Отчего мы, жители северных широт, спешим к морю? Почему оно снится нам долгими зимними ночами, почему закрадывается в самые сокровенные мечты, почему зовёт своим бескрайним простором, манит непокорённой синей бездной? Почему при встрече с ним мы испытываем волнение и благоговение? Почему хотим ощущать тонкой кожей ласковое прикосновение тёплых, солёных волн? Отчего подолгу не можем налюбоваться его величием и красотой? Может, потому, что когда-то наши далёкие предки тоже вышли из моря. Потому, что оно само – колыбель жизни, начало начал. И мы на подсознательном уровне помним эту родственную связь и спешим вернуться в родную обитель…
Красавец Геленджик встречал меня лёгкими барашковыми облаками, которые мирно паслись на огромном небесном пастбище, раскинувшемся над морем. Оно было широким, серо-голубым, с лёгкой, невесомой дымкой. Горы, кажущиеся могучими исполинами, со всех сторон окаймляли небольшую бухту и служили ей надёжной охраной от холодных, северных ветров. Море было бескрайним и безмятежным. Оно волнующе манило, звало в свой убаюкивающий плен, предлагало улечься в его огромную, синюю постель и качаться на упругих, шёлковых волнах, пока не уснёшь. Жаркое, высокое солнце ослепляло ярким светом, нежно гладило незагоревшие плечи, приглашая в уютную, тенистую сосновую аллею, где лёгкие наполнялись какой-то особой живительной силой. Распалённые зноем цикады на все лады распевали свои песни на ажурных акациях, оттеняя довольно громкой музыкой всю атмосферу небольшого курортного городка.
И вот, наконец-то, уставшие, запылённые ступни ощутили мягкое прикосновение волны. Жгучая галька придавала давно забытым ощущениям особую пикантность. Между тем, море уже нежно обнимало меня за талию, поглаживало плечи, всё больше завлекая в свою бездонную синеву. Эти лёгкие касания пробуждали, казавшееся потерянным чувство счастья и свободы. Оно дотрагивалось до самых крайних, далёких глубин сердца, извлекало высокие, чистые ноты из самой души и возрождало всё самое светлое и человеческое…
Вечер тоже преподнёс немало сюрпризов. Спокойное и ласковое Чёрное море вдруг разразилось сильнейшим тропическим штормом. Яркие молнии, словно гигантские застёжки, расстёгивали невидимые облачные карманы и озаряли небо жутковатым проблесковым светом. Маяк, находившийся на окраине Толстого мыса, с ярым остервенением вращался вокруг своей оси и посылал длинный блёклый луч света всем отчаянным, глупым судёнышкам, которые отважились оказаться в море в разгул стихии. Однако, набережная казалась весьма спокойной и безопасной, на ней можно было, не боясь, наблюдать за устрашающей красотой грозы. Молнии продолжали вспарывать небо, словно острые, огненные скальпели. Они освещали огромные тучи, делая их ещё темнее и внушительнее, подсвечивали горы и с неистовой силой вонзались в самые глубины волн.
Вдруг, в какой-то момент, подул резкий, довольно прохладный ветер, и в воздух взлетели сотни сосновых иголок. Они кружились, путались в волосах, скрепляя их как надёжные заколки. Мимо пролетали лепестки цветков, листья, больше похожие на бабочек. Ветер случайно залетел в небольшой мангал, стоящий неподалёку от кафе и тут же выдул из него целый фейерверк ярко-оранжевых искр, который походил на большой рыжий конский хвост. Всё вокруг пришло в хаос и движение.
Закапали первые, крупные, холодные капли дождя. Ветер ещё более усилился. Он трепал макушки сосен, словно они в чём-то перед ним провинились и никак не хотели признавать свою вину. Заставлял гнуться под натиском стихии уличные фонари, будто они были не из стали, а из пластилина, подгонял в спины спешивших в укрытие прохожих. Капли становились всё крупнее, молнии освещали небо то тут, то там почти без перерыва, уже слышались раскаты грома. Происходящее напоминало какой-то апокалипсис, словно ожившая сцена из фильма-катастрофы.
И тут хлынул ливень! Настоящий, сильный, оглушительный ливень! Совсем не тот, что бывает в наших широтах, а мощный, нервозный, шквалистый, сбивающий всё и вся с ног.
Но, так же быстро, как он начался, также быстро он и закончился. Каких-то 10-15 минут, и дождь стих. Молнии ещё довольно долго пронзали не успевшее остыть небо, гром ещё огрызался, словно недовольный щенок, которого бесцеремонно прогнали… но уже слышалась музыка вновь заработавших кафе. Одинокий густой баритон сладко и томно продолжал незаконченную песню о любви. Воздух наполнился долгожданной прохладой и свежестью. Город продолжал свою ночную жизнь, как ни в чём не бывало. И только кучи сосновых иголок да растрёпанные алые паруса на маленькой копии галиота «Секрет», стоявшей на набережной, напоминали о случившемся.