Волчий клык и кошачий коготь. Перелетная злая птица. Мыши ус и крысиный хвостик, козий глаз, да и конский волос. Белена и полынь, и в пепел стертый гриб из-под плачущей ивы. Слезы ночи: росы флакончик, да тумана три четверти крынки. Ворожи, ворожи, чародейка, пусть останутся столько грозы на мозолистых острых пальцах, пусть останутся только слезы на сухих покрасневших щеках, пусть останется только крови леденящий железный привкус.
Будет больно лишь первое время, поутихнет голодный ветер пролетающий через тело с нараспашку открытым сердцем, ворожи, чародейка, не бойся, будет страшно — лишь первые сутки, будет холодно первые трое, будет горько лишь первые девять. Через сорок — уже неважно, через сорок уже забылось.
Через год уже новое зелье, через год уже новый рыцарь, снова ярко трепещет в недрах, снова сводит нутро желаньем. Ты вари, чародейка, зелье, рыцарь твой покладистым станет, рыцарь ласковым зверем будет. Зубы точно клыки пираньи, снова вцепятся в глотку жертве, одурманенный, охмуренный, рыцарь твой просто смертный мужчина. Да, красивый, прямой, горделивый, самолюбия в нем на десять человек бы еще хватило. Да, красивый, но похотливый — выходящую с чащи деву взглядом томным тягучим окинет, и из рук ее флягу примет, и глоток роковой совершит.
Ворожи, чародейка, ну же, год пройдет — будет новый странник, и своя для него погибель. Золотые прекрасные кудри — вот последнее, что увидит пилигрим из далеких далей, голос всех на Земле прекрасней услыхает поникший стражник, возвращающийся на службу, голубые и ясные очи станут смертью пастушьему сыну, что забрел на зеленую рощу перед самой избушкой ведьмы.
Новый странник — и новый младенец. Его кровь хороша для проклятий, череп и кости идут для заклятий, раскрывающих дверь темным силам. Сколько их уже было подобных? Затяни узелок потуже, амулетик поправь на шее, собери ведьмовские травы, начерти ведьмовские руны, разложи снова карты таро.
По-другому не жить Чародейке, дорог ей этот хвойный запах, дорог звон ручейка за домом, дорог звезд в ночном небе шепот.
Но предания строги к ведуньям, вместо сына родит чародейка — дочь, что решит оставить. Обучить колдовству и травам, показать ремесло ведьмовское, показать, чем живет на свете настоящая ведьма леса.
Дочь внимает и учится долго, и в семнадцать уже способна рассказать обо всех травах леса, рассказать о нечистой силе, рассказать как призвать на помощь беса из-под земли, из ада.
Дочь внимает и учиться долго. И в семнадцать уже способна отыскать самый острый ножик, что хранится у ведьмы в избушке. И в семнадцать уже способна отыскать остриём ту мышцу, что качает кровь Чародейки.
Волчий клык и кошачий коготь. Перелетная злая птица. Мыши ус и крысиный хвостик, козий глаз, да и конский волос. Белена и полынь, и в пепел стертый гриб из-под плачущей ивы. Слезы ночи: росы флакончик, да тумана три четверти крынки. Ворожи, ворожи, чародейка, пусть останутся столько грозы на мозолистых острых пальцах, пусть останутся только слезы на сухих покрасневших щеках, пусть останется только крови леденящий железный привкус...