Скорчившись на кафельном полу,
Я рыдаю голосом трёхлетки,
И сжигаю все свои заметки,
Превращая творчество в золу...
Но пишу опять, а для чего?
И кому? Мое нутро не знает,
Но ежеминутно погибает,
Если нет ни строчки от Него,
Если вдруг исчезло вдохновение,
Если опостылел сам себе,
Не найдя приюта на земле,
Я молю у неба просветления,
Где-то там, в гнезде моей души,
Мир, которому меж рёбер тесно,
И существовать не интересно,
Если я не слышу вновь: «Пиши!»