И видя всех вокруг плохими.
И мнимых подлецов опережая.
Засеяла могилами чужими.
Гнев, подлость и предательство преумножая.
С себя она начала, правда хоронить.
Ее поспешно руки, яму засыпали.
Оставив под плитой могильной гнить.
То, что душою люди называли.
А с совестью расправилась она.
Глаза рукой стыдливо закрывая.
И люцефер ее вкушал сполна.
Растерзаную совесть унижая.
Ну вот и все, свободна от оков.
Нет совести, ни чести, нет и близких.
Сосуд наполненый сплошных грехов.
Немытая, обшарпаная миска.