Легко раздали лето, с молотка.
Три месяца с календаря слетели.
Я стану, жмурясь, вспоминать в метели
их знойный флёр на рынке у лотка
с гранатами Давида Руставели,
что в сладкой дымке винного глотка
снежинки топит вЕками и хмеля
мне предлагает тоже пригубить,
расплывшись в мЕесха* субочарованье.
Мы о Колхиде будем говорить,
о знаке вечности и ассирийском знанье,
коварстве вавилонского царя,
падении семитов амореев.
Потом сквозь вьюжный город выйду я
в приморский парк, где на платане реет
последний лист, не сдавшийся досель,
и улыбнусь ему хмельно, по братски.
Потом на берегу мокну в кисель
сгустившегося моря лоб дурацкий
свой и вернусь туда, где мне
согреют душу чаем и постелью.
Я наслажусь вселенскою метелью
под шёпот твой горячий о весне.
*Дава грузин из Месхети