этого стихотворения умерла в 1913  году?
М. - Да, в Швейцарии, а всепоглощающая любовь настила Гумилёва  полутора годами раньше. Она была  соседкой по поместью в Слепневе и даже дальней родственницей Гумилевых.
Ш. - А как же жена?
М. - Анна Ахматова записала в своём дневнике: ... «умерла Маша Караваева. Коля действительно любил её».
(Опять обоюдное короткое молчание).
М. -  Я  вам могу назвать и другие имена блестящих женщин, с которыми Гумилева связывали отнюдь не столь высокие и чистые романтические отношения:  артистка Ольга Высотская, Анна Адамович и даже  легендарная революционерка Лариса Рейснер.

Ш. - Но мы забежали вперёд. Давайте вернёмся в «Бродячую Собаку»  и поговорим об Ахматовой. Первый сборник её стихов – « Вечер» - вышел в 1912 году.  Следующий – «Чётки» - двумя голами позже.

М. - Многие  стихи, вошедшие в следующий сборник,  она писала между 1911 и 1913 годами, что явствует из подписанных под ними дат. Это уже совершенные,  мастерски написанные миниатюры. Они принесли ей заслуженную  славу и поставили в ряд с крупнейшими поэтами XX века.

(Читает):
 
                Прогулка

Перо задело о верх экипажа.
Я поглядела в глаза его.
Томилось сердце, не зная даже
Причины горя своего.

Безветрен вечер и грустью скован
Под сводом облачных небес,
И словно тушью нарисован
В альбоме старом Булонский лес.

Бензина запах и сирени,
Насторожившийся покой…
Он снова тронул мои колени
Почти не дрогнувшей рукой.

М. Или вот  ещё одно:

Вечером

Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду

Он мне сказал : «Я верный друг!»
И моего коснулся платья
Как не похожи на об'ятья
Прикосновения этих рук

Так гладят кошек или птиц
Так на наездниц смотрят стройных
Лишь смех в глазах его спокойных
Под легким золотом ресниц

А скорбных скрипок голоса
Поют за стелющимся дымом
«Благослови же небеса
Ты первый раз одна с любимым»


Ш. - Здесь витает тень Модильяни – вам не кажется?
М. - Да, и не только здесь, почти во всех стихах этого сборника. Послушайте ещё одно:

Песня последней встречи

Так беспомощно грудь холодела,;
Но шаги мои были легки.;
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.;;

Показалось, что много ступеней,;
А я знала - их только три!;
Между кленов шепот осенний
Попросил: "Со мною умри!;;

Я обманут моей унылой
Переменчивой, злой судьбой".;
Я ответила: "Милый, милый -;
И я тоже. Умру с тобой!";;

Это песня последней встречи.;
Я взглянула на темный дом.;
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.


Ш. - Скажите, а есть у её  стихов и другие адресаты?
М. - Есть. ( читает):

Сжаты руки под тёмной вуалью
- Отчего ты сегодня бледна?
Оттого что я терпкой печалью
Напоила его до пьяна.
 
Как забуду? Он вышел, шатаясь
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь
Я бежала за ним до ворот

Задыхаясь, я крикнула «Шутка
Все, что было. Уйдёшь, я умру
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».

               
Ш. - Жестоко! А кому адресовано?
М. - Точно неизвестно.  Но  это мог быть и Гумилёв.
Ш. - Гумилёв?
М. - Да,  мог. У них были сложные отношения, и попытки сближения тоже были. После своей  поездки в  Париж Анна Ахматова вернулась домой, в Слепнево, а вскоре после этого супруги отправились в путешествие по Италии.  В октябре 1912 года родился их единственный сын Лев.
А уже позже, где- то году в 1914,  если говорить современным языком, их брак стал  «открытым». Отношения же оставались уважительными и дружескими.
Ш. - Но стихи говорят об открытой ревности.
М. - Вы имеете в виду это стихотворение? Читает:




М. (Читает):
Я не любви твоей прошу
Она теперь в надежном месте
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу

Но мудрые прими советы:
Дай ей читать мои стихи
Дай ей хранить мои портреты
Ведь так любезны женихи!

А этим дурочкам нужней
Сознанье полное победы,
Чем дружбы светлые беседы
И память первых нежных дней...

Когда же счастия гроши
Ты проживешь с подругой милой
И для пресыщенной души
Все станет сразу так постыло -

В мою торжественную ночь
Не приходи. Тебя не знаю.
И чем могла бы я помочь ?
От счастья я не исцеляю.

Ш. -  Они помирились в 1914, когда началась война. Об этом говорит их переписка.
М. - Их отношения  были если не войной, то очень сложной игрой. Не на жизнь, а на смерть. Знаете ли, Гумилёв как- то обронил в разговоре, что для поэта есть три важные вещи: влюблённость, путешествия и война. Но влюблённость даже важнее войны.
Ш.   Все это он изведал в полной мере. Несколько африканских экспедиций, головокружительные романы и война  1914. года, куда он отправился добровольцем.  А вам не кажется, что он  от чего-то бежал, искал опасностей  и вообще  пренебрегал своей жизнью?
М. Скорее, он пренебрежительно относился к смерти. Был человеком  чести и храбрецом. За что и награждён двумя Георгиевскими крестами.

М. (Читает):

                Война

И воистину светло и свято
Дело величавое войны.
Серафимы, ясны и крылаты,
За плечами воинов видны.

Тружеников, медленно идущих,
На полях, омоченных в крови,
Подвиг сеющих и славу жнущих,
Ныне, Господи, благослови.

Как у тех, что гнутся над сохою,
Как у тех, что молят и скорбят,
Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят.


Но тому, о Господи, и силы
И победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет: «Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй.

Свет на  сцене гаснет
Звуки войны, свист и гром разрывов снарядов, видеоряд – кадры из военной хроники 1914г., но очень коротко. Сразу затем звучит песня Вертинского «Памяти юнкеров».   («...я не знаю, зачем, и кому это нужно). На середине песни- свет  в зал, песня продолжает звучать, но публика может вставать и выходить из зала. 

.                Антракт




                Действие II

На сцену выходит Пронин (М.)  и устанавливает на столике телефон, (если есть в реквизите, то старинный).

М. Набирает номер (или крутит ручку). Называет номер 2356
В это время на сцену ставят рояль. На крышку рояля или рядом ставят бутылку шампанского  и бокал. За рояль садится Савельев (Цыбульский).

М. -  Марина, ты? Нет? А кто? Анна Иосифовна? Кто вы такая ?  Ну, все равно. Есть у вас, Анна Ивановна, ножи и вилки? Давайте, везите в «Бродячую собаку». Сегодня футуристы. Что? Ничего не понимаете? Не надо. До свидания, Анна Ивановна. Дайте номер.. 2245..
- Говорит Пронин. – Кто? Валентина Ходасевич? Прекрасная женщина, приезжайте с супругом, Андреем Романовичем, в Собаку к футуристам. Да. Будут. Григорьевы, Судейкины, Цыбульские, Прокофьевы, Шаляпины и вообще масса Бурлюков. До свидания. Дайте номер....

(Тут к нему подходит Ш. И прерывает разговоры по телефону)

Ш. -  Бурлюки?  У нас сегодня футуристы?
М. - Футуристы. И не только поэты.
Ш. - Художники?
М. - Да они и так все и поэты, и художники. Не в этом дело. Сегодня мы ожидаем композитора – футуриста,  Сергея Прокофьева.
Ш. - А разве музыка может быть  футуристичной?
М. - Разумеется. А почему нет?

(В этот момент раздаётся грохот: композитор Цыбульский (Савельев) роняет локти на клавиатуру.

Ш. - ( к залу) - Разрешите  вам представить:  композитор    Николай Карлович Цыбульский,или «граф Контрэр». (залу, доверительно): - это прозвище.
( из-за рояля привстает и кивает Петр Савельев)
М. – Граф трезв, а потому мрачен.
Ш . – на его визитке  значится  «Николай Карлович Цыбульский, свободный художник, не окончивший консерваторию.
(Цыбульский опять приподнимается и кланяется залу. Когда садится, задевает локтями клавиатуру, раздаётся грохот.)

М.(продолжает рассказывать) - Человек невероятного таланта, импровизатор.  В консерватории  ожидали, что  он перевернёт понятие «музыка».  Его сочинения и импровизации были удивительными.  И  первым, до Скрябина,  он начал экспериментировать  со свето- и цвето-музыкой...
Но - запил. Иногда ночует тут. Помогает  принимать гостей. Импровизирует.

(В это время Савельев в задумчивости берет ноты на различной  высоте и прислушивается к их звучанию. Импровизирует (несколько тактов из начала поэмы «К пламени Скрябина, но разряженно медленно).

Ш. - (Подходит ближе к роялю). – у вас ведь есть сочинения?
Савельев кивает  – Есть.
Ш. - А можно полюбопытствовать? Ноты посмотреть?
С. Качает головой: - Нет.
Ш. - Почему?
С. (очень серьёзно:) – это невыразимо.
Ш. - Что  невыразимо?
С. - Музыка. Это не выразить  нотами. В записи. Не-вы-ра-зи-мо!
Ш. - А может, вы нам сыграете что- нибудь своё ?
С. - (В задумчивости перебирает две- три клавиши). Поднимает голову : - Нет .
Ш. -  Почему  нет ?
С. - Не могу! Это  невыразимо. Невыразимо в звуках!  (Улыбается): А давайте я вам лучше «Чижика»  сыграю?
М. и. Ш. недоуменно переглядываются.
С. – (радостно)  - или Скрябина!

 Играет (Этюд E-dur)

М. (Обнимает Савельева). - Брат! А хочешь шампанского?  (берет с  крышки рояля бутылку и фужер, наливает и подаёт Савельеву.)

(в это время Ш. выходит с листком бумаги в руках на авансцену) и читает:

Ш. -        Man gab mir einen Leib. Was soll ich nun
                mit ihm, dem einen und dem meinen, tun?
 
                Wem sei gedankt f;r dieses leise Gl;ck
                zu leben und zu atmen? Denn ich pfl;ck
 
                die Bl;te meiner selbst! Nicht einsam lie;
                man mich zur;ck im irdischen Verlies.
 
                Kaum merklich haftet seit geraumer Zeit
                mein warmer Hauch am Glas der Ewigkeit.
 
               Verliert auch die geliebte Signatur
                Schon bald ihre besondere Kontur,
 
               so bleibt sie doch untilgbar, wenn als Schlick
               herabgesickert ist der Augenblick.
 
М. – Позвольте! Но это же Мандельштам!  (слайд: портрет Мандельштама).
Читает:

Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.

Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть
Узора милого не зачеркнуть.

Ш.- Чудесное  стихотворение!

М. - Да, но у нас в кафе сейчас должны быть футуристы! А Мандельштам  акмеист! И    вообще он классик! В XX веке  его  поставят рядом  с Пушкиным!  Так что он должен был быть  в I  действии,  вместе с Гумилевым и Ахматовой. А здесь ему не место и не время!

Ш.-Знаете, такому поэту как Мандельштам -  везде место и везде время. Кстати, о времени он сам очень хорошо сказал:

(Читает):

Der Mond? Von wegen! – Eine goldne Uhr.
Es tut mir leid: Am Himmel seh ich nur
noch diese milchig vage Sternenso;e.
 
Und mich br;skiert die ;berheblichkeit
von Batjuschkow. – Man fragt ihn: »Welche Zeit?«
Er aber antwortet: »Das Grenzenlose.«

М. (Читает вслед):

Нет, не луна, а светлый циферблат
Сияет мне, и чем я виноват,
Что слабых звёзд я осязаю млечность?
 
И Батюшкова мне противна спесь:
«Который час?», его спросили здесь,
А он ответил любопытным: «вечность».

Савельев:  (громко)  Шампанского! Берет бутылку в руку, рассматривает на свет. - Нет,  Ананасы в шампанском!
(Роняет локти на клавиатуру).

М. – Пожалуй настало время познакомить вас со знаменитым стихотворением  Игоря Северянина, которое раньше даже входило в школьную программу по литературе - пока в России  не ввели эту чудовищную американскую систему тестов.
Ш. – Северянин  называл себя “Эгофутуристом»
М. Их была небольшая компания, «Эгофутуристов».  Но Игорь Северянин - это особенный поэт. (слайд –  фото Северянина)

(Читает):

 Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс...
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!

Ш. (перевод)

М.- Хотите ещё одно?

 «Бриндизи»

Полней бокал наполни
И пей его до дна,
Под бичелучье молний,
Истомна и бледна!

Душа твоя, Эоля,
Ажурит розофлер.
Гондола ты, Миньоля,
А я – твой гондольер.

Пускай вокруг все серо
От каркающих стай, –
В объятьях эксцессера
Снегурово истай!

– О, в виноградной капле –
Премудрость всех планет…
Направь на дирижабли
Кокетливый лорнет!

Ш. (Пока он читает по-немецки перевод,  Савельев незаметно уходит.)

М.  – (указывает на рояль и читает громко, почти скандируя): (слайд – молодой Маяковский)
 
На улицу тащите рояли!
Барабан из окна багром!
Барабан, рояль раскроя ли,
Но чтоб грохот был. Чтобы гром–

Ш. (Читает перевод, потом обращается к М.)

Ш. - Это уже Бурлюк?
М. Нет,  это Маяковский. Бурлюк писал похоже, но, на мой взгляд, не так ярко и талантливо. А вот это Бурлюк:
М. (Читает)

        Весенняя ночь (Бурлюк)   (слайд – Бурлюк, фото)

Луна под брюхом чёрной тучи
Лижи сияющий пупок
Злорадственно вздыбились кручи
И мост отчаянно глубок

А узкогорлые певницы
Пронзили поражений тьму
Под грохот мозглой колесницы
Умчавшей СДОХШУЮ ЗИМУ.
 
Ш. Сдохшая зима - какой ужас!
М. Не ужас, а название  сборника стихов молодых поэтов.  Нет, простите,  он назывался немного иначе: «Дохлая луна».
Ш. Я слыхал, что эта группа  выпустила сборник под названием                «Пощечина общественному вкусу».
М. А позже – сборник «Ряв».  Молодые люди развлекались. Это  была веселая компания художников, которым покровительствовал «его сиятельство  Дедушка Футуризма»   Кульбин – действительный статский советник, по образованию – доктор медицины,  по призванию – художник; меценат  и пропагандист современного искусства. Какое-то время вся компания  и жила  у него, так сказать, коммуной: братья   Бурлюки и Матюшин с Еленой  Гуро, Алексей Крученых, все – художники и поэты.  К  ним примкнул Маяковский, который тоже рисовал, и очень талантливо. Но  настоящим поэтом  среди них был  только он один.

М. (Читает:)

Маяковский -
                Ночь

 Багровый и белый отброшен и скомкан,
 в зеленый бросали горстями дукаты,
 а черным ладоням сбежавшихся окон
 раздали горящие желтые карты.

Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.

Толпа – пестрошерстая быстрая кошка –
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.

Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул, пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.

Ш. Совершенно другой язык. Неожиданные сравнения.

М. Хотите ещё одно раннего периода? Оно ещё дальше от привычных понятий.

                Отплытие

Простыни вод под брюхом крылий
порвал на волны белый зуб.
Был вой трубы -  как запах лилий
любовь кричащей медью труб.

И взвизг сирен забыл у входов
Недоуменных фонарей.
В ушах оглохших пароходов
горели серьги якорей.

Ш. - Были у Маяковского   другие, лирически стихи? Про любовь?
М. – Позже. А в компании футуристов – какая там лирика?
Вслед за своим кумиром, Маринетти,  футуристы отвергали все буржуазные ценности. Например : «Мир обогатился красотой быстроты. Прекрасен быстро мчащийся рычащий автомобиль...».
Или: «Разрушим музеи и  библиотеки... воспоем толпы, движимые работой, удовольствием или бунтом». (слайд, лицо Маринетти работы Кульбина)

Ш. - Но  это ведь чудовищно! И  все это потом так и произошло.
М. - Никто в те времена   не подозревал, что произойдёт в ближайшем будущем.    Тем более - художники и поэты. Это была просто  игра, эпатаж. 
Однако  среди  пестрой компании футуристов  находился человек совершенно иного склада:  тихий гений. Кстати,  он предложил другое, русское название группы:  будетляне.  Футур  -  это по-русски  будущее, дословный перевод. Но  слова такого в русском языке нет, и он его придумал. Имя свое он тоже придумал: Велимир. 
Ш. –А!  Речь идёт о Велимира  Хлебникове.  (Слайд: фото Хлебникова)
М. - Да. О философе, математике и поэте.
Ш. - И  о члене Правительства Земного Шара»
М. - О! Так вы знакомы с этим обществом спасения Земли, куда кроме русских поэтов и художников входил также индийский философ  Рабиндранат Тагор?
Ш. - Читал. Но полагал, что это была очередная мистификация  футуристов.
М. - Не совсем. Эти люди верили, что Земным шаром должен управлять некий совет мудрецов.  Хлебников же совершенно серьёзно пытался просчитать и найти  повторяющиеся  периоды катастроф и потрясений,  чтобы их предсказать и предотвратить. Размышляя над философской категорией времени , он придумал –  или нашёл - такое понятие как «возвратное время».  Это означает,  что все, что происходит, остаётся  во времени навсегда. Стрела, когда- то вылетевшая  из лука, все еще летит. Не  правда ли – вполне современно? 
Ш. – Так же, как в интернете: все, что вы когда- либо написали,  там навсегда и  остаётся.
М. - А знаете ли вы о том, что Хлебников  путешествовал по Персии  и дервиши признали его своим? Они  нарекли его  именем Гуль Мулла – Священник Цветов.
Ш.- Впервые слышу. А как он туда попал?
М. - В 1921 году с Красной Армией.  Он там много путешествовал:  один, пешком, и простой народ его чтил как святого.
Ш. -  Любопытно.  Но я жду,  что вы познакомите нас с его стихами.
М. -  В поэзии    Хлебникова  прежде всего привлекали  звучание слов и ритм. Как учёный он знал, что структура и  ритм   воздействуют на сознание человека. А как поэт -  улавливал музыку слова и сам образовывал новые словосочетания.

(Читает):


               Кузнечик

Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер
«Пинь пинь, пинь»! – тарарахнул зинзивер.
 О лебедиво!
О, озари!               
 (слайд: рисунок Кульбина: Хлебников и Бурдюк)
               

Ш. (Смотрит на Михлина внимательно, прислушивается и повторяет):

Пинь-пинь-пинь. Зин-зи -вер – а что это значит?
М. – Ничего не значит. Так стрекочет кузнечик: пинь- пинь- пинь
(М. и Ш. вместе): зин- зи - вер!
Ш.- Переведите  пожалуйста все стихотворение!
М. - Не могу!  (Разводит руками, подражая   Цыбульскому) – Не-вы-ра-зи-мо!
Ш. - Повторяет: - не-вы-ра-зи-мо ... как говорит ваш друг композитор Цыбульский.
М. – Но красиво. А вот ещё одно:


Времыши – камыши
На озера береге,
Где каменья временем,
Где время каменьем.
На берега озере
Времыши, камыши,
На озера береге
Священно шумящие.

Ш.- Звучит красиво. Тоже невыразимо?
М. - Ну - тут можно кое- что сказать . Это камни, озеро  и шум камышей, и все это продолжается вечность.
Ш. - И   все?
М. - Нет, не  все.  Это стихотворение вы можете прочитать и с конца к началу.  И ничего не изменится, только  добавятся новые краски
М. (читает):

Священно шумящие
На озёра береге
Времыши- камыши
На берега озере
Где время каменьем
Где каменья временем
На озера береге
Времыши- камыши

Ш. - И  перевод не изменится?
М. - Абсолютно нет.
Такой приём у  музыкантов называется «зеркальная инверсия». А математика здесь, очевидно, занимает  полная симметрия.
Ш. - Жаль все же, что краткий перевод  даёт только  понятие о стихе.

М.- Не огорчайтесь, коллега, сейчас я вам прочитаю стихотворение Хлебникова в прозе, которое можно перевести слово в слово.
М. (Читает):

«Я умер – и засмеялся. Просто большое стало малым, а малое - большим. Просто во всех членах уравнения бытия знак «да» заменился знаком «нет». Таинственная нить уводила меня в Мир Бытия и я узнавал Вселенную внутри моего кровяного шарика.  Я узнавал главное ядро своей мысли как величественное небо, в котором я нахожусь. И я понял, что все останется по- старому, но только я смотрю на мир против течения».

( пока Ш.  читает текст по-немецки, рояль разворачивают для пианиста, так, как  ему будет удобно играть, и  на сцену выходит композитор Сергей Прокофьев).

М. - Разрешите представить: композитор-футурист Сергей Сергеевич Прокофьев.
П. - Кланяется, садится за инструмент и объявляет: я сыграю вам финал 7-ой сонаты.
Играет.
Аплодисменты.

(М. – в роли Маяковского- после аплодисментов подходит к Прокофьеву, жмёт  ему руку и торжественно вручает свой рисунок – шарж  - со словами):
- посмотрите! Сергей Сергеевич играет на самых нежных нервах Владимира Владимировича!
П. (переворачивает лист и читает то, что подписано с другой стороны):
-«Председателю Земного Шара от секции музыки – Председатель Земного Шара от секции Поэзии».
Жмут друг другу руки и расходятся.

Ш. - Что ж,  история «Бродячей собаки» подходит к концу.  Летом 1914 года началась Первая Мировая война.  Арт-кафе продолжало существовать до марта 1915 года, а потом было закрыто по распоряжению  градоначальника  Петрограда. По  официальной  версии  - за незаконную продажу алкоголя в военное время. По неофициальной – за скандальное выступление Маяковского. Рассказывали также, что он с кем- то прямо в кафе устроил драку. Выдвигалась и версия финансового краха. Что тут было правдой?

М.- «Бродячая собака»  действительно была  закрыта  по распоряжению властей. Но случилось это подозрительно быстро после одного вечера, на котором Маяковский прочитал свое стихотворение «Вам!»   Публика  приняла его на свой счёт и оскорбилась. Да и что это была за публика? Фармацевты!  Время и люди стали другими. Многие, и в том числе поэты, ушли на фронт. Арт-кафе  некоторое время продолжало существовать, но  ритм жизни переменился. По финансовым соображениям стали пускать всех  желающих. «Собака» превратилась  в  модное  место,  привлекающее богатую скучающую публику... Поэтов это раздражало. И вот однажды Маяковский, любящий эпатаж,   с согласия Пронина  прочитал своё новое стихотворение «Вам!»  Практически, он прямо  бросил слушателям в лицо эти стихи.
Ш.  О чем  там  говорилось?
М.  -  лучше сказать – о ком?   Я прочту вам несколько  строк

Читает:
                Вам

Вам, проживающим за оргией оргию
Имеющим ванную и тёплый клозет
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
Вычитывать из столбцов газет?

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие, нажраться лучше как,—
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если б он, приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре ****ям буду
подавать ананасную воду!
М. - Некоторые дамы упали в обморок.  Присутствующие – а многие из них были предпринимателями, заводчиками, бывшими военными - громко выражали своё возмущение. Насчёт драки - не слыхал. Маяковский оставался спокоен и демонстративно, стоя на сцене, закурил сигару. О скандале  потом много говорили,  по слухам дошло и до  императора Николая II .  Через пару дней к нам зашли городовые и застали Судейкина и, кажется, Толстого  за картами. Несмотря на военное время и сухой закон,  в кафе, конечно, имелись  спиртные напитки, да и много где ещё они тоже продавались. Все это - не причина для внезапного закрытия заведения.
Ш. – А ваше сложное финансовое положение?
М. - Эта версия не выдерживает критики.  «Фармацевты» щедро оплачивали своё  присутствие: билеты для них стоили уже не три рубля, а все двадцать пять.
 Да и благодетель, Крушинский, всегда готов был помочь с деньгами. Он, кстати и выкупил все имущество «Собаки», когда оно пошло с молотка. Заплатил целое состояние: 37 000 рублей.
Ш. - Так и закончился блестящий, но недолгий век «Бродячей собаки». Неунывающий Пронин вскоре открыл другое кафе, тоже артистическое,  «Привал Комедиантов».  Там собиралась совсем иная публика: важные персоны и будущие политические деятели. Но это уже совсем другая история.
( обращается к М. ) : Коллега,  давайте на минуту забудем о войне, и о всём печальном. Прочитайте нам на прощание какое- нибудь красивое лирическое стихотворение!
М. – Не  хотите ли что- нибудь из Георгия Иванова? 
Ш.- Этого молодого ученика и почитателя Гумилёва? Разве он писал  стихи? Я читал его эссе-...
М. - Писал, и, держу пари, некоторые из них вам хорошо знакомы. (Обращается к залу):
- И вам!  Просто вы не знаете, что эти знакомые вам строки написал  именно он, Георгий Иванов.
(Читает):

Над розовым морем вставала луна
Во льду зеленела бутылка вина

И томно кружились влюбленные пары
Под жалобный рокот гавайской гитары.

- Послушай. О как это было давно,
Такое же море и то же вино.

Мне кажется будто и музыка та же
Послушай, послушай,- мне кажется даже...

- Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой.
Мы жили тогда на планете другой

И слишком устали и слишком стары
И для этого вальса, и для этой гитары.


М.  – Это всем известный романс Александра Вертинского, знаменитого русского шансонье. (Подходит к столику и включает граммофон.)  Раздаётся голос Вертинского, звучит его песня

«Над розовым морем»
Видеоряд :  немецкий текст:   Вертинский, слова Георгия Иванова
Текст песни полностью.

Во время песни М.  и Ш. Гасят лампы на столах, забирают свои бумаги и уходят со сцены. Свет очень медленно становится более тусклым, гаснет и сразу загорается свет в зале.

                Конец